Тот самый калибр - Сергей Самаров

— У меня в кабинете телефон без определителя. Запроси телефонную станцию. Когда речь идет об убийстве, суд, думаю, без уговоров даст санкцию на биллинг. Но я не за тем пришел. Ты к соседке ходил? Которая позвонила «02»?

Колбасников скривился.

— Ходил. Сумбурная женщина, слова мне сказать не давала, раз за разом одно и то же пересказывала. Но там еще один интересный момент присутствует. Одна женщина во дворе видела, как в подъезд заходил мужчина с пластиковым пакетом в руке. Женщине показалось, что в пакете было что-то тяжелое. Сейчас, зная, как убита Мальцева, она уже точно утверждает, что там был топор, но при этом признает, что сначала о топоре не подумала. Если интересно, посмотри протокол допроса этой тетки. Хотя я уже все сказал. Время она точно назвать не может, поскольку часы не носит, но твердо знает, что этот человек в том подъезде не живет, но раньше она его как будто где-то видела. Но вспомнить, где видела, не может.

— С твоего разрешения, я все материалы глазами пробегу?

— Пожалуйста. Мне не жалко. Главное, чтобы не ногами.

У капитана, как обычно, сильно потели ноги, и в кабинете из-за этого стоял неприятный запах. Сам он, наверное, уже давно принюхался и не обращал на это внимания, считая подобное несущественной мелочью. Непривычному же человеку такие «мелочи» были внапряг. Тем не менее я не собирался покидать его кабинет прежде, чем прочитаю документы. Я человек терпеливый и в состоянии определенное время терпеть эту газовую атаку.

Серо-коричневатая папка-скоросшиватель с еще не оформленным уголовным делом лежала на столе. В отличие от кабинета капитана Сани, мягкого кресла у Колбасникова не было, и мне пришлось воспользоваться стулом, отчего я расстроился, но не сильно. Материалы я решил посмотреть все. Благо их было немного. Протокол с места происшествия и два протокола допросов — соседки по лестничной площадке, которая вызвала полицию на место убийства, и женщины из соседнего подъезда, которая видела человека предположительно с топором в пакете.

Чего-то конкретного и интересного я не нашел ни в одном документе. Кроме того, я имел возможность посмотреть в Интернете материалы прямо на сайте, о чем капитану Колбасникову, как и капитану Сане, знать, в общем-то, и не следовало.

Материалы дела были подшиты, как обычно, в обратном порядке. То есть самый первый был внизу. Я к такому давно привык. Торопливо пробежав по строчкам глазами, я положил папку на прежнее место, хлопнул по картонной поверхности ладонью и встал:

— У меня пока вопросов нет. Что-то будет, я позвоню.

— Звони…

— Номер?

Он назвал. Я, как обычно, запомнил.

— К тебе вопрос есть, — обернулся ко мне Колбасников.

— Слушаю.

— Кто тебя на это дело нанял?

— Никто не нанимал. Сам, как в выгребную яму, провалился…

Он не уловил ассоциации между выгребной ямой и запахом его собственных ног и, кажется, остался доволен ответом. Даже не поморщился…

* * *

Теперь можно было и к капитану Сане зайти, чтобы вместе с ней домой отправиться, поскольку живем мы в соседних домах. Я попытался. Но ее кабинет оказался уже закрытым и опечатанным личной печатью. Не стала меня дожидаться. Но я сам ей не советовал ждать. Не знал, что так быстро с Колбасниковым расстанусь. Днем его ноги рядом с собой еще можно было переносить. Ближе к вечеру это делать труднее.

Добираться до дома мне можно было двумя путями. Один путь — с пересадкой, сначала на трамвае, потом на автобусе. Он более прямой. Но порой приходится долго ждать автобуса. Кроме того, маршрут автобуса полностью оправдывает поговорку, согласно которой дорожный знак «Неровная дорога» придумали специально, чтобы эту дорогу не ремонтировать.

Второй путь проще. Сел на троллейбус — и едешь до остановки около дома капитана Сани. А там уже пешком недалеко. Беда в том, что троллейбус делает большое кольцо вокруг всего города. Но троллейбусы ходят чаще, чем автобусы, хотя и одинаково с трамваями. Кроме того, в троллейбусе, как правило, можно спокойно сесть. А если сразу места не найдется, то на некоторых остановках помногу людей выходит и места обязательно появляются.

Есть еще, правда, «маршрутки», но там водители совершенно в последнее время испортились и дают сдачу даже с пятитысячной купюры. Разве напасешься на всех при моих доходах! Я же не олигарх! Потому, подумав, я выбрал троллейбус. Рисковать и толкаться, имея в наличии сломанные ребра, не хотелось. Обязательно какая-нибудь бабуля толкнет локтем в место перелома и тебя же еще, как человека вежливого и с почти интеллигентным фейсом, заставит извиняться. В троллейбусе добираться пусть и дольше по времени, зато спокойнее. Причем прибываешь на ту же самую остановку, на которую прибывает и автобус. Доехал я вполне благополучно, никто не потревожил мои сломанные ребра, никто не сломал их дополнительно.

На своей остановке я вышел. На улице было еще светло, хотя время стремительно сваливалось к вечеру. Свет в окнах не зажигался, тем не менее я издали нашел глазами окна капитана Сани, пытаясь определить, дома ли она. Если идти по дорожке, к подъезду Радимовой я не приближусь — прямая бетонная дорожка ведет в обход дома, хотя и имеет отводы-тропинки.

Определить по окнам, дома ли хозяйка, возможности не было. Тут меня как раз отвлекли. Периферийным зрением я увидел человека, который поднял руку и активно замахал ею. Нас из троллейбуса вышло трое: я, незнакомый мужчина и молодая девушка. Не зная, кому машут, я не повернулся.

— Тим… Сосед… — донеслось наконец.

Голос я узнал.

Только после этого я повернулся.

На дорожке, ведущей вдоль дома капитана Сани, стоял мой уголовный сосед со второго этажа Наиль и махал испачканной татуировками рукой. Я в ответ тоже приветственно поднял руку, но увидел движение Наиля — он подзывал меня к себе и делал это так настойчиво, что пройти мимо было нельзя.

Я сделал знак, что заметил, но до поворота на боковую тропинку, протоптанную через газон, было еще шагов десять. Пока я их делал, Наиль не переставал приглашающе махать рукой. А когда увидел, что я сворачиваю, сделал мне навстречу шагов пять, обернулся на угол дома и остановился.

Мне подумалось, что он не желал, чтобы его с родного балкона увидела жена. Наиль жил на втором этаже прямо надо мной и знал, что я машину отогнал в сервис для ремонта, — мы с ним вчера разговаривали на эту тему. Но мне почему-то подумалось, что он встречал именно меня у остановки, специально дожидался не у подъезда, а здесь, где его из окон его квартиры не видно. А если прятался от жены, которая единственная могла увидеть его из окна или с балкона, значит, желал занять денег на выпивку.

Наиль частенько прикладывался к бутылке. Раньше, правда, денег взаймы не просил. Но при расследовании прошлого дела Наиль помог мне справиться с готовившими на меня нападение парнями и, возможно, посчитал, что мы таким образом уже сблизились настолько, что можно ко мне обратиться с подобной просьбой. Обычная человеческая психика. У нас в городке ДОС в соседнем со мной двухквартирном доме проживал тракторист, обслуживавший на своем колесном тракторе и расположение бригады, и дома офицерского состава. Чистил дорожки. Зимой на тракторе, летом с метлой в руках. Этот тракторист всегда занимал у меня деньги, когда ему выпить хотелось, и так же, как Наиль, дожидался у проходной, опасаясь попасться на глаза собственной крупнокалиберной и весьма суровой жене, которая всегда старалась его отловить до того, как тракторист бутылку опорожнит. Она, как он с законным возмущением жаловался, безжалостно выливала бутылку в унитаз. Так что ситуация, когда ощущаешь себя не скрягой, а банкиром, для меня была привычной.