Тайна имения Велл - Кэтрин Чантер

Вчера я видела местную газету, оставленную одним из моих тюремщиков. «Добро пожаловать, жрица Велл!» – гласил заголовок. На фотографии были изображены женщины с розами. Они стояли вдоль Ленфордской дороги, а мимо проезжал белый тюремный автофургон. Я внимательно разглядывала их лица. Никого из сестер среди них не было. У нас выдался один спокойный год, прежде чем Велл впервые попал на газетные полосы. Первый год на новом месте.

Мы продали наш дом неожиданно легко супружеской паре, которая, подобно нам, была полна планов на будущее. Вот только они были вдвое моложе нас. Моя меланхолия помнит холмы, а сама я помню то лето… Последнее наше Рождество в старом доме мы провели вместе с Энджи. Нам говорили, что она сейчас лечится в «хорошем месте», если, конечно, подобные места вообще можно назвать хорошими. Мы подарили Люсьену голубой велосипед и сказали, что возьмем его с собой в Велл, чтобы внук мог кататься на нем, когда будет нас навещать. Сейчас этот велосипед ржавеет в амбаре, если, конечно, полиция не изъяла его в качестве улики во время дознания. Последнее Рождество… Последний день семестра… Последний рабочий день… А затем пошли глупые «последние». Последний книжный клуб… Последний вечер с едой на вынос из «Балти Хауз» перед телевизором, по которому передавали десятичасовые новости. Мы сидели в гостиной, которая была свидетельницей множества событий в нашей жизни. Последняя ночь в «Георге и драконе». Много выпивки и истерического смеха. Со мной увязались девочки. А как же по-другому? Что я без них буду делать? А еще… Последняя непристойная надпись краской на двери нашего гаража. Последние заголовки местных газет… Последние косые взгляды, брошенные в очереди перед кассой. Качели и карусели.

Пока мы готовились к переезду на новое место, пришлось пересортировать двадцать лет нашей совместной жизни. Начали с книг. Марк невзлюбил юридическую литературу. Романы, о которых я рассказывала на уроках в школе и которые прежде казались мне выдающимися, теперь потускнели в моих глазах, превратившись во вполне тривиальное чтиво. Мы избавились от путеводителей по тем местам, где бывали в отпуске вместе с Энджи. По Монако она путешествовала в сумке-кенгуру, по Гранаде – в детской складной коляске, по Норвегии – в детском сиденье на велосипеде. По Риму… В Риме ее уже не было с нами. Были книги о том, как усыновлять чужих детей. Мы так и не рискнули пойти на это. Были книги, посвященные тому, как воспитывать трудных подростков. В этом мы не преуспели. Были книги о том, как сохранить брак. С этим, слава богу, мы справились. Я показала Марку обложку книги, когда он спускался с чердака, неся в руках доску для буги-серфинга и изъеденный молью спальный мешок.

– Оставить? – рассмеялась я.

– Мы столько пережили, Бог свидетель, и все еще вместе. В мусорное ведро.

Будучи еще совсем молоденькой, я подрабатывала на каникулах официанткой в отеле. Я научилась распознавать супружеские пары, которым наконец-то удавалось вовремя закончить работу, найти приходящую няню, раздобыть деньги, зарезервировать столик и провести ночь вместе. Они сидели за одним из столь ценимых столиков для двоих, смотрели на знаменитый вид, открывающийся на ущелье, переживая в себе все то, через что им пришлось пройти на протяжении дня, и совсем не понимая, как же им вести себя друг с другом. Их руки соприкасались, лежа на белой скатерти. Жалкое самоуспокоение. Как будто бы они все еще любят друг друга. Про себя я поздравила нас. Я заклеила коробки скотчем, а черные полиэтиленовые мешки отнесла на свалку. Мы уже забронировали наш столик на двоих.

Мы переезжали на новое место в первый день самого свирепого месяца. Энджи и Люсьен должны были приехать к нам утром, чтобы попрощаться.

Я проверила мой мобильник.

– Она не приедет. На Энджи ни в чем нельзя положиться. Успокойся. Нам надо ехать.

Марк, сидя за рулем, барабанил по нему пальцами. Завернутые в полиэтилен ящики уже были погружены в автофургоны, а я все еще стояла, словно пластмассовая фигурка в пустом кукольном домике.

– Подождем две минутки, – попросила я.

Когда я уезжала… когда мы уезжали, я все время смотрела назад. Энджи так и не появилась. На улице никого не было, как будто кто-то стер всю нашу жизнь со школьной доски.

Вечером, когда грузчики уехали, а мы переделали все, что смогли, на новом месте в первый день, Марк сделал мне два подарка. Первым подарком была стеклянная цапля. Невероятно хрупкая вещица. Клюв у цапли был острым, как сосулька. Шея представляла собой нечто невообразимо тонкое. Вторым подарком была бутылка шампанского. Ее подарили нам несколько лет назад в Лондоне. Мы решили, что разопьем шампанское на серебряную годовщину нашей свадьбы.

– Не кажется ли тебе, что мы немного спешим? В прошлом месяце минуло двадцать два года, – рассмеявшись, произнесла я.

– А кому какое дело? У нас уже не будет большей причины для праздника, чем сейчас.

Я вытерла руки о кофту.

– Обычная бутылка шипучей гадости сейчас может разорить банк, а эта стоит целого состояния. Я уже не говорю о том, что одета неподобающе.

– Ты понятия не имеешь, как сексуально выглядит твоя попа в запыленных легинсах. Об очаровании распущенных волос я даже упоминать не буду, – заявил муж, выуживая два пивных стакана из коробки.

– Не говоря уже о неумышленной легкой небритости на щеках, – парировала я.

В джинсах и мешковатой футболке муж смотрелся ничего себе так. Со всей этой грязью на одежде Марк уже мог смело обращаться, без риска быть выгнанным за помощью в благотворительный магазин.

– Выйдем во двор, – предложил он.

Дочь не прислала даже текстового сообщения.

Я опустила руку с зажатым в ней мобильником прежде, чем Марк увидел, чем я занимаюсь.

Он поставил стаканы на столбик ограды под дубом и выстрелил пробкой. От хлопка вылетающей пробки ягнята испуганно бросились наутек по холодному склону холма.

– За нас! – провозгласил Марк.

– И за Велл!

Под открытым небом было холодно, поэтому шампанское мы допивали уже в кровати. Так мы делали, когда только-только влюбились друг в друга. Внезапно все встало на свои места, и я поверила в то, что все плохое осталось позади, а будущее, подобно заставке на экране моего компьютера, будет наполнено красотой, голубизной и зеленью. Я обняла моего вновь обретенного, обновленного мужа Марка…

А мобильник сообщил, что никаких новых сообщений не приходило.

Это был лучший год из прожитых нами в Велл. Еще в Лондоне, строя планы на будущее, мы договорились, что не будем спешить, а станем наслаждаться нашей идиллией, потихоньку всему учась. Тейлоры, семья фермеров, о которой говорил нам агент, была прочно связана пуповиной с незнакомым нам сельским миром. Эти люди щедро снабжали нас сельскохозяйственным инвентарем и дельными советами. Наших первых ягнят мы приобрели у Тома Тейлора. Они, стуча копытцами по настилу, спустились вниз и разбрелись по полю. Окружающая красота произвела на них, кажется, такое же ошеломляющее впечатление, как и на нас в первый наш приезд сюда. Я настолько была очарована их невинным видом, что едва не забыла закрыть вовремя ворота. Марк, лучше знакомый с офисной спецификой, чем с автоприцепами, с трудом поставил запоры на место. В те дни мы скучали по большому городу и его улицам. А затем у нас появился Брю, красивый щенок, один из выводка бордер-колли, принадлежавшей Тому. Он стал нашим психотерапевтом с той минуты, как, вторгнувшись в нашу жизнь, сжевал мои перчатки, и до того момента, как погиб, а вместе с ним исчезла вся его целительная сила.