Тихий американец - Грэм Грин

– Мне надоело летать по четыре часа, чтобы попасть на пресс-конференцию, – сказал я.

Он неодобрительно поглядел на меня.

– Наши ребята прямо горят на работе. Подумать только, они ведь могли бы зарабатывать вдвое больше и без всякого риска, если бы занялись торговыми делами или писали для радио.

– Но тогда им пришлось бы работать, – сказал я.

– Они, как боевые кони, чуют запах битвы, – продолжал он ликующим тоном, не слушая того, что ему не хотелось слышать. – Билл Гренджер – его хоть привязывай, когда где-нибудь пахнет дракой.

– Вот тут вы правы. На днях я видел, как он дрался в баре «Спортинг».

– Вы понимаете, что я говорю совсем не об этом.

Два велорикши, бешено вертя педали, пронеслись по улице Катина и картинно замерли у дверей «Континенталя». В первой коляске сидел Гренджер. Во второй лежала серая, бессловесная груда, которую Гренджер стал выволакивать на тротуар.

– Давай, Мик, – приговаривал он. – Ну, идем. – Потом он стал препираться с рикшей. – На, – сказал он. – Хочешь бери, хочешь нет, – и бросил на землю в пять раз больше денег, чем полагалось.

Атташе по экономическим вопросам сказал нервно:

– Наши ребята тоже хотят немножко отдохнуть.

Гренджер кинул свою ношу на стул. Потом он заметил Фуонг.

– Ишь, старый черт, – заорал он. – Где ты ее подцепил, Джо? Вот не думал, что ты еще на это способен… Простите, мне надо в клозет. Присмотрите за Миком.

– Здоровая солдатская прямота, – заметил я.

Пайл сказал серьезно, снова покраснев:

– Я ни за что бы вас не пригласил, если бы знал…

Серая куча на стуле зашевелилась, и голова упала на стол, будто жила отдельно от всего остального. Она испустила вздох, длинный свистящий вздох, полный беспредельной скуки, а потом замерла снова.

– Вы его знаете? – спросил я у Пайла.

– Нет. Он газетчик?

– Я слышал, что Билл называл его Миком, – напомнил атташе по экономическим вопросам.

– Кажется, у «Юнайтед Пресс» теперь новый корреспондент?

– Того я знаю. А он не из вашей миссии по экономическим вопросам? Но вы, конечно, не можете знать всех ваших сотрудников, – их тут у вас сотни.

– Кажется, он – не наш, – сказал атташе по экономическим вопросам. – Я такого не помню.

– Можно поискать у него удостоверение, – предложил Пайл.

– Бога ради, не будите его. Хватит с нас одного пьяного. Гренджер-то уж во всяком случае знает, кто он такой.

Но и Гренджер этого не знал. Он вернулся из уборной мрачный.

– Кто эта дамочка? – спросил он угрюмо.

– Мисс Фуонг – приятельница Фаулера, – чопорно объяснил ему Пайл. – Мы хотели бы выяснить, кто…

– Где он ее подцепил? В этом городе надо быть поосторожнее. – И он прибавил угрюмо: – Слава богу, у нас по крайней мере есть пенициллин.

– Билл, – сказал атташе по экономическим вопросам, – мы хотели спросить вас, кто такой Мик.

– Хоть убейте, не знаю.

– Но ведь вы его сюда привезли.

– Эти лягушатники не умеют пить виски. Парень совсем окосел.

– Он француз? А мне казалось, что вы звали его Миком.

– Надо же его как-нибудь звать, – возразил Гренджер. Он нагнулся к Фуонг. – Эй, ты! Хочешь еще стакан оранжада? Ты сегодня уже занята?

– Она всегда занята, – сказал я.

Атташе по экономическим вопросам поспешил вмешаться:

– Как идет война, Билл?

– Большая победа к северо-западу от Ханоя. Французы отбили две деревни, хоть они и не сообщали, когда эти деревни были отданы. Большие потери у вьетминцев. Свои потери французы еще не смогли подсчитать. Сообщат через недельку-другую.

– Ходят слухи, – сказал атташе по экономическим вопросам, – что вьетминцы прорвались в Фат-Дьем, сожгли храм и выгнали епископа.

– В Ханое о таких вещах не рассказывают. Это ведь не победа.

– Один из наших санитарных отрядов не смог пробраться за Нам-Динь, – сказал Пайл.

– Неужели вы так далеко летали, Билл? – спросил атташе.

– За кого вы меня принимаете? Я корреспондент, у меня пропуск, он не позволяет преступать положенные Границы. Я лечу на аэродром в Ханое. Мне дают машину до Дома прессы. Французы организуют полет над двумя городками, которые они взяли обратно, и показывают нам, что над этими городками развевается трехцветное знамя. Правда, с такой высоты трудно определить, какое это знамя. Потом они созывают пресс-конференцию, и полковник объясняет на-м, что мы видели. Потом мы сдаем наши телеграммы в цензуру. Потом мы пьем. Там лучший бармен во всем Индокитае. Потом летим обратно.

Пайл, хмурясь, пил пиво.

– Не скромничайте, Билл, – сказал атташе по экономическим вопросам. – Вы помните ваш отчет о дороге 66? Как вы тогда ее назвали? «Дорога в ад». За такую корреспонденцию нужно было дать Пулитцеровскую премию[14]. Помните ваш рассказ о человеке с оторванной головой, который стоял на коленях в канаве? И о другом человеке, который шел как во сне…

– Вы думаете, я и в самом деле был где-нибудь поблизости от их вонючей дороги? Стивен Крейн[15]умел писать о войне, никогда ее не видев. А чем я хуже. Да и что это за война? Дерьмовая война в колониях. Дайте-ка мне лучше чего-нибудь выпить. А потом раздобудем девочек. У вас вот есть за что подержаться. И я хочу подержаться тоже.

Я спросил Пайла:

– Как вы думаете, правду говорят насчет Фат-Дьема?

– Не знаю. А это важно? Если важно, – сказал он, – мне хотелось бы съездить туда и поглядеть своими глазами.

– Для кого важно? Для экономической миссии?

– Да как вам сказать… Трудно провести границу. Медицина ведь тоже оружие, не так ли? А эти католики, они здорово настроены против коммунистов, а?

– Они торгуют с коммунистами. Епископ получает от коммунистов коров и бамбук для своих построек. На думаю, что католики – это та самая «третья сила», о которой мечтает Йорк Гардинг, – поддразнил я его.

– Сматывайтесь, – кричал Гренджер. – Нельзя же здесь киснуть всю ночь. Я еду во Дворец пятисот девушек.

– Если вы и мисс Фуонг не откажетесь со мной поужинать… – предложил Пайл.

– Вы можете поесть в «Шале», – прервал его Гренджер. – А я побалуюсь с девочками по соседству. Идем, Джо. Ты-то, надеюсь, мужчина?