Виллы, яхты, колье и любовь - Мария Жукова-Гладкова

– Вероятно, он так и планировал, – согласился Иван Захарович. – Но скорее всего, Важа Георгиевич хотел еще какое-то время пользоваться его услугами. По крайней мере во Франции, где у Важи намечались серьезные дела.

– А откуда средневековый яд? – подал голос Пашка, отрываясь от пива. – Сами готовили? Тоже ноу-хау этой семейки?

– Нет, ошибка французской полиции. Просто яд, с которым из их экспертов никто никогда не сталкивался. Высказали версию, она попала в прессу – и пошло-поехало. Но на самом деле это разработка наших ученых. Современных. Хотя, конечно, нельзя исключать, что они в свою очередь пользовались разработками средневековых предшественников.

Потеря чувств в парке у Василия Степановича стала подарком судьбы для Важи Георгиевича, поскольку под кустом валялся Олег Белохвостиков, оттащенный туда за ненадобностью.

– Так, про это, пожалуйста, поподробнее, – попросила я.

– Ну… – улыбнулся Иван Захарович.

– Ваших рук дело?!

– Так меня ж тогда во Франции не было! – изобразил невинность Иван Захарович.

– Но по вашему приказу. Зачем? Вы знаете, что это вообще-то вредно?

– Юленька, ты должна понимать, что твоя работа – и на холдинг, и тем более на меня – подразумевает риск. Ты же сама не пойдешь служить в какую-нибудь тихую конторку на восемь часов в день с традиционными выходными. Тебе нужен риск и адреналин, как и мне. Поэтому я тебя так и люблю. Кстати, ты получаешь за свою работу неплохую компенсацию и деньгами, и славой, которая, как я понимаю, для тебя важнее. Твоя программа идет в прайм-тайм.

Я кивнула. За все в жизни нужно платить. Все в шоколаде не бывает. И я прекрасно знаю, с кем имею дело.

Мой бывший возлюбленный встрял и заявил, что использовался почти безобидный газ, который ему довелось испытать на себе. Нас никогда не стали бы травить чем-то опасным. Нас усыпили люди Василия Степановича и переправили в дом к французскому графу, у которого следовало провести разведку, что мы и сделали.

Это просекла Норка и потом попыталась использовать. Она не видела, как уносили Олега Белохвостикова – парней «графа Монте-Кристо» он не интересовал. Его и Владимира Павловича оттащили с дороги под куст. Нас же понесли к забору и через него переправили, предварительно без особого труда отключив сигнализацию – у нас много специалистов, с которыми не в состоянии тягаться лучшие швейцарские фирмы. У Норки не было фотоаппарата и камеры, поэтому она не получила документальных доказательств, но сказать нам могла. Этого не хотели ни Иван Захарович, ни Василий Степанович. Норка требовала у Василия Степановича деньги за молчание, не получила их, но все-таки промолчала. Нора – баба расчетливая, может просчитать операцию на несколько ходов вперед. Мы остались в неведении.

– Но почему нельзя было предупредить? – заорала Татьяна.

– Ну, тогда бы было неинтересно, – заметил Иван Захарович.

Граф де Ламот Валуа тогда отсутствовал, как и другие лица, появляющиеся у него дома. Наши люди не только отключили всю сигнализацию, но и установили в доме графа микрофончики, которые передавали информацию на пульт в особняке, где мы проживали. Таким образом, например, Василий Степанович узнал, что горничную насилует призрак – в одну из памятных ночей, когда мы совершали вылазку. Его разбудили по этой причине, а тут еще и я на пальме оказалась…

– Но Небосклонова же с нами не было, когда нас газом травили, – напомнила Татьяна.

– Его чуть позже подобрали, – отмахнулся Иван Захарович. – Для прикола. Ведь неплохо же получилось? Какие сюжеты! Я с удовольствием смотрел все, что вы наснимали.

– То есть вы изначально хотели приобрести дом графа де Ламота Валуа? – уточнила я.

– Да мне, признаться, все равно, который, – ответил Иван Захарович. – И еще мне хотелось разобраться, что там происходит. И друг, «Монте-Кристо», помощи попросил. Мы долго не могли понять, чем на самом деле занимается француз. Я не исключал, что он торгует оружием, людьми, а оказалось, что он чист, как младенец! Только своим вином! Но его дом использовал «покойный» Серафим Петрович Вяземский. Норкин папа-дядя с блеском отключал сигнализацию – и они делали все, что хотели. Француз думал, что дом можно оставить без присмотра, если включать швейцарское творение! Это когда со всех сторон живут наши! Как можно быть таким идиотом!

– А что с девчонками? – подалась вперед Татьяна. – Еще можно кого-то спасти?

– Двух вернули. Одна из них – дочь вашей знакомой Анны, – вставил мой бывший возлюбленный. – Остальных, вероятно, не получится. Но этот канал можно считать закрытым. Французская полиция на самом деле хорошо поработала.

– Эта торговля, так сказать, у Серафима Петровича не была профильной, – твердо заявил Иван Захарович. – Он занимался и занимается оружием, а девчонок использовал, чтобы подставить француза и выжить его из особняка.

– Бедные! – воскликнула я. – Иван Захарович, вы можете вернуть остальных?!

– Даже если бы я хотел сделать это ради тебя, Юля, то не смог бы. Слишком поздно. Я уверен, что французские органы сделали все, что могли. И вообще девки сами виноваты. Ты в своих передачах и статьях можешь в очередной раз предупредить дурочек, собирающихся замуж за иностранцев. Эту Анну с дочерью пригласи в виде наглядного примера.

– Ты, Юлька, давай, скажи народу в своих программах, что и на Руси мужики есть, – вставил мой бывший возлюбленный. – И с нашими тоже можно по Интернету знакомиться.

– Всем не хватает.

– Закон нужно вводить о многоженстве, как Жириновский предлагал – и все будет тип-топ!

«И с этим человеком я жила? Где были мои глаза?»

Я вздохнула про себя. Ивана Захаровича пропавшие девушки нисколько не волновали. Но что я хотела? Я же с ним не первый день знакома. Такая «мелочовка» не по нему.

– Бедный граф! Его третировали со всех сторон! – рассмеялась Татьяна.

– Сам виноват, – серьезно сказал Иван Захарович. – Ну неужели непонятно, что давно пора съезжать? Все дома вокруг скупили наши люди, а он сидит и сидит! Ему ведь хорошие деньги предлагали, не просто на улицу выкидывали! В общем, Серафиму Петровичу надоело приседать в реверансах, и он начал действовать жестко.

Я считала тему девчонок, которых мне было жалко, незаконченной и поинтересовалась у Ивана Захаровича, каким образом француз Жорж Фуко встречал их во Франции. Ведь полиция же выяснила, что встречал он. Значит, помощник графа работал в сотрудничестве с Серафимом Петровичем?

Иван Захарович покачал головой.

– Умелый грим, – сказал он. – Это был сам Вяземский. Виталя, включи компьютер.

Нашим глазам представилось удивительное преображение. Правда, Серафим Петрович после пластической операции имел нечто общее с Жоржем Фуко – то ли специально, то ли случайно.

«Новым» Серафимом Петровичем оказался тот мужик, с которым мы познакомились на диком пляже, куда выносит трупы. Его же мы видели на проплывающей яхте, когда вместе с Важей Георгиевичем ехали к мощам. Вот почему его лицо показалось мне знакомым! Но на пляже во Франции я ни о чем не догадывалась.