Мегалиты Русской равнины - Антон Платов

Этот пример интересен нам еще и тем, что здесь упоминается связанный с культом Пятницы/Макоши почитаемый камень. Хотя автор и не упоминает о существовании здесь в древности посвященного Макоши святилища-прощи, но такой вывод напрашивается сам собой: в его пользу говорит и устойчивость культа Пятницы, и наличие священного камня… Это далеко не единственный такой случай; камень присутствует на многих прощах, особенно — в северной части Руси, в Тверской, Новгородской, Псковской и других областях.

Одно из таких святилищ Богини, центром которых являются родник и камень, было подробно исследовано нами в 1994–1998 годах. Речь идет о достаточно известном сейчас Киндяковском святилище на севере Московской области.

Из полевого дневника:

15.04.1994.

У впадения безымянного ручья в р. Кимершу,

к В от дороги, к ЮВ от села

[…]

Не верится, что это Подмосковье, и даже не дальнее.

Чуть ниже по течению реки — поляна ондатровых нор, чуть выше — бобровые постройки. Прекрасный смешанный лес на вершине холма обилен следами лосей и кабанов. Ничего не боясь, выходит к дороге олень… Все правильно, все сходится. Все дороги ведут в Рим. Не одному только человеку дано ведать места Силы.

Впадающий здесь с востока в Кимершу ручей течет по глубокой затененной и заболоченной лощине.

Вот и Камень. Два шага в длину, шаг в ширину. Ровные, словно отесанные грани. Серый кварцит, принесенный ледниками в незапамятные времена откуда-то с Севера…

Впервые это святилище было описано два десятилетия тому назад Ю. М. Золотовым, которому, как первооткрывателю, мы и предоставим слово:

«Сейчас Камень полузабыт, а когда-то известность о нем распространялась километров на двадцать вокруг. Он имел славу целителя от всяких болезней, но более всего — от детских. Сюда несли тяжелобольных детей и проделывали следующее. Набирали из ручья ковшиком воду и «скатывали», т. е. обливали ею Камень, собирая стекавшую воду в особую посудинку. Этой водой, считавшейся целительной, чудодейственной, обмывали больное дитя, надевая после этого на него новое белье. […] Народная молва утверждала, что результаты такой процедуры могут быть двоякого рода (что вообще характерно для памятников такого типа): «если ребенку суждено жить, то он сразу после омовения пойдет на поправку, а коль суждено умереть — быстро зачахнет». Популярность Камня в старину была очень велика…»

Действительно, предания, связанные с Киндяковским камнем, достаточно типичны. Народная молва, как уже упоминалось, издревле приписывала воде, коснувшейся поверхности священных камней, целебную силу. Если камень — чашечник или следовик, целебною считалась вода, скопившаяся в его углублениях; если же камень, как и Киндяковский, не имел углублений, то воду «скатывали» по его поверхности. Но другие детали выделяют если не сам камень, то связанное с ним святилище-прощу из ряда ему подобных. Во-первых, это легенда о том, что камень некогда приплыл сюда по реке в дни Купалы (хотя известно и несколько других схожих преданий, связанных со священными камнями). Во-вторых, само расположение Камня — у слияния трех ручьев, что само по себе говорит о волшебстве этого места. И в третьих — упоминание о том, что максимальной силы волшебство Камня достигает именно на Купалу.

Любопытно, что эта связь между водой, священным камнем и временем летнего Солнцеворота прослеживается в связанном с почитаемыми камнями фольклоре достаточно часто. Так, например, в Британии, на юге Уэльса (в Гламоргане), находится Коэтан Артур, знаменитое древнее захоронение. Могильная камера погребения, находящегося на высоком берегу моря, сложена из каменных плит; в шутку говорят, что покровной плитой для этой камеры стал камешек, попавший в туфлю короля Артура и вытряхнутый им на этом месте. По легенде, две ночи в году — в канун Дня Всех Святых и в канун Иванова Дня — этот камень спускается на берег, чтобы искупаться в морской воде. Эта могила до сих пор почитается у местных жителей; в полную луну к камню приносят пирожки и кусочки тортов, и девушки, желающие обеспечить себе верность возлюбленных, семь раз медленно обходят вокруг него…

И все же в целом Киндяковское святилище можно, вероятно, считать классическим примером прощи, святилища Богини-Матери. Давайте попытаемся представить себе, как могли видеть это святилище древние — попытаемся отойти от представлений о «скверных молбищах» и взглянуть на данное место Силы с точки зрения Традиции.

Итак, Камень. Будучи центром всего комплекса, священный камень в данном случае является символом Центра Мира, воплощением архетипа Мирового Древа или Мировой Горы — так же, как воплощает этот архетип новогодняя елка у нас дома. Далее, — источник, ручей, текучая вода у подножия Камня… Реки, берущие начало в Центре Мира, под бел-горюч камнем Алатырем! — но не только. Это еще и Источник Судеб Мирового Древа, источник, у которого, согласно северной мифологии, богини судьбы спрядают нити судеб всего сущего:

В самом сердце Мира, у корней Мирового Древа, возле священного источника Урд, живут три девы — норны, — имена которых: Урд, Верданди и Скульд, что значит «Судьба», «Становление» и «Долг». Эти девы прядут волшебную пряжу, определяющую судьбы всего сущего. Спрядаемая нить человека начинается в момент рождения и рвется, когда человек умирает. Пряжа доброго и счастливого человека — ровная и гладкая, злого и несчастного — драная и покрытая узлами. Никто не может противиться воле норн — даже боги…

Еще одна черта народного культа св. Пятницы, отмеченная уже первыми исследователями, была полностью интерпретирована уже в нашем столетии. По всем восточнославянским землям простой народ всегда помнил об особой, даже загадочной, связи св. Параскевы Пятницы с прядением. Достаточно добавить к этому повсеместно же распространенное поверие о том, что св. Пятница изменяет судьбу (наказывает, например) плохо ее почитающих, и перед нами предстанет общеиндоевропейский образ богини судьбы и священных вод, — богини, спрядающей судьбу каждого человека.

Божественные пряхи, спрядающие нити судеб, известны магическим и религиозным традициям всех индоевропейцев. Сравните, например, со сказанным выше греческие представления о трех мойрах, две из которых — Клото и Лахезис — спрядают нить жизни, а третья — Атропа — обрезает ее. Славянская мифология — не исключение, здесь аналогом норны выступает все та же Макошь, чье имя допускает интерпретацию «Мать Жребия» или «Мать Судьбы». Снова, как видим, образ св. Пятницы прекрасно «укладывается» в образ Макоши…