Москва на линии фронта - Александр Бондаренко

Передо мной — воистину уникальный снимок. Как молодцевато, с каким достоинством держатся запечатленные на ней далеко уже не молодые люди! Какой откровенной гордостью светятся их лица. А какая выправка, какая стать! Одно слово — гвардейцы. Впрочем, если быть более точным, запечатленные на ней полковники в отставке Василий Андреевич Громов и Георгий Иванович Минин не просто гвардейцы — им выпала честь пройти фронтовыми дорогами под Боевым Знаменем прославленной 1-й гвардейской стрелковой дивизии, преобразованной затем в 1-й гвардейский механизированный корпус имени Героя Советского Союза И.Н. Руссиянова. Затем уже многие годы они возглавляли Совет ветеранов-руссияновцев — их еще называли первогвардейцами…

Летом 1941-го гитлеровцы выбрали, как им казалось, кратчайший — «наполеоновский» — путь к Москве: через Смоленск. В боях на этом пути, ставших как бы «предисловием» к Московской битве, и родилась славная Советская гвардия. Об этом наш рассказ.

«Двадцатишестидневные бои за г. Ельня под Смоленском закончились разгромом дивизии СС, 15-й пехотной дивизии, 17-й мотодивизии, 10-й танковой дивизии, 137, 178, 292, 268-й пехотных дивизий противника. Остатки дивизий противника поспешно отходят в западном направлении. Наши войска заняли г. Ельня» — таким было сообщение Совинформбюро от 8 сентября 1941 года о завершении одной из первых наступательных операций советских войск в Великой Отечественной войне, проведенной под руководством командующего Резервным фронтом генерала армии Г.К. Жукова.

Между тем точнее было бы, наверное, сказать не двадцатишести-, а пятидесятидневных боях, потому что они на этом направлении шли с 18 июля по 5 сентября. И какие бои! Вот свидетельства из немецких источников:

22 июля командир 46-го танкового корпуса генерал Фитингоф докладывает Гудериану «о контрнаступлении русских на Ельню, которое ведется с юга, востока и севера при очень сильной артиллерийской поддержке». При этом генерал констатирует: «Все попытки продвинуться через реку Ужа северо-западнее Ельни были безуспешными».

10-я танковая дивизия генерала Шааля (та самая, которая потом была разгромлена вместе с упомянутыми выше) уничтожила «в течение одного дня 50 танков противника, но была остановлена у хорошо оборудованных позиций русских…». И снова констатация печального для генерала факта: «Дивизия потеряла не менее одной трети своих танков».

Дивизия СС «Рейх», находившаяся севернее Ельни, «захватила 1100 пленных, но с рубежа Ельня — Дорогобуж не смогла больше продвинуться…»

А это — строки из дневника старшего политрука 100-й стрелковой дивизии П.И. Мартынова, обнаруженного полковником в отставке Мининым в архиве Совета ветеранов-первогвардейцев:

«8 августа. Иду со вторым батальоном 85-го стрелкового полка. При рекогносцировке пришлось зарывать разложившиеся немецкие трупы. Все равно запах остался…

11.00 — наступление. Комбат лично повел батальон в атаку. Несмотря на ураганный минометный огонь, высота 238.8 взята. Перевязал много раненых. Младший лейтенант обижается, что ранен и не убил ни одного фашиста. Интенсивный огонь с обеих сторон. У. (видимо, Ушаково — населенный пункт у шоссе Ельня — Дорогобуж, шесть раз переходивший из рук в руки. — Г.М.) и “пупок” — высотка залиты кровью…»

Из записки командования Резервного фронта начальнику Генерального штаба Красной армии от 14 сентября 1941 года:

«24-я армия в результате двухмесячных боев за Ельню и особенно в период с «30.8.41 г. по 12.9.41 г. имеет большие потери и некомплект в личном составе.

По докладу военного совета 24-й армии по состоянию на 12.9.41 г., 24-я армия имеет некомплект 30 000 человек активных бойцов (стрелков, пулеметчиков и минометчиков)».

В целом же, по разным оценкам, в боях за Ельню только убитыми Красная армия потеряла до 20 тысяч человек. Примерно такие же потери были у немцев.

Жестокие, кровопролитные бои требовали твердого руководства войсками. И за это, судя по документам, жестко спрашивалось с командиров всех степеней.

Из приказа командующего Резервным фронтом генерала армии Жукова командующему 24-й армией генерал-майору Ракутину:

«…2. Ввиду выявившейся слабости комрот и комбатов ударные роты и батальоны вести в атаку лично командирам и комиссарам дивизий, полков и особо отобранным лицам старшего и высшего комсостава и комиссарам. На ударные взводы отобрать особых храбрецов из командиров и политработников, которые себя проявили в боях, и всех желающих отличиться перед Родиной.

3. Еще раз предупреждаю командование 103-й сд о преступном отношении к выполнению приказов и особо предупреждаю: если в течение 4 августа противник не будет разбит и дивизия не выйдет в назначенный район, командование будет арестовано и предано суду военного Трибунала…»

Уроки этой операции окажутся полезными не только для командиров тактического звена, о чем свидетельствует, например, такая запись, появившаяся после ее завершения в блокноте будущего Маршала Победы: «Теперь я гораздо лучше осмыслил все то, чем должен владеть командующий для выполнения возложенных на него задач».

18 сентября 1941 года, через десять дней после сообщения Совинформбюро о занятии нашими войсками Ельни, выйдет приказ № 308, подписанный Народным комиссаром обороны СССР И. Сталиным и начальником Генерального штаба Красной армии Маршалом Советского Союза Б. Шапошниковым, которым особо отличившиеся в Ельнинской операции 100-я (командир генерал-майор И.Н. Руссиянов), 127-я (генерал-майор Н.А. Гаген), 153-я (генерал-майор А.З. Акименкр) и 161-я (полковник П.Ф. Москвитин) стрелковые дивизии будут переименованы в гвардейские — 1,2,3 и 4-ю соответственно. В приказе будет также проанализировано, «почему этим нашим стрелковым дивизиям удалось бить врага и гнать перед собой хваленые немецкие войска».

В ноябре 41-го в 1-ю гвардейскую бригаду будет преобразована отличившаяся в боях под Мценском 4-я отдельная танковая бригада полковника М.Е. Катукова. В ходе дальнейших сражений гвардейскими станут многие части и соединения других родов войск. 11 общевойсковых и танковых армий, 39 стрелковых, 7 кавалерийских, 12 танковых, 9 механизированных, 13 авиационных и воздушно-десантных корпусов, 128 стрелковых, 17 кавалерийских, 6 артиллерийских, 6 зенитно-артиллерийских, 47 авиационных и 15 воздушно-десантных дивизий, 15 стрелковых, 8 воздушно-десантных, 42 мотострелковые и механизированные, 68 танковых бригад плюс десятки подводных лодок и надводных кораблей ВМФ, части и соединения авиации ПВО — таков далеко не полный кадровый состав имела советская гвардия к концу войны.

Стоявшая же первой в этом почетном списке 100-я ордена Ленина стрелковая дивизия была одним из старейших соединений Красной армии (день начала ее формирования — 1 ноября 1923 года). Она участвовала в освободительном походе войск Украинского и Белорусского фронтов в 39-м. Штурмовала линию Маннергейма в 40-м. И уже на четвертый день Великой Отечественной ее батальоны встали на пути танковых колонн Гудериана, рвавшихся к Минску. Только на подступах к столице Белоруссии, по данным Центрального архива Министерства обороны, бойцы Руссиянова уничтожили 101 вражеский танк, 13 бронемашин, 61 мотоцикл, десятки автомашин разных марок, 23 орудия, сбили 20 самолетов, разгромили танковый и четыре пехотных полка гитлеровцев. Именно здесь против фашистских танков были применены бутылки с бензином и стеклянные солдатские фляги — способ борьбы с бронетехникой, испытанный, как известно, сначала бойцами республиканской армии Испании, затем — нашими в боях с белофиннами.