Сад утрат и надежд - Хэрриет Эванс

Теперь, когда зима кончалась, Джульет могла уже оглянуться на нее: зима была сырая и слишком теплая, а не морозная, с гладким льдом и хрустящим снежком, как ей мечталось. Джульет куталась в уютные вязаные шарфы, зажигала дымившие трескучие дрова и понимала, что ей жарко, неуютно и сыро. Всегда сыро. Дождь непрестанно создавал проблемы. Французские двери в столовой и кабинете разбухли и не открывались, речка под горой вышла из берегов, трава и деревья стояли в воде. На двух яблонях обломились большие ветки, их унесло водой, и они застряли ниже по течению. А на прошлой неделе на дубе сломался огромный сук, бросавший тень на дом, и упал на Птичье Гнездо, разбив окна в спальне Би – хорошо еще, что она была в школе.

– Так нечестно, – проворчала Би. – Если бы сук ударил меня, я бы день не ходила в школу.

Джульет засмеялась.

– В жизни много несправедливого. Зато ты не пострадала от упавшей ветки, так что на этот раз все справедливо.

Дуб выглядел жалко, содранная кора обнажила желто-оранжевую древесину, получился неприятный контраст с зеленовато-черным стволом. А еще за тисовыми деревьями стали видны серые могильные камни.

Каждое утро появлялась новая работа, за ночь возникали новые проблемы. Джульет вспоминала, как они с Мэттом ссорились из-за того, чья очередь заменить лампочку или надо ли обмотать скотчем разъем «скарт», чтобы работал телевизор, и ей хотелось смеяться.

Нужно ли делать из листьев компост? Что это такое? Что делать с побуревшими яблоками, хранившимися в ящиках? Что делать с окном в спальне, которое так громко дребезжало по ночам, что будило ребенка? Как поступить, если ты видишь, как лиса катит по лужайке свернувшегося в клубок ежика? Как быть с мышами?

Ты оставила мне множество инструкций, но их все равно оказалось недостаточно.

Джульет сбросила скорость, пропуская фургон для перевозки лошадей, и ее «Шкода» прижалась к живой изгороди. Летом, в первые дни после переезда, она была в ужасе от узких дорог, от неповоротливой фермерской техники, неожиданно появлявшейся перед тобой за поворотом, от заляпанных грязью, ржавых и битых «Лендроверов» с собакой на заднем сиденье. Сама она тоже никогда не обращала внимания на свою машину, и в тот день, выйдя из «Фенимана», поглощенная разговором с Сэмом Хэмом о новой картине Холмана Ханта, неожиданно появившейся на рынке, она не могла вспомнить, где парковалась.

– Картина перереставрирована – ужасно жаль, потому что, возможно, обнажились нижние слои краски. Что-нибудь случилось, Джульет?

– Моя машина. Я не могу найти ее.

– О. Но ты уверена, что поставила ее в этом месте?

– В общем-то, уверена. Помнишь, я видела, как ты подъехал?

– Конечно. – Сэм повернулся к своему двухместному спорткару, кивнул и снова повернулся к ней, сцепив пальцы на затылке; она уже заметила, что так он лучше всего обдумывал задачу. – Может… на другой дороге? Они очень похожи.

– Нет, я помню эту желтую дверь. Я уже опаздываю к Би, – сказала она, стараясь не впадать в панику. Они с дочерью твердо решили, что по пятницам будут вместе готовить ужин и вместе выбирать фильм, чтобы посмотреть его вчетвером. Сегодня Би собиралась потушить нут со шпинатом, а Джульет обещала привезти копченый сладкий перец. Когда они раз в неделю вместе хлопотали на кухне, Би делилась с ней своими новостями. Джульет научилась вытягивать из дочки информацию, и это было похоже на долгую игру. Если Би подробно рассказывала ей о своих делах на предыдущей неделе (что-либо из поправимого: «Мисс Рексем сказала, что мои диаграммы смещения береговых наносов неточные и мне нужно поупражняться их делать», а также новое: «Одна девочка в школе сказала, что я ей нравлюсь и она вообще-то бисексуалка хотя я на самом деле думаю что она просто так говорит чтобы выглядеть крутой и вообще когда я была у папы на прошлых выходных мы с Фин говорили о том, что мы эксклюзивные»), иногда Джульет пересиливала себя и ни о чем не спрашивала ее на следующей неделе. Поэтому Би даже не подозревала, что все делалось для того, чтобы ей захотелось поговорить. И расчет был верным: за последний месяц Джульет услышала от дочки больше, чем за весь предыдущий год. Би удивляла ее.

Джульет прикусила губу, а ее глаза обшаривали улицу. Вот почему приготовление пятничного ужина было для нее такой важной акцией. Она огорченно посмотрела на Сэма:

– Может, ее кто-нибудь угнал? Как ты думаешь?

– Возможно. Сочувствую тебе. – Сэм достал телефон. – Сейчас это обычное дело. Слушай, я позвоню в полицию и вызову тебе такси.

– Спасибо, Сэм. Дай-ка я еще пройдусь по дороге. – Они прошли вместе до конца улицы и вернулись. – Но почему украли мою машину, а не твою «Ауди», вот что мне интересно. – Джульет взглянула на дорогу и откинула с глаз волосы. – Я… о господи!

– Что? – Сэм с тревогой посмотрел на нее. – Ты видишь их? – Он схватил ее за руку.

– Нет… нет.

Она с ужасом заметила свою серебристую «Шкоду», впервые взглянув на нее так, как ее видели другие: ветровое стекло было покрыто мертвыми листьями и птичьим пометом, длинные волнистые царапины тянулись по металлу от капота до багажника, одно боковое зеркало повисло в результате близкого контакта с трактором, когда она гнала машину, чтобы забрать детей у Мэтта.

– Плохая машина, – сказала она с досадой и пнула ногой шину. – Хулиганка! – Она повернулась к Сэму: – Боже мой, прошу прощения.

Сэм поднял брови и пожевал губами. Он часто так делал, словно считал Джульет несносной или пытался не рассмеяться.

– Все хорошо, что хорошо кончается. – Он дотронулся до ее руки, когда она садилась за руль: – Спасибо тебе за замечательную первую неделю, Джульет.

Она подъехала к перекрестку, где три старых зернохранилища бывшей фермы Тукеров были переделаны в гламурные корпуса отеля «Фермерский дом». Огромный фургон с логотипом на боку застрял и не мог развернуться на узкой дороге. С другой стороны дороги фермер Том Толли в резиновом комбинезоне вытряхивал корм в корыто, отталкивая толпившихся вокруг него свиней. Джульет опустила стекло.

– Какие новости? – спросила она.

– Сегодня они отделывают плиткой бассейн, – ответил Том, вытряхнув остатки корма. – Средиземноморской, глазированной. Далековато от Италии. – У него было красноватое лицо, лысеющая голова и лучистые голубые глаза.