Полюбила сокола - Яна Епринцева

Девушка захлопала глазами и попыталась сесть. Это получилось у неё с трудом, всё её тело, помятое похитителем и падением, нещадно болело.

Мужчины переглянулись.

— Вы сражались? В чём дело, Белояр? — обратился к её обидчику один из них. — Светозар предъявил на женщину права, но ты не уступил?

— Я не верю ему! Она была одна, спала в своей постели, его рядом не было! — заявил похититель.

— Почему? — мужчина перевёл взгляд на Светозара.

— В том мире другие правила. Мужчина и женщина живут вместе не сразу, — ответил он, бросив взгляд на Ульяну.

Девушка не понимала, что именно происходит, но ей стало ясно одно: если Светозар не докажет, что она принадлежит ему, то её заберёт себе тот, кто похитил из дома.

Мужчины переглянулись и заговорили о чём-то вполголоса. Её сосед и похититель стояли друг напротив друга, каждый из них сверлил взглядом соперника.

Ульяна сообразила, что она сидит на земле в задранной вверх ночной сорочке. И быстро дёрнула её вниз, прикрывая, насколько это было возможно, своё тело.

Превозмогая боль, она встала на ноги и отошла назад, спрятавшись за спину Светозара. Из всей этой компании он казался ей наиболее доброжелательно к ней настроенным. Хотя доброжелательно — это громко сказано. Он по-прежнему даже не смотрел на неё. Но как бы там ни было, парень делал попытки вырвать её из лап похитителя, и за это Ульяна прониклась к нему глубокой признательностью.

— Светозар вступил в бой с Белояром, заведомо зная, что проиграет. А всем известно, что соколы не дерутся за женщин. Исключение одно — возлюбленная. Он имеет право на эту девушку! — наконец обратился к ним тот же мужчина.

— Не согласен! — заорал Белояр. — Он не воин! И он врёт! Между ними ничего не было!

Мужчины снова принялись совещаться. Ульяна стояла в стороне и не знала, что делать. Бежать? Но куда? Этот огромный мужик поймает её в два счёта. Она беспокойно оглядывалась по сторонам, постепенно осознавая, что мир вокруг изменился.

Это выражалось не только в том, что здесь был день вместо ночи. Всё, абсолютно всё было по-другому. Небо не такое синее, как обычно, а какое-то мутное, подёрнутое белесой дымкой.

Даже трава совсем не такая, как на пустыре, а низкая, жёсткая и растёт клочками, вместо того пышного степного покрывала, что привыкла видеть девушка. Вокруг колодца на равном расстоянии друг от друга стояли толстые деревянные столбы с вырезанными на них непонятными символами и фигурами летящих хищных птиц с огромными когтями.

Воспользовавшись передышкой, она принялась внимательно разглядывать странных людей, собравшихся возле колодца. Все они были высокие, очень крепко сложенные и мускулистые.

Белояр выделялся среди остальных самым внушительным ростом и широкими плечами. У него были самые тёмные волосы из всех, широкое лицо с крючковатым носом и мясистыми губами.

Наконец мужчины закончили совещаться и обернулись к застывшим в ожидании соперникам.

— Светозар ничем не провинился перед родом. Сын Светогора заключил честную сделку и выполняет свои обязательства. Да, он больше не воин, но на то есть дозволение правителя. Он сокол по крови, и лишать его возлюбленной никто не имеет права. Но если есть сомнения в том, что эта женщина принадлежит ему, то их нужно разрешить. Пусть правитель рассудит, — объявил мужчина решение большинства.

— Пусть! — воскликнул Белояр. — Правителя ему обмануть не удастся! Тот сразу увидит, что женщина никогда пастуху не принадлежала! Я понесу её!

— Нет! — сказал всё тот же мужчина. — Она пойдет сама, а Светозар покажет ей дорогу.

Белояру эти слова совсем не понравились. Он яростно сверкнул глазами в сторону говорившего и выпалил:

— Его нельзя оставлять с ней наедине! Ты прекрасно знаешь, что если их оставить вдвоём, Светозар сделает её своей возлюбленной по-настоящему! Я проведу её!

— У тебя есть свои обязательства. А Светозар поклянётся не прикасаться к женщине теперь. Если же они уже были вместе, то тебе придётся смириться. И пусть Лес примет его клятву!

Ульяна переводила взгляд с одного на другого, она уже ничего не соображала. Соколы, правители, клятвы… Девушка чувствовала себя участницей какого-то абсурдного спектакля.

Светозар поднял поврежденную руку, с видимым трудом согнул её в локте и приложил к обнажённой груди с левой стороны.

— Клянусь! — сказал он.

Ульяна услышала неясный шёпоток и вдруг со всех сторон до её слуха начали доноситься отголоски его возгласа.

— Клянусь… Клянусь…. Клянусь… — пронёс над их головами ветер и затих.

Девушка удивлённо огляделась по сторонам и охнула. От изумления она чуть снова не села на землю. Только сейчас ей стало понятно, что всё это время они находились вовсе не на знакомом ей пустыре. Колодец был как будто бы тем самым, но местность неузнаваемо изменилась. Теперь это была не равнина, не привычная глазу девушки степь, простиравшаяся до самого горизонта.

Колодец стоял на вершине холма, а у подножия его со всех сторон росло бесчисленное множество деревьев. Это были странные, незнакомые ей деревья. Их густая листва отдавала синевой, а толстые стволы были серо-коричневого цвета. Они окружили холм со всех сторон плотным живым кольцом и сплелись вокруг него синевато-зелёными кронами.

Ульяна протёрла глаза. Ничего не изменилось.

«Я сплю! Ведь бывают же такие реалистичные сны!» — догадалась она и немного успокоилась, смущало её только, что тело болело по-настоящему. — «Так, если я во сне, то я могу по своему желанию представить что угодно».

Девушка начала думать о своём доме, о тёплой постели. К её великому сожалению, это никак не помогало. Она хотела представить ещё что-то, но в этот миг все мужчины, стоящие на холме, вдруг подскочили на месте и превратились в огромных птиц.

Ульяна опешила. Она отступила на шаг назад и шлёпнулась на землю, хлопая от изумления глазами. А стая гигантских птиц закружилась у неё над головой. Все они были разного цвета — от чёрно-сизого до коричневато-бурого. Некоторые с ярко-оранжевым вкраплением.

С утробным карканьем они подхватили когтистыми лапами туши быков и полетели над лесом.

«Если это не сон, то я сошла с ума и у меня галлюцинации», — подумала Ульяна.

Она попыталась припомнить, не было ли в их роду сумасшедших, но ничего такого выудить из памяти не смогла. Во всяком случае, среди близких родственников, тех, кого она знала, душевно больных не наблюдалось.

«Ну, это ничего, я буду первая. Не зря ведь все называли меня сумасшедшей, когда я решила жить одна в деревне. Видимо, не ошиблись», — размышляла она, глядя вслед улетающим