Селянин - Altupi

— Ёб!.. — Кирилл выскочил от греха подальше, не натянув шорт. Выкинул в дырку бычок сигареты, понюхал плечо — воняло, страсть. В ванну бы залезть, но у поганой Пашкиной бабки даже примитивного водопровода нет, только колодец в огороде. Калякин подтянул шорты и пошёл на веранду посмотреть, не осталось ли в вёдрах воды, набранной вчера Пашкой. Но из двух пластиковых вёдер только в одном, в синем, на дне плескалось пальца на три, остальное, видимо, следопыт-коноплевод забрал с собой. Пиздец.

Кирилл мужественно взял другое, зелёное, ведро и, решив, что он не тупее Машнова, направился к колодцу. Но, выйдя на высокие порожки веранды, он заметил оранжевый «Опель Мокко» возле ворот банкирши: наверно, Лариса Батьковна пожаловала с работы домой. Поглазев бесцельно ещё пару минут на кроссовер и на коттедж за ажурным чугунным забором, Калякин продолжил путь.

Колодец был самым хрестоматийным — деревянный сруб высотой в метр, узкая крыша на столбиках, цепь с ведёрком. Набрать воды из него представлялось делом нетрудным. Кирилл заглянул в снятое с гвоздя ведро из нержавейки: не стерильно чистое, но сойдёт. Потом заглянул в колодец, звёзд не увидел. Вода отражала небо на глубине метров семи. Кирилл бросил туда ведро, оно гулко забилось о стенки бетонных колец, зашелестела, разматываясь, толстая цепь, завертелся кусок бревна, на которое эта цепь была намотана. Скоро раздался всплеск, цепь натянулась.

— Готово, — сказал Калякин и стал вертеть кривой металлический прут, служивший ручкой подъёмного механизма. Дело шло туго, пришлось приложить усилия и стиснуть зубы. Когда ведро показалось из шахты колодца, Калякин потянулся за ним, отпустил рычаг… Тяжёлое ведро мигом ухнуло вниз.

— Блять! Твою мать!

Снова раздался всплеск, более громкий. Калякин взбесился, пнул сруб. Но во второй раз подошёл к подъёму ведра с аккуратностью. Правда, мыться было негде, ванной Пашкина бабка не озаботилась и даже пресловутую русскую баню не уважала, купалась в корыте. И вода была ледяной, а греть на электрической плитке в кастрюле — убить два часа. Если бы сейчас Машнов был рядом, Кирилл бы его грохнул, но тот лазил неизвестно где, деревенщина.

Кирилл понюхал предплечье: воняло уже не так сильно. Он перелил воду из металлического ведра в пластмассовое, нашёл в доме тазик, наполнил его водой и, шипя и матерясь, ополоснулся прямо во дворе. Чистюлей себя не числил, но пока ходил туда-сюда, у него созрела идея, как скоротать вечер.

Подсушившись на солнце, Кирилл вышел на улицу. «Опель» соседки спокойно стоял на подъездной дорожке. Движухи в деревне как обычно не наблюдалось — куры, гуси, собаки, кошки и больше никого.

Калякин обошёл Пашкину «Тойоту», поправил дворники, открыл лючок бензобака, постучал носком шлёпка по покрышке, исподтишка в это время глазея на коттедж. Его интересовало главным образом, одна ли сейчас банкирша, не шпилит ли её сельский пидорок, а если да, то в какой позе и на сколько лавэ нарабатывает. В голове роились и другие вопросы: как она поднимает ему член, если красавчик голубой, и можно ли считать его пидором, если он по мужикам только теоретически, а ебёт бабу? Калякин ещё не видел эту бабу, а уже чувствовал, что ревнует её к ковбою. Надо было это прекращать.

Кирилл покрутился возле машины, подумал, не надеть ли майку, но решил остаться лишь в шортах: жара и деревня отменяли соблюдение этикета. Помимо этого, с обнажённым торсом товар демонстрировался лицом — спортивное телосложение, широкие плечи, татуировки из дорогих салонов.

Перейдя наискось через прикатанную каменистую дорогу, — никак не мог понять из чего конкретно она сделана, — Калякин на пару секунд задержался у «Опеля», заглядывая в него через водительское нетонированное стекло. Ничего особенного не узрел, кроме солнечных очков на передней панели, и направился к калитке.

Перед калиткой тоже остановился, так как сквозь забор увидел саму хозяйку, срезающую цветы на клумбе. Она стояла, наклонившись, у неё были распущенные светлые, несомненно, окрашенные волосы, которые заслоняли лицо, и внушительные габариты, при которых вспоминаются женщины русских селений. Весила она явно под центнер, но толстой не была — всё уходило в рост и крупную кость. На ляжках длинных ног, насколько Кир мог оценить с расстояния, не наблюдалось целлюлита, а живот и сиськи не отвисали на полметра. Белые шорты, топик, сланцы и полотняные перчатки — больше на ней не было ничего.

Банкирша занималась будущим букетом и не замечала молодого наблюдателя. Кириллу не терпелось посмотреть на неё в полной красе. Он смело открыл калитку, хотя дальше не прошёл. Кашлянул.

— Лариса!.. Привет!

Женщина подняла голову, выпрямилась, держа цветы и ножницы на некотором отдалении от тела. Да, она действительно была очень высокой и фигуристой, ухоженные волосы падали на плечи, но Кирилла интересовало ещё и лицо. Оно было овальным, с большими светлыми глазами, чёрными бровями, несколько крупноватым носом и чётко очерченными узкими губами. Макияж, сделанный на выход, сохранился, за исключением помады. Калякин пришёл к выводу, что она хоть поюзанная, но симпатичная, по сельской местности сойдёт, лишь бы дала, даже без денег.

Банкирша сощурилась, разглядывая визитёра, сдула с кончика носа наглую муху.

— Мы знакомы?

— Пока нет, но можем восполнить этот пробел прямо сейчас, — Кирилл любил считать себя покорителем женских сердец, а что прокатывало с городскими шкурами, прокатит и с деревенской тёткой.

Лариса отложила цветы и инструмент на вкопанную рядом скамейку, сняла правую перчатку, тыльной стороной ладони стёрла что-то со лба, тряхнула головой и снова повернулась к незваному гостю.

— Так кто ты такой? Не тёти Нюры внук?

— Чей? — Калякин понятия не имел, как зовут Пашкину бабку.

Банкирша приблизилась, кивнула ему за плечо:

— «Тойота» не твоя вон стоит?

— А! «Тойота» — Пашкина. Он внук. А я его друг. Кирилл. Для друзей просто Кир.

Он заигрывающе передёрнул бровями, улыбнулся во весь рот и протянул руку. Лариса не пошевелилась, чтобы в ответ подать свою.

— Чем могу быть полезна, Кирилл?

— Ну что так официально? — ему пришлось убрать руку и понять, что завязать знакомство будет сложнее.

— Так чем тебе помочь, Кирилл?

— Чем-чем… Просто по-соседски зашёл познакомиться, вдруг это я смогу быть тебе чем-то полезен? — Калякин постарался и томным голосом, и мимикой, и выставлением выдающихся частей своего тела в выгодном свете намекнуть, чем именно он надеется помочь, однако Лариса или не поняла, или не захотела понять, но лицо её осталось беспристрастным.

— Спасибо, мне сейчас ничего не надо. Отдыхай, Кирилл. Прошу извинить меня, мне некогда.

Дав понять, что разговор окончен, она повернулась к оставленным цветам и