Греческие каникулы - Джейн Гроноу

Она чуть не всхлипнула. Но вовремя приказала слезам, переполнившим глаза, остановиться. В конце концов, она же не школьница, чтобы реветь на плече у незнакомца. Такого Элизабет Кэнди никогда прежде не позволяла себе с мужчинами. Но с этим сильным человеком, с которым она едва была знакома, ей захотелось вдруг быть откровенной.

Ее тянуло поделиться с ним своими горестями и страхами, иначе они не оставят ее до конца отпуска. Стоило ли лететь за тридевять земель, спасаясь от проблем, чтобы неприятные мысли и чувства завладели душой с новой силой?

Лиз внезапно почувствовала себя маленькой беззащитной девочкой, которая оказалась одна на улице поздней ночью.

Она и выглядела сейчас юной и беззащитной… Одну из таких беззащитных девочек, малышку Джессику с капризным ртом и рыжими волосами, Тони не мог забыть, как ни старался. Он смотрел на волосы Лиз, горевшие на солнце, на милую щербинку в ее передних зубах и вдруг отчетливо ощутил: в душе его словно что-то сломалось. Будто какая-то туго натянутая пружина лопнула. Нет, она не легкомысленная красотка. Она и правда беззащитная, напуганная женщина. Мать двоих детей… И она, эта хорошенькая Лиз, любит своих детишек не меньше, чем он Саймона…

— Тони, да поверьте же мне. Я вовсе не страдаю излишней мнительностью. Тем более паранойей. Здесь, на Крите, кто-то явно охотится на меня, — заговорила женщина вновь почти шепотом и жалобно посмотрела на Тони своими бездонными зелеными глазами. — За что? Почему? Зачем кому-то меня убивать? И почему здесь, на острове, а не дома, в Америке? — Последний вопрос она задала совсем уже беспомощно и растерянно и наконец-таки всхлипнула, уткнувшись носом в плечо Тони.

Вот дурочка! Можно подумать, ей было бы легче, если бы на нее покушались в Америке! — Тони ухватился за секундное раздражение, как за спасательный круг.

— Слушайте, никогда не встречал такого впечатлительного топ-менеджера! — Он неестественно громко расхохотался — так, что неприятно обнажились его десны, и Элизабет на секунду почудился в его облике красивого самца хищный оскал. Словно симпатичный домашний песик вдруг обнажил клыки и стал похож на волка. — Вы, Лиз, наверное, еще не успели как следует отдохнуть, вот вам повсюду бандиты и мерещатся. Лично я ни разу не слышал, чтобы «заказали» топ-менеджера. Мы же не на Сицилии и не в Юго-Восточной Азии. Но даже там за ошибки платят жизнью предприниматели. Главная из таких ошибок — перейти кому-то дорогу, наступить на пятки, отобрать жирный кусок, подставить, настучать в налоговую полицию или в финансовую инспекцию. А топ-менеджеры… не обижайтесь, они лишь бумажки оформляют. И вообще, к чему такие сложности — убивать вас за границей, не проще ли вам в Нью-Йорке что-нибудь этакое, например автокатастрофу, устроить?.. Хотя, если принять весь этот дамский бред с покушением всерьез, версия заговора против вас дирекции фирмы мне кажется наиболее серьезной. Больше причин вас убивать я не откопаю, даже если буду рыть эту древнюю греческую землю днем и ночью с фонариком.

— Лучше искать под водой. Здесь легче спрятать концы в воду…

Последние слова Элизабет еще больше развеселили собеседника, и он откровенно рассмеялся. Лиз наконец перестала всхлипывать. Она рассердилась. Теперь уже на себя. Потому что мурашки на теле, вопреки всем логическим доводам, не собирались исчезать.

— Ой, да вы, похоже, перекупались и перегрелись на солнце, дорогая моя мисс Марпл! — спохватился Тони. — Вон, вся кожа в мурашках. Пора уходить с пляжа. И вообще, Лиз, хотите вы этого или нет, вам придется терпеть мое общество до конца поездки, раз уж так все получилось. Скорее всего, конечно, все это лишь ваши фантазии, игра расшалившихся нервов, но я должен принять какие-то меры. По крайней мере, разрешите проводить вас до отеля. Теперь у вас будет персональный телохранитель.

— У меня мурашки по телу бегут всегда, когда мне грозит какая-то серьезная опасность, — доверительно сообщила ему Лиз. — Может, все-таки сообщим в полицию? — неуверенно предложила она.

— А что вы им скажете? Что вас какой-то подросток хотел задавить гидроциклом? Что попугай в отеле болтает всякую чушь? Что у вас по телу бегут мурашки? Сами подумайте. Глупости! В лучшем случае в полиции тоже решат, что туристка перегрелась на солнце… У полицейских здесь летом и так забот вдвое больше, чем зимой: то деньги у кого-то из разинь-туристов украдут, то кто-нибудь из иностранцев попадет в аварию, а страховку, оказывается, купил самую дешевую… А тут еще вы на их голову с вашими глупыми детскими страхами. Короче, будем считать, что на сегодня лимит покушений на вас исчерпан. Во всяком случае, одной мифической попытки с вами расправиться для этого дня вполне достаточно. Вам пора отдыхать. И, хотите вы этого или нет, я все же провожу вас до гостиницы.

Лиз давно никто не провожал домой. Она уже и вспомнить не могла, когда это случилось в последний раз.

Первое хорошее событие за сегодняшний день, с благодарностью судьбе подумала она. С таким красавцем даже просто пройтись по улице приятно. В нашей фирме подобных церемоний от сослуживцев не дождешься. Все боятся обвинений в сексуальных домогательствах и, как следствие, огромных счетов от адвокатов. Дошли уже до того, что женщине никто цветов на работе не дарит. Даже на день рождения.

Она вовсе не была феминисткой и не возражала, чтобы мужчины подчеркивали неравенство полов красивыми ухаживаниями. Но в ее жизни такое почему-то не случалось.

Элизабет работала топ-менеджером крупной строительной фирмы и привыкла вкалывать с утра до вечера. Дома ее хватало только на самые неотложные дела. Какое счастье, что существуют полуфабрикаты, кухонные комбайны, стиральные машины и моющие пылесосы… — успевала подумать она перед сном, слыша, как очередной детективный роман со стуком выпадает из рук на пол.

Чтобы выдержать такой сумасшедший ритм жизни, Лиз давно приучила себя не отвлекаться на мелочи. Пусть семья терпит, если хочет жить на уровне среднего класса. Впрочем, с недавних пор ее семья состояла из трех человек: самой Лиз, сына-старшеклассника Боба и дочки-подростка Эми. То, что матери почти не бывает дома, сына вполне устраивало, и он с удовольствием жил своей жизнью, не особенно интересуясь ее проблемами. А дочка все еще любила пошушукаться с Лиз перед сном, забравшись к маме под одеяло. Однако и она все чаще закрывала перед носом матери свою комнату, в которой недавно развесила по стенам плакаты с королями поп-музыки, и там слушала с подружками разную громкую дребедень.

Спасибо, что дети хотя бы безропотно делили с Лиз домашние обязанности. Сын заезжал на машине в супермаркет, закупал продукты, правда часто на свой вкус, и забивал огромный, как шкаф, холодильник. А потом они с дочкой разогревали полуфабрикаты в микроволновке. Дети запускали по вечерам посудомоечную и стиральную машины и гуляли с абрикосовым пуделем Сэмом.

А Лиз… Она была довольна жизнью. Уж лучше отвечать за все и на работе, и дома, чем чувствовать себя, как прежде, вечно виноватой и униженной. Она даже купила для дома «оптимистическую» майку алого цвета. «Не волнуйся и будь счастлива!» — гласила надпись в районе лопаток. Порой Лиз и вправду чувствовала, что у нее, примерно там, на уровне жизнеутверждающей надписи, вырастают крылья. Долгожданная свобода подпитывала ее лучше любого допинга.