Бестиарий спального района - Юрий Райн

Дима быстро и без труда достиг того состояния, когда доводы разума уже не способны влиять на действия человека. Когда в голове плещется сладкий и мутный кисель, а желание, если не будет удовлетворено, может причинить разрушения.

– А кто же это говорил, что я много денег на шопинг трачу? – издевалась Вика, ловко уворачиваясь от объятий. – Кто над каждой копеечкой, как гомосек, трясется?

– Гобсек! – поправил Дима.

– Короче, Смирнов, я больше не могу с тобой жить! – сказала Вика. Жесткими интонациями голоса она дала понять, что все для себя уже решила.

– Но куда же ты пойдешь, на ночь-то?

– Ну и останусь! Имею право! Но буду спать вон там! А ты можешь нежиться в спальне! Бессовестный!

– Вот как? – горько промолвил Дима.

– Да, именно так!

Вика ушла в дальнюю комнату, включила там телевизор.

Дима стоял на пороге, вслушивался – не встанет ли с дивана, не направится ли к двери. И тогда он сначала отбежит к окну и замрет к двери спиной, немного ссутулившись, и тут она войдет, а он повернется к ней и…

Но Вика и не думала выходить. Дима изнывал, последним усилием рассудка удерживая себя от того, чтобы не заметаться, не забегать по комнате, словно тигр, запертый в четырех зарешеченных стенах.

Сегодняшние Викины фокусы только распалили Диму. Ведь, когда жена злилась, она становилась нечеловечески, да что там – демонически! – соблазнительна. Сейчас Дима вожделел ее с силой, как в их медовый месяц, когда они… Еще одного усилия стоило отогнать от себя сладкие воспоминания.

«Название монгольской столицы Улан-Батор в переводе означает «Красный богатырь», – бархатно произнес за дверью телеведущий.

Дима толкнул дверь и вошел.

Наверное, Вика это предвидела. Она вскочила с дивана, бросилась к нему. Решительно, даже пуская в ход ногти, стала выталкивать прочь.

– Вик, ну пусти! – сказал Дима, уже оказавшись за дверью.

– Смирнов! – крикнула из-за двери жена. – Еще раз попытаешься ворваться – заору!

Только приступив к трапезе, Черный кот понял, как же он изголодался. О, эта энергия – сытная, изысканно приправленная человеческим страхом, глупостью, агрессией. Что ж, аппетит приходит во время еды! Надо все-таки цапнуть и мужчину.

Нелюб не разочаровался. Черноты в мужчине было много. И такой лакомой! А послевкусие!..

Призрачное тело кота наполнялось сладкой тяжестью. Он знал: скоро захочется вздремнуть.

Делать это с рукой было совсем не то же самое, что с Викой. Но Дима просто сходил с ума. Ему требовалась хоть какая-то разрядка, чтобы не думать о потном, бликующем теле, чтобы его, Диму, просто не разорвало на части.

И вот, наконец, образ жены померк. Подернулся серой рябью и перестал быть таким уж заманчивым.

– Уфф! – сказал Дима, прислоняясь лбом к кафельной плитке. Почему-то он чувствовал себя выпитым до дна. На душе было пусто.

Наконец-то Нелюб наелся, да так плотно, как давно не насыщался. Последнее подобное пиршество, насколько он мог припомнить, происходило пару недель назад, в одной из соседних многоэтажек. Это был просто феерический супружеский скандал. А взаимные негативные эмоции были совершенно изумительных – пряного и с дымком – оттенков вкуса.

Захотелось подремать.

– Ну что? – спросил Рыжий. – По домам?

– Подожди, – сказал Черный, насторожив уши. – Я врага чую.

– Что?! – отпрянул Рыжий брат.

– Он над нами, – продолжал Нелюб. – Семь-восемь этажей.

Люб тоже напряг все свои чувства.

– Похоже, лешак, – удрученно мяукнул он.

– Или Ырка, – прошипел Черный.

И лешаки, и Ырки были существами здешнего Мира. Однако встреча с ними отнюдь не сулила добра братьям-котам: те же лешаки запросто могли видеть призрачных гостей из Зазеркалья, могли и отобрать добытую энергию. Во всяком случае, попытаться.

– А, ладно, что они нам сделают? – мрачно сказал Нелюб. – Останемся, еще ночью, чувствую, будет чем поживиться. Ночь моя, Люб, не забудь!

– А вдруг и здесь достанут? – поежился Рыжий.

– Кто, местные? Ну, они ж тут не призраки! – махнул хвостом Черный. – Сквозь двери проходить не могут, а станут ломиться – с балкона спрыгнем.

– Ладно, – нехотя проворчал Люб, устраиваясь подремать возле женщины. – Уговорил. Хотя и жаль! К дубу поэт может прийти, а меня нет… Эх, такая экскурсия сорвалась!

– Зайдет еще к тебе твой Хре… как его… – буркнул Нелюб.

– Да нужен он мне… – важно ответил Рыжий. – Ладно, что с тобой поделаешь… Остаемся. Утром, наверное, здесь же и позавтракаем, – промурчал он, погружаясь в сон.

– Ночь – моя, моя, моя! – выгнул спину Черный брат.

– Умгу, – невнятно отозвался Рыжий кот.

А Нелюб не без зависти подумал: «Это как же надо было обожраться на свадьбе?»

Было уже два ночи, но заснуть Дима не мог. Вика тоже не спала. Ходила у себя по комнате, вроде бы даже плакала.

«Может, сейчас?» – подумал Дима. Встал с постели, вошел в комнату. Вика сидела на краю постели.

– Ты мерзкий, – сказала она, не глядя ему в глаза, – совершенно мерзкий человек! Ты довел меня до слез!

– Ну Викочка! – Дима присел рядом, коснулся плеча жены.

– Отстань! – Она сбросила его руку.

– Я больше не буду…

– Что ты больше не будешь? Жадничать, что ли? Каждую копеечку несчастную считать? Все! Я больше не могу жить со скрягой!

– Викусик! Я… Ну… Слушай, может, не будем?

– Все, разговор окончен!

– Нет! – с некоторой даже злостью воскликнул Дима. – Ничего он не окончен!

Он действовал, что называется, на инстинктах. Повалил жену в постель, навалился сверху, стал покрывать поцелуями шею и грудь. Вика отбивалась, но не так, чтобы в полную силу. И вскоре Дима сумел ее раздеть, раздвинуть коленом бедра.

Однако происходило что-то неладное. Дима чувствовал, как по его спине разгуливает неприятный, словно бы царапающий сквозняк. Это дуновение ветерка, казалось, имело непосредственную связь с тем, что померк мысленный, невыносимо яркий и соблазнительный образ Вики в голове. Образ, зовущий к подвигам его красного богатыря. Который по-монгольски «улан-батор».

– И что это? – Вика брезгливо, двумя пальцами, держала богатыря. А тот вовсе не рвался в бой, норовил устроиться в маленькой женской ладошке, прикорнуть. – Что-то ты, Смирнов, мне в последнее время все меньше нравишься. Даже изнасиловать по-человечески не можешь…