Воскрешение Лазаря - Владлен Чертинов

Чем больше петербуржец Кауров наблюдал обитателей «красного пояса», тем больше осознавал свою поездку в Волгоград делом огромной просветительской важности. Только насыщение глубинки западными товарами, проникновение на местный рынок западных компаний, полагал он, способны приучить здешних аборигенов к высоким жизненным стандартам, заразить их духом здорового предпринимательства. Но были у поездки и другие, сугубо личные цели.

Кауров все еще не передумал побывать в станице Островской, хотя и не знал, удастся ли ему на это выкроить время. Он ведь даже не имел представления, где именно в Волгоградской области ее искать — не удосужился перед отъездом заглянуть в какой-нибудь атлас. Вдобавок Геннадий позабыл взять с собой письмо и фотографию, найденные в дедовском тайнике. Его сбила с мыслей Полина. В тот момент, когда ему нужно было выезжать на вокзал, она, будто нарочно, забрала Ваську и куда-то ушла. Так что Кауров даже с сыном не попрощался.

Покидал квартиру в бешенстве и почти был уверен, что у него с ЭТОЙ ЖЕНЩИНОЙ уже никогда ничего не наладится. В отличие от предыдущих дней затянувшейся размолвки, мысль о разводе больше не страшила Каурова. Более того, пока он ехал в лифте, в его гневном сердце зародилась новая мечта. Нестерпимо захотелось встретить в Волгограде какую-нибудь светлую, хорошую девушку — юную, неиспорченную провинциалку — и умыться в ней, как в чистом прохладном ручье. Кауров жаждал новых чувств, а, возможно, и новой семейной жизни. Поэтому он не поленился зайти в ближайшую к дому аптеку — прикупить пару пачек презервативов в дорогу.

…Волгоград Каурову не понравился. Узкой кишкой вытянувшийся вдоль Волги, он показался каким-то ненастоящим, бутафорским. В центре города, некогда стертом с лица земли фашистскими бомбардировками, не осталось ни одного старинного здания. Зато было много сталинских домов послевоенной постройки, и вся эта «сталинщина» давила на психику. Гордость города — бетонная Родина-мать чудилась Каурову злой великаншей. Городской скоростной трамвай казался жалкой пародией на метро. Супермаркеты и ночные клубы по сравнению с питерскими выглядели непритязательно…

Зато с перспективами распространения французской косметики все обстояло как нельзя лучше. Сразу пять авторитетных местных фирм изъявили желание представлять интересы «Гермеса». Все пять вечеров Геннадий провел в ресторанах, ужиная по очереди с первыми лицами компаний — соискательниц выгодного партнерства. К вечеру пятницы от обильной ресторанной пищи у петербургского гостя начало пучить живот.

Геннадий предложил всем пяти руководителям к понедельнику представить бизнес-планы совместной с «Гермесом» коммерческой деятельности. Загрузив уважаемых людей писаниной, сам вознамерился как следует отдохнуть. Решил, что он, как никто в этом городе, заслужил право на отдых. Едва утром в субботу протер глаза ото сна, сразу же стал размышлять над тем, как лучше этим правом распорядиться.

Ему пришли в голову всего две мысли: поехать в станицу Островскую на поиски следов Лазаря Черного или отправиться в самое лучшее волгоградское казино. Возможно, разгадка дедовской тайны была всего в нескольких десятках километров от города. Но Каурову что-то расхотелось тащиться неизвестно куда. Да и как-то подуспокоился он насчет всей этой истории. Связанные с ней страхи и дурные предчувствия теперь казались надуманными, — слишком уж он тогда из-за разрывов с женой и любовницей перенервничал. К тому же сильно похолодало. Геннадий вспомнил увиденный из окна поезда бесприютный степной пейзаж и настолько живо представил себя бредущим в такую погоду по заснеженной пустынной дороге, что у него стало зябко на душе. Он даже плечами передернул, лежа под одеялом. И твердо решил: «Никуда не поеду», сделав выбор в пользу казино. Правда, пока еще не знал, с кем туда отправиться. Он теперь корил себя за то, что был чересчур занят на неделе и заблаговременно не позаботился о партнерше. «Да что я, бабу себе на вечер не найду?» — бросил Кауров вызов собственному самолюбию. Он решил высмотреть на улицах чужого города, а затем увлечь с собой в казино и далее в постель милую, стройную, умную, а самое главное, порядочную волгоградскую девушку.

Погода не располагала к длительному фланированию на свежем воздухе. Влажный морозный воздух забирался в штаны, и Геннадий пожалел, что не надел теплые шерстяные кальсоны. Прогулявшись взад и вперед по одному из главных проспектов, он окоченел. Все красотки, наверное, еще спали. Чтобы хоть как-то согреть внутренности, решился на неординарный поступок — купил в табачном магазине дорогущую гаванскую сигару. Шел глотал злющий кубинский табак, пускал себе в нос ароматный дым. Теплее не стало…

Наконец, в одном из центральных скверов Кауров заприметил симпатичную художницу. Девушка рисовала какой-то этюд. Рядом с ней несколько картин были явно выставлены на продажу. Художница периодически вынимала ладони из тонких вязаных варежек, согревала дыханием окоченевшие пальцы. Геннадию захотелось окружить теплом это замерзшее очаровательное существо. Подойдя к девушке, он ткнул наугад в одну из картин. На ней были изображены шесть танцующих пингвинов.

— Сколько стоит это полотно?

— Тысячу рублей.

Кауров достал бумажник и, отсчитывая купюры, сходу предложил девушке познакомиться.

— Меня зовут Геннадий. Прибыл из дождливого, но прекрасного Санкт-Петербурга. Представляю интересы французских косметических фирм — «Л'Ореаль», «Гарньер», «Мэйбеллин». Я бизнесмен, директор по продвижению.

Кауров немного подумал и добавил: «Не женат».

Художницу звали Мариной. Заслышав магические французские названия, девушка посмотрела на Геннадия с интересом. Однако проследовать с ним в ближайшее кафе «Мечта», чтобы согреться и «помечтать вместе о чем-нибудь хорошем», отказалась.

— Спасибо за приглашение. Но я одного человека жду.

Кауров уговаривал художницу минут десять — до тех пор, пока на дорожке сквера не появился щуплый парнишка с мольбертом под мышкой, по виду студент.

— Я жду тебя, наверное, уже полчаса, — упрекнула девушка своего приятеля, — вот успела даже твоих пингвинов продать.

«Так это картина ее ухажера!» — возмутился Геннадий в душе.

Студент в ответ на радостное известие лишь недобро сверкнул на него глазами, что-то невнятно промычал и стал сосредоточенно раскладывать мольберт. Все трое испытали неловкость.

Делать было нечего. Чтобы не покинуть поле боя мгновенно и не создать у студента иллюзию полной победы, Кауров не спеша прикурил сигару, смачно пару раз выдохнул дым.

— Ну ладно, так я пошел, Марина, — произнес Геннадий и многозначительно добавил: — До встречи.

Он брезгливо опустил купленную картину в ближайшую урну. И с гордо поднятой головой проследовал в кафе «Мечта». Там заказал себе кофе и сто грамм коньяка. Басы громкой музыки приятно отдавались в позвоночнике, мозги медленно размягчались… Кауров положил глаз на официантку кафе — крутобедрую девицу в белом переднике, присевшую у барной стойки. Подошел к ней. Наклонился с таким расчетом, чтобы девушка уловила аромат парфюма «Хьюго Босс», которым он утром в гостинице обильно попрыскал шею. И спросил с ироничной уверенной улыбкой: