Словен. Первый князь Новгородский - Василий Седугин

Вызов на такой поединок и бросил боярин Изяслав князю Словену в присутствии великого князя и высоких гостей. Хотя Словен и понимал опрометчивость и ошибочность своего поступка, но в столь людном месте не мог ответить отказом или извинением, и он сказал:

— Я принимаю твой вызов, боярин.

Но тут сорвался с места Велемудр, невзирая на свое высокое положение, подбежал к ним, проговорил настойчиво:

— Никакого поединка не будет! Я не позволю, чтобы мои подданные бессмысленно убивали друг друга! Сейчас же извинитесь и дайте слово мне, что не станете драться с оружием в руках!

Словен и Изяслав молчали.

— Хорошо, тогда я прикажу взять вас под стражу и не выпускать, пока вы сами добровольно не явитесь ко мне и не пообещаете помириться между собой. Эй, стража! Взять их и отвести каждого в отдельный поруб. Пусть подумают о своем поведении на досуге!

«Глупо, как все глупо вышло! — думал про себя Словен, когда его выводили из дворца. — Как меня учили с детства: не совершать необдуманных поступков. Семь раз примерь, один раз отрежь!»

Его привели к порубу, находившемуся возле крепостной башни. Это была глубокая яма, в которую был врыт сруб; сверху были накатаны бревна и навес в форме шалаша от дождя и снега. Входом в него было небольшое отверстие, закрываемое толстой крышкой.

По лестнице Словен спустился в сырое, пахнущее гнилью и плесенью помещение, в темноте нащупал деревянные нары с наброшенным барахлом, прилег. В голове пустота, в теле огромная усталость. «Посплю, а потом будет видно, — подумал он, устраиваясь поудобнее на лежанке. — Как говорят, утро вечера мудренее».

О своем будущем он особо не беспокоился. Он знал, что Велемудр выпустит его не позднее чем следующим утром: если он это не сделает, за него постарается дружина, которая вызволит своего князя!

Немного повозившись на неудобном ложе, он уснул.

Разбудил его скрип отворяемой крышки. В глаза ударил свет, заставив зажмуриться. Словен поднялся и, увидев в проеме лицо князя Бранибора, спросил:

— Что, великий князь вызывает к себе?

— Нет, Велемудр больше не вызовет к себе.

— Что так? Неужели я так провинился, что мне нет прощения? — с некоторой усмешкой спросил Словен.

— Велемудр никого больше не призовет и никого больше не сможет простить. Он умер нынешней ночью!

— Как умер? От чего?

— На рассвете с ним случился сердечный удар. Нет больше великого князя Велемудра.

Словен вскочил с лежанки, по лестнице стремительно взбежал наверх.

— Бранибор, скажи, что это неправда! — в отчаянии крикнул он.

— Увы, и Велемудр ушел к нашим предкам.

— Но на пиру он был совершенно здоров!

— Все мы во власти богов. Как они решат, так и будет.

Словен присел на ступеньку лестницы, руками обхватил голову, произнес, качаясь из стороны в сторону:

— Какого правителя мы потеряли! Какого человека!

— Но этот человек усадил тебя, князь, в поруб…

— За дело упрятал, как нашкодившего мальчишку. Что я, не понимаю?

— Ладно, князь, убиваться. Пойдем, отдадим должное покойному.

Они вошли во дворец. В гостиной, где вчера кипел веселый пир, на столе лежал великий князь. Словен подошел поближе. Лицо Велемудра было спокойно, но несколько отстраненно, будто он был обижен на всех и намеренно не хотел ни с кем иметь дела. Смерть нисколько не тронула его, не изменила; казалось, он откроет сейчас глаза, вздохнет глубоко, встанет и пойдет по своим делам. И в какое-то мгновенье Словен в это поверил, потому что человек долгое время не может примириться с мыслью об уходе близкого человека в вечность, ему кажется, что возможно чудесное возвращение…

Вокруг тела покойного собралась большая толпа. Все стояли молча, потрясенные свалившимся горем. Недалеко от себя Словен увидел Бажену и боярина Изяслава. Лицо боярина было будто каменное, а девушка часто утирала наполнявшиеся слезами глаза. И тут Словену произошедшая вчера ссора показалась такой мелкой, настолько никчемной, что он чуть не застонал от охватившего его раскаяния и угрызения совести; он понял, как был мелочен и суетен, ничтожен и вздорен, а главное, понимал всю неправоту и все же стоял на своем. Он — обыкновенная, заурядная, ничем не примечательная личность по сравнению с тем, кто ушел в вечность…

Недолго постояв, Словен вышел из дворца, остановился на крыльце, невидящим взглядом стал смотреть вдаль. К нему подошел Изяслав.

— Князь, — сказал он тихим голосом, — в этот печальный для нас всех день… Я погорячился вчера, а потому прошу прощения.

Словен был покорен благородством и прямотой боярина. Не раздумывая, подал ему руку:

— Ты меня тоже прости, что я так непродуманно и опрометчиво поступил на состязании.

Они обменялись крепким пожатием и разошлись. Словен направился во дворец и в прихожей лицом к лицу столкнулся с Бранибором.

— Князь, — сказал Бранибор, — я должен тебе сообщить что-то очень важное. Зайдем в эту горницу, там как раз Брячислав.

Брячислав сидел за столом, перед ним кувшин вина и скромная закуска — куски мяса и хлеб.

— Садись, Словен, — пригласил он. — Помянем нашего правителя Велемудра.

Они налили себе в бокалы, выпили, закусили.

— Пока ты сидел в порубе, важные дела свершились, — сказал Бранибор. — Мы с Брячиславом стояли у изголовья великого князя, когда он испустил последнее дыхание. Сразу встал вопрос о наследнике. Всем известно, что Велемудр хотел видеть на престоле своего старшего сына, Доброслава. За него стоял Брячислав. Но я был на стороне Довбуша. Как бы мы ни крутили, но он является единственным законным наследником престола. Поступить иначе — значит породить смуту в стране, а этого нам допустить нельзя. Я убедил в этом лютичского князя, и мы совместно приняли решение послать за Довбушем, чтобы он приехал в столицу и стал великим князем Руссинии. Что ты на это скажешь?

— Я согласен с вашим решением.

— Ты близко общался с Довбушем. Что это за человек? Он столько лет безвыездно жил в Галкино, что мы о нем почти ничего не знаем.

— Да как сказать… Обыкновенная, ничем не примечательная личность. Живет сегодняшним днем, заглядывать в будущее не умеет и не любит. Не глуп, но и особыми способностями не блистает… И еще. На него очень большое влияние оказывает его жена, германка Гудни. Волевая и смелая женщина. Он порой поступает под ее диктовку.

— Женщина — это плохо, — встрепенулся Брячислав. — Там, где женщина, там беда.

— Ну, это сильно сказано, — возразил Бранибор. — Бывают женщины с государственным умом. Таких послушать — как меду напиться.

— Ну уж нет. Я слабое сословие близко к власти не подпущу.

— Ладно, не столь это страшно. Просто нам, князьям, на первое время надо под свою опеку взять нового правителя, следить за его действиями и при случае подсказывать, подправлять, вразумлять где надо…