Бумажный замок - Mut-Em-Enet

Набираю Джимми. Не поздно ли для звонка, Лиз? Ничего, это наша фишка — общаться по ночам.

— Привет, — голос на том конце сонный

— Привет, как жизнь?

— Ок, — ты как там? Как себя чувствуешь?

— Уже почти в норме… Вру

— Я уже очень за тобой соскучился, встретимся?

— Да, конечно.

И мы договариваемся на завтра.

Мне нужна какая-то разрядка, а то так можно закиснуть совсем.

Беру свой ноут и принимаюсь за работу над проектом по истории искусства.

Когда я выбрала факультет истории искусств, мама очень удивилась.

— А почему не языки или литература, — спросила она.

— Это все очень избито… Ну вот приеду я к немцам, к примеру, и что скажу — я знаю ваш язык! Ха — ха. А литература?! Сидеть и днями разглагольствовать про судьбы вымышленных героев и критиковать уже мертвых поэтов и писателей???

— Ой, Лиз, ну представления у тебя… Ну раз выбрала историю искусства… а языки все равно надо учить. Просто чтобы понимать других людей немного лучше.

И я взяла себе еще курс испанского. В гимназии он у нас был обязательно. По большей части я практиковала свои скудные знания на Маркусе, который терпеливо выслушивал меня и иногда даже поправлял мое странное произношение

Итак, скульптуры Жоана Миро. Я углубилась в чтение.

Из полудремы за компом меня вывел странный звук… В дверь кто-то… Нет, не звонил, а тихо шкребся. Я на цыпочках, чтобы не разбудить всю честную компанию, подошла к двери. И услышала… Тихое пение.

Голос дяди Майкла выводил незнакомую мне мелодию: «Мама, я не могу больше пить…».

Я приоткрыла дверь и увидела потрясающую картину.

Майкл с прикрытыми глазами (явно в невменяемом состоянии) продолжал мугыкать себе под нос странную песню, опирался на загадочного и изрядно пьяного незнакомца, того самого с похорон, того, что мы застали сегодня в «Айскра Паблишинг».

— Милая барышня, разреши войти, — шутливым тоном сказал незнакомец.

— Что происходит? — спросила я.

— Мой милый друг слегка перебрал, ну с кем не бывает, и я предлагаю сейчас его уложить и тогда я тебе расскажу, что происходит.

Он втащил дядю Майкла, который уже не издавал никаких звуков кроме тихого храпа, в дом и я рукой указала, где его комната, приложив палец к губам. Только потише! Не хватало еще весь дом перебудить. Незнакомец лихо уложил дядю на кровать. Какой все-таки сильный. И стянул с него обувь, потом с другой стороны подтянул его на подушку.

— Укроешь его потом, раздевать — не советую! Завтра сам все сделает, — дал мне указания незнакомец.

— А еще оставь ему воду и шипучий аспирин. Я думаю, у него будет изрядно болеть голова, — он театрально схватился за голову.

Все-таки тоже до чертиков пьян.

Мы тихонько вышли в гостиную. Мне уже не терпелось спровадить ночного гостя побыстрее…

— Могу Вас проводить до двери!

Мужчина уставился по сторонам

— Так вот ты какой, дом Маши!

Маша? Он знает, знал мою маму…

Ах да он же был на прощании!

Пьяно тряхнул головой и икнул:

— Мне, пожалуй, пора!

— Да-да, Вы и так уже задержались.

— А ты, я смотрю, — радушная хозяйка, — подмигнул мне.

И уже направился к двери, но вдруг остановился и резко повернулся ко мне.

Губы незнакомца расплылись в лукавой улыбке:

— А где прощальный поцелуй и спасибо, что притащил твоего дядю?

Я просто опешила от его наглости. И вообще целоваться с незнакомыми и пьяными мужиками, вот именно сегодня не входило в мои планы.

— Вы уже окончательно упились и поехали? — я покрутила пальцем у виска.

— Ты — прям экстрасенс! — он полез ко мне целоваться…

В моем доме, среди ночи, пьяный… Меня аж начало трусить от гнева. Я яростно вырывалась, но его объятья были такими сильными, что шанса позвать кого-то на помощь не было. Мое тело сжалось в его крепких руках. Я колотила его по груди, но это не дало никакого эффекта. Его губы были все ближе и ближе. Пыталась плотно сжать свои, но это не помогло. Его поцелуй был властным, горячим, проникающим. И со вкусом какого-то мерзкого алкоголя. Мне сейчас нужно было принять неизбежное.

Потом он меня отпустил:

— Да Вы вообще уже?! Я сейчас буду кричать и вызову полицию…

— Во-первых, птичка, кричать ты не станешь — ты же умная девочка и не хочешь всех разбудить, во-вторых, что ты скажешь полиции: злой дядя поцеловал… И?

Птичка? Так мой папа всегда называл маму. Воспоминание всплыло неожиданно.

— Да Вы — идиот какой-то, пьяный идиот!!!

— А вот это, птичка, уже открытое оскорбление! Хоть ты и права, я — идиот!

— Вот, и шут гороховый!

— И за это спасибо! И на сим разрешите откланяться. — поклонился. Ну точно шут!

Меня прям разрывало от желания огреть его чем-то тяжелым…

— Да Вы вообще кто такой?

Он приосанился и на манер героя Бондианы произнес своим хриплым голосом:

- Мэтью. Мэтью Лавлесс. К твоим услугам, птичка.

— Пошел вон! — и попыталась его вытолкнуть за дверь. Но оказалось, что это не так просто — чугунный он что ли.

— Ох, птичка, некому вот заняться твоим воспитанием!

— Уходите, мое воспитание — не Ваше дело! За собой следите: с утра ходите пьяный и дядю Майкла напоили, и ворвались ночью в чужой дом…

— О, птичка, так ты еще и ханжа… Такая молодая, такая красивая — и уже ханжа.

Тут я почувствовала, что-то теплое и пушистое коснулось моей ноги… Тихо взвизгнула. Машинально отскочила в сторону и спряталась за уже знакомого незнакомца. Чертов Джимми Джимисон вернулся и шастал у двери.

— Не бойся, птичка, я защищу тебя от страшного зверя, — и мужчина ловко накинул свой пиджак на Джимми и поймал его.

Потом, вот же любитель театральных эффектов, стал на одно колено и торжественно вручил мне хомяка.

— Спасибо и Вам пора, — мне все таки удалось вытолкнуть за дверь ночного гостя.

Мэтью

Эй парень! Это уже становится традицией — вставать с жуткой головной болью. Надо как-то уже завязывать, а то и бухать будет не на что. Все-таки источники дохода у писателей, ну не то, чтобы стабильные. Первая моя книга разлетелась как горячие пирожки, есть, конечно, небольшой стабильный доход, но не более… Вторая — ну тут полный провал. Как Майкл с Машей не пытались меня вытащить — 2 года тупо плевал в потолок. Ну а третья — только благодаря их подсказкам… Денег мне принесла много. Вот и квартирку прикупил. Недешевую. А так я не очень любил деньги — и они мне отвечали взаимностью. Поэтому при каждой встрече мы расставались без сожалений.