Демоны ее прошлого - Ирина Шевченко

Нелл представила, как расставит на полках книги, а на подоконнике пристроит спиртовку. Вечерами будет заваривать крепкий чай и читать в тишине…

Отчего-то это уже не казалось таким привлекательным, как еще неделю назад, и, покопавшись в мыслях, Нелл с удивлением поняла, что успела отвыкнуть от тишины и даже начала ее побаиваться. А Дарла за это время привыкла к спиртовке, на которой не только кипятила воду, но и наловчилась разогревать щипцы для завивки. И если Нелл к тишине опять притерпится, то Дарле вряд ли повезет найти новую соседку со спиртовкой.

— Возьму дополнительные талоны, — сообщила ей Нелл, вернувшись в их общую комнату. — Их дают сразу на месяц, и, если использовать все зараз, можно закатить настоящий банкет. Или сладостей набрать.

Дарла, хранившая скорбное молчание с того момента, как соседка сообщила ей о своем назначении и связанных с этим переменах, радостно завизжала, и, визжи она чуть дольше, Нелл, наверное, пожалела бы о своем решении. Но, на счастье обеих, бурное проявление радости не затянулось: Дарла вспомнила о предстоящем бале и потащила Нелл на третий этаж, к доброй, хоть и не бескорыстной швее Китти.

Платьев та предлагала немного, а часть сразу же обозначила как «только если совсем купите». «Совсем покупать» девушки ничего не планировали, и пришлось выбирать из того, что осталось.

Миниатюрной Дарле было проще. Китти обещала за небольшую доплату ушить на нее любое платье, и соседка остановилась на скромном голубом наряде под цвет глаз. У Нелл же, в которой роста было без малого шесть футов, выбора почти не осталось: либо ярко-алое платье, отданное какой-то клиенткой как испорченное (несводимые пятна на подоле Китти замаскировала нашитыми сверху розанами), либо блеклое палевое, с неглубоким квадратным вырезом и прямой юбкой. Последнее подходило скорее для посещения лекций, чем для бала, но Нелл взяла именно его.

— Тоже под цвет глаз, — прокомментировала она свой выбор.

Неприметное платье, неприметный, если не расчихается на весь зал, кавалер — все это ее вполне устраивало.

Если в доме живет кошка, то можете не сомневаться, она твердо уверена, что это — ее дом и все здесь, включая тех, кто по наивности мнит себя хозяевами жилища, принадлежит ей.

Примерно так же рассуждает и ребенок трех с половиной лет.

Нет, он, конечно, помнит, что тут — спальня родителей, тут — кухня со страшной горячей плитой, а здесь — лаборатория, в которую нельзя заходить под страхом лишиться обеих рук и сладкого на неделю, но если и соблюдает эти правила, то лишь потому, что ему не особо и интересно, что происходит в запретных комнатах. Однако когда ему что-то там понадобится, например, мать, уже час не появлявшаяся в поле зрения, ничто его не остановит.

— Ма-ам…

— Стоять! — Миссис Грин набросила ловчую сеть на прошмыгнувшую в лабораторию кошку, без церемоний выставила наглую серую зверюгу за дверь и присела на корточки перед сыном, которого тоже следовало выпроводить, но более мягкими методами. — Что случилось, милый? Почему не играешь с папой?

— Папа спит, — наябедничал Грэм. — Прямо на рельсах! Я гудел ему, гудел…

— На рельсах? — со вздохом уточнила Элизабет. — Ясно.

Подхватила сына на руки и вынесла в коридор.

— Как же поезд проедет, если он там лежит? — продолжал возмущаться мальчик.

— Никак, — согласилась Элизабет.

Говорила же мужу: отдохни. Грэм поиграл бы с Нэнси, няня никогда не отказывалась задержаться у них на пару лишних часов. Но Эда разве переспоришь? Он, видите ли, совсем не устал, только кофе выпьет и будет как новенький…

— У паны был сложный день, — объяснила она сердито сопящему сыну. — Пришлось много работать. Хорошо работать. Потому что, если бы папа не справился, работы прибавилось бы у мамы.

У двери в детскую Элизабет поставила ребенка на пол и заглянула в комнату. Грэм значительно преувеличил масштабы железнодорожной катастрофы: глава семейства спал не на рельсах, а рядом, положив под голову большого плюшевого медведя. Движению поезда мешала только рука, и мальчик легко отодвинул бы ее в сторону, но желание привлечь внимание матери оказалось сильнее.

— Эд, — опустившись на колени, потормошила мужа Элизабет, — Эд, пойдем в спальню.

— Мне и тут хорошо, — не открывая глаз, заявил мистер Грин.

— Ты перегородил железную дорогу.

— Это шлагбаум, — пробормотал целитель сонно. — Я играю с сыном, женщина. Не вмешивайся в наши мужские дела.

— Стукну, — пообещала Элизабет.

— Злюка, — усмехнулся муж. Поймал за руки и потянул на себя, прижал к груди. — Мм… Чем от тебя так вкусно пахнет?

— Формалином, — хмуро ответила Элизабет, высвобождаясь из объятий. — Ты же говорил, что это была несложная операция!

Когда они только познакомились, она долго не могла понять, почему после использования целительской магии высших уровней доктор Грин неизменно требовал крепкий и очень сладкий кофе. Связывала это с потребностью компенсировать растраченную энергию. Но, оказалось, имелась и другая причина: после интенсивной отдачи сил Эд на какое-то время переставал нормально воспринимать вкус и запахи.

— Не слишком сложная, — отозвался он беспечно. — А что у тебя? Все еще колдуешь над образцами мисс Мэйнард?

Попытка супруга уйти от щекотливой темы была засчитана Элизабет как успешная. В конце концов, перевоспитывать его уже поздно.

— Нет. — Она разочарованно поморщилась. — Кленси подкинул работу. А с мисс Мэйнард я застряла.

— На чем?

— Я думаю… нет, я уверена, что отсутствие пигмента в коже и волосах — следствие поражающего действия какого-то заклинания. Магическое излучение не ниже шестого уровня. Но это все, что удалось выяснить за прошедшую неделю. Понятия не имею, что это за чары и как давно девушка им подверглась.

— Я застопорился на том же этапе, — признался Эд. — Никогда не слышал о заклинаниях, дающих подобный эффект. В справочниках тоже ничего. А не зная сути чар, степень и давность их применения не определишь. Мисс Мэйнард могла попасть под них месяц назад или еще в утробе матери… Но, насколько можно судить, кроме как на внешности, это никак на ней не отразилось. Хотя для полной уверенности я бы провел еще ряд тестов…

— Мы будем пускать поезд или нет?! — грозно уперев руки в бока, спросил у родителей Грэм.

— Будем, — успокоил наследника мистер Грин, с сожалением поднимаясь с ковра и усаживая под стену помятого медведя. — Сейчас будем. А маму отпустим заканчивать дела, да?

— Нет уж, — замотала головой Элизабет, — дела подождут. Останусь с вами. Буду контролировать исправную работу шлагбаумов.

Вошедшая в детскую кошка равнодушно оглядела рассевшееся вокруг игрушечной железной дороги семейство и бесшумно запрыгнула на кровать. Свернулась клубком и закрыла глаза. Треск заводного поезда и голоса ей не мешали, даже наоборот: люди заняты, а значит, никто не вспомнит о ней и не сгонит с мягких подушек…