Юся и Эльф - Екатерина Лесина

зелье. Точнее, не совсем и свое… это был старый проект, начатый далеким его предком, – Ниар откинулся в кресле. – Я не знаю, сколько правды в том, что мне рассказали, но… Когда-то давно молодой и самоуверенный некромант, полагавший себя центром вселенной, случайно узнал, что его наставник готовится к вечной жизни. А для того, чтобы процесс прошел, скажем так, наименее безболезненно, он заключит сделку с демоном. И частью ее станет тот самый молодой некромант. Он ведь силен, и самоуверен, и распущен, ибо сила и самоуверенность во многом тому способствуют. Как понимаешь, желания ложиться на алтарь у него не возникло. А вот наставника своего он сумел отправить, как и ту, которая во чреве своем носила дитя. Это дитя и должно было вместить суть старого некроманта. Когда подрастет. Кровь демона позволила бы ему преодолеть такое раздражающее, стремительное старение плоти…

– Он убил дитя? – Я повернулась к кухне, где остались череп и рука.

– В тот миг, когда демон почти воплотился, меняя сосуд должным образом. Однако тот некромант и сам испробовал крови. Он изменился.

– Значит, мой отец…

– Кровь демонов не размывается и не слабеет.

А вот теперь меня замутило.

– Неужели ты полагаешь, что кто-то из магов еще способен слышать демона? И не просто слышать, но беседовать с ним? И не сойти с ума?

– Но ведь…

Имелись прецеденты. И договоры, и сделки, и… и многое иное.

– Долгие часы медитаций, настои, способные укрепить разум и тело. Посредники. Амулеты. И все, чтобы человеческий разум выдержал.

Посредников не было.

Амулеты какие-то имелись, но, подозреваю, вовсе не те. Я вздохнула:

– И теперь я сойду с ума и стану одержима жаждой крови?

– А ты одержима? – поинтересовался Ниар. И сам ответил: – Та кровь – это просто кровь. Она многое дает. Долгую жизнь… ты бы удивилась, узнав, сколько лет твоему отцу. Время от времени он меняет имена и облик, чтобы не вызывать подозрений. А далекий его предок был вовсе не так уж далек.

Ниар вытянул руки. Обыкновенные.

Хрупкие запястья, узкие ладони, длинные пальцы. Он ведь художник? Или нет? Или это тоже ложь, одна из многих, в которую я угодила.

– Помимо всего прочего, твой отец обладал способностью подчинять нежить. Не всю и не сказать чтобы надолго. И отнюдь не так, что становилась она послушна… нельзя заставить грызла танцевать, но можно удержать от нападения.

И получить славу отличного специалиста.

Некроманта, равного которому нет. Рискового и успешного, достойного занять пост главы гильдии. Особенно с теми связями, что неизбежно появились бы за долгие годы его жизни.

– Но ему было мало, так?

Я знала, что произошло.

Побег.

Даже в темные времена, когда магам было позволено больше, чем ныне, демонов не любили, как и тех, кто рискнул открыть им врата в мир нынешний. А потому для мага, едва не ставшего жертвой, но все же запятнавшего себя касанием той, иной крови, разумно было бы убраться подальше.

Тихий городок на границе империи. Провинциальная жизнь.

Игра в любовь и Юся, которой не повезло, как не повезло и той несчастной эльфийке. Обряд. И запечатанный перстень с проклятой шкатулкой вкупе.

Попытки добраться.

Попытки добиться большего, чем удавалось наставнику… власть над нежитью и идея, что власть эта может стать абсолютной. И кто тогда рискнет связаться с человеком, что способен подчинить себе любую из проклятых тварей, не говоря уже о том, чтобы превратить живого в эту вот проклятую…

Я закрыла глаза. И открыла.

– У них не получалось, верно?

– Они пытались выделить преобразующее вещество из крови, но да, ее было слишком мало.

– И тогда… я, да? Или нет, я появилась раньше… моя мать… тоже часть эксперимента? То есть… – я замотала головой. – Подожди, но есть ведь Грета… и тогда он убил ее не сразу.

Легкий наклон головы стал ответом.

– Демоны воспринимают время иначе, хотя и отличаются некоторой нетерпеливостью. А люди и вовсе умеют ждать. И знают, что есть месть. Он в очередной раз изменил облик… и разве отвечает сын за отца? За того, кто далек и, быть может, вовсе не любит своего сына. Ему нравилось играть. Нравилось приручать ту, кого он полагал виновной в побеге моей матери. Нравилось менять ее, нравилось перекраивать душу. Во имя любви… Люди на многое готовы во имя любви. На обман. Предательство. На потерю имени и репутации.

– Откуда ты знаешь?

– Как оказалось, во мне кровь демона проявилась чуть иначе. Не знаю, оттого ли, что матушка была из пресветлого народа, или просто так совпало, но я слышал его, как слышу демона или тебя. Ты мне нравишься. И я не стану тебя убивать, если это волнует… и не только тебя. Я благодарен леди… и я оставил ей картину. Она поймет. Она… если бы я не был демоном, – Ниар сгорбился, и плечи вздулись, будто готовые выпустить крылья. – Что до твоей матери, он играл ею. А наигравшись, бросил… и сделал так, что она сломалась. Внутри. Люди хрупкие. А он умел делать больно.

– Я…

– Ты тоже стала частью игры. Ты была нужна, но не настолько, чтобы держать рядом. А может, причиной стала клятва, которую он когда-то дал?

Что ж, хотя бы на это у матушки хватило ума. И сил.

И… и не знаю, как я бы повела себя на ее месте.

– Когда ему надоело смотреть, он убил ее. Он выждал достаточно. У людей короткая память, и почти все забыли о том, что связывало женщину и того, кто стал главой гильдии. И никто бы не обвинил его в ее исчезновении. Он знал, что зелье не готово, что преображение пойдет неверно, но все одно провел эксперимент. Он был рядом с ней все время. И не просто был. Он рассказывал ей о своем прадеде. И о его удаче, как он полагал. О собственных планах, которым для воплощения не хватало малости. У него был череп того несчастного младенца, но сила его почти иссякла, тогда как рука оставалась недоступна. Он рассказал, кто должен будет забрать эту руку. Ему нравилось мучить. Всех. Я ведь помню, что он говорил моей матери. Как разжигал ее ненависть ко мне… и что потом говорил уже мне, не зная про мою эту память.

Ошибся. Все ошибаются. Великие некроманты тоже.

– Глен? Его ты зачем убил?

– Ничтожество, – раскаиваться Ниар определенно не собирался. – Жалкий человечишко. Трусливый. Готовый приспосабливаться, и неважно к чему. Ему было велено сбежать, он и сбежал. Его отправили присмотреть за тобой, ибо ты вдруг изменилась.

– Я?