Омар Хайям. Гений, поэт, ученый - Гарольд Лэмб

Рахим вздохнул. Чем бы ни занимался Омар, он весь отдавался этому занятию, с головой уходя в него, стараясь все потрогать и проверить на себе. Война явилась для ибн Ибрахима чем-то новым, неизведанным, и он изо всех сил пытался больше узнать о ней. Он рассматривал незнакомых всадников, расспрашивал тех, кто останавливался на привал, и даже исследовал баулы, сгруженные с верблюдов. Омар нашел приключением даже переход вброд через реку, тогда как Рахим просто промок.

– Кто он? – спросил Рахим.

– Я не знаю. Этот господин восседал на красной подстилке у огня в палатке и разговаривал с какими-то учеными законниками, своими наставниками. Он года на два моложе тебя и носит кафтан из белого горностая. Эти ученые наставники убеждали его, будто та звезда, которую он видел, и есть Сухейл, но я-то знаю, что это не так. Никто не может увидеть Сухейл с этого места и в этот час…

– Верно, – торопливо согласился Рахим. – Но разве нет такой приметы…

– Что того, кто увидел Сухейл, ждет удача?.. Да.

– Так ты решился заговорить с этими турками? Но на каком же языке?

– На арабском, – объяснил Омар. – Мальчик-принц вышел из палатки, и я показал ему созвездия. Те, ученые, просто глупцы, изрекающие с умным видом всякую чушь…

– Ну вот, вертопрах, какого же дурака ты свалял, вступая с ними в спор. Неужели ты никогда не научишься не противоречить тем, в чьей власти просто заткнуть тебе глотку? – полусердито-полуиспуганно воскликнул Рахим. – И что же на это сказал принц?

– Он спросил, указывает ли положение звезд на какое-либо предзнаменование для предстоящей войны.

– А что говорят звезды?

Омар, этот юный школяр, не отвечал, рассеянно рисуя какие-то знаки на потрескавшейся сухой земле ножнами кинжала.

– Если бы мы знали, Рахим, – медленно заговорил он, – мы превзошли бы самого Творца. О, если бы мы могли читать человеческие судьбы! И все же… я показал мальчику, в каких созвездиях расположились планеты…

– Мне ты не удосужился показать это, – возмутился его молочный брат. – И каково предначертание звезд?

Омар покачал головой:

– Слушайте Заратустру! Два короля готовятся к сражению, и небеса говорят нам: звезда восточного правителя восходит, звезда западного падает. Но вслушайтесь в пророчество, знамение о смерти висит над обоими из них… – Внезапно Омар расхохотался: – Все это, если честно, ерунда. Но львенок так вытаращил на меня глаза, словно увидел перед собой призрака.

– Львенок! – От изумления Рахим широко раскрыл глаза. – Так это…

– Тот принц, в белом плаще. По крайней мере, они называли его Сыном Льва.

– Клянусь бородой моего отца! – задохнулся Рахим. – Разве ты никогда не слышал о Сыне Льва?!

– Никогда.

– Да проявит Аллах милосердный сострадание к тебе. В мире только один такой! Он – старший сын нашего султана, Алп Арслана, Бесстрашного Льва. Выходит, ты напророчил победу самому отпрыску властителя.

– Я не знал, кто он.

– Неужели кто-нибудь поверит тебе? Но более того, ты умудрился предсказать смерть его отцу, а этого, – Рахим судорожно прокручивал в голове возможные последствия, – а этого никто, ни один прорицатель в здравом уме не позволит себе сделать, во всяком случае во всеуслышание. Однако выходит, трон перейдет к Сыну Льва. И что сказал тебе принц?

– Он спросил мое имя, и я назвал себя. Он спросил, кому я служу, но я не назвал никого, сказав, что учусь в медресе в Нишапуре.

– Хм-м. Итак, насколько я знаю этих турок, наших властителей, коли Алп Арслан умрет, тебе дорога к этому самому Сыну Льва. Ты потребуешь место царского астролога. И не забудь назначить меня расстилать тебе коврик, само собой разумеется, за богатое содержание.

Омар покачал головой.

– Мне кажется, – Рахим настаивал, – из тебя, вертопраха, получится великолепный прорицатель. Нет никого, кто бы не верил тебе. О, Ярмак! – Он пнул одного из своих спящих рядом слуг. – Ярмак, подай мне кувшин в кожаной оплетке. И кубок.

Ярмак налил в кубок, подставленный Рахимом, вино. То самое, запретное вино. Рахим поспешно сказал себе, что такой маленький грех не сможет перевесить ту святость, которую они приобретут, сражаясь в священной войне. Омар, придававший всему этому мало значения, любил своего молочного брата и не стал ему противоречить.

– Однако, – заметил он, принимая кубок, – мы можем потерпеть поражение.

– Только не мы! – вскричал Рахим. – Наш турецкий султан, может быть, и обыкновенный воин, но он выигрывает все сражения. Это, по крайней мере, обоснованное пророчество.

Приятная влага освежила Рахима, и он опять наполнил свой кубок. Он представлял себя на поле битвы, смело оседлавшего своего черного коня и вырвавшегося впереди даже красного знамени султана. Вот он прорывается между линиями двух армий и вступает в рукопашный бой с одним из христианских богатырей, каким-нибудь рыцарем в великолепной броне.

Юноша представлял себя побеждающим самого отчаянного неверного, слышал, как мусульмане славят его. Может, стоило отрезать голову своему врагу и бросить ее к ногам лошади султана…

– Послушай-ка, Омар, – повернулся он к брату.

Но тот уже свернулся калачиком на подстилке из верблюжьей шерсти и сладко спал, словно не существовало ни предстоящей битвы, ни славы, ни милости владык.

Долина реки Арзанас с видом на озеро Ван в Армянских горах, в пяти неделях пути груженого верблюжьего каравана к западу от Нишапура. Ранняя весна года 1071-го по христианскому календарю

Джафарак, шут султана, погрузился в размышления, сидя на своем белом осле. Короткие ноги торчали с обеих сторон худого, с торчащими ребрами животного. Алый плащ закрывал его высохшее тело. Только ясные карие глаза беспокойно поглядывали из стороны в сторону.

У Джафарака, изо всех сил старавшегося держаться поближе к мрачному султану, своему господину, не было сомнений в том, что им предстоит не совсем обычное сражение.

Они велели ему дожидаться у каравана, на котором помещалась поклажа, там, где собрались все исламские священнослужители – муллы. Как сказали они, там будет самое безопасное место. Но Джафарак сказал: «Нет».

– Самое безопасное место, – парировал шут, – окажется за спиной моего господина. Мусульмане никогда не пошлют туда ни одной стрелы, а христиане и знать об этом месте ничего не будут.

Это понравилось его господину, султану Алп Арслану Сельджуку, властелину мира, владыке Востока и Запада. Итак, Джафарак занял свое место рядом с красным знаменем и зонтом от солнца, предназначенным для султана, который вооруженные рабы держали над головой Алп Арслана. Султан больше не смеялся, в эти последние дни от мусульманских воинов требовалось большое терпение.

Поскольку Алп Арслан водрузил свое знамя поблизости от самой высокой точки долины, около стен города Маласгерд, перед ним раскинулась холмистая, плодородная долина. По этой долине выдвигалось воинство христиан, ненавистных руми[12], воинство, которым командовал сам император Константинополя – император, чьи предки были ярыми противниками ислама вот уже на протяжении четырех столетий.