Курская битва. Огненная дуга - Александр Михайлович Золототрубов

— Слушаю вас в два уха, Александр Михайлович! — весело отозвался заместитель начальника Генштаба.

«Надёжный человек, хорошо, что он мой заместитель», — тепло подумал Василевский о генерале Антонове.

(В феврале 1945 года по настоятельной рекомендации маршала Василевского А. И. Антонов был назначен начальником Генерального штаба Вооружённых Сил СССР, сам же Василевский принял под своё командование войска 3-го Белорусского фронта в связи с гибелью на поле боя генерала армии И. Д. Черняховского. — А. 3.).

На Воронежский фронт по распоряжению Ставки была переброшена также 62-я армия генерала Шумилова, находившаяся в резерве в районе Сталинграда, где её войска мужественно сражались против войск Паулюса, стремившегося захватить город на Волге.

Бои приняли упорный характер. Войска Воронежского фронта стойко обороняли подступы к Харькову, но своими силами они не смогли сдержать напор танков врага, и 15 марта гитлеровцы ворвались в город. Не лучше обстояли дела и под Белгородом. Основной удар немцы нанесли по войскам ослабленной 69-й армии генерала Казакова, у которого в резерве не было танков. Она не смогла отстоять Белгород. С юга наступал танковый корпус СС, с запада — армейский корпус. Немцы непрерывно бомбили Белгород, они господствовали в небе. Помощь нашей авиации Воронежскому фронту была крайне недостаточной.

Наконец 18 марта враг прорвался с юга и захватил Белгород. Генерал Голиков был удручён случившимся, но принял все меры, чтобы войска фронта оставили город без больших потерь. Между тем войска 21-й армии генерала Чистякова создали прочную оборону севернее Белгорода, а в районе южнее Обояни заняли боевые позиции войска 1-й танковой армии Катукова. Враг сделал несколько попыток прорвать нашу оборону в районе Белгорода и на Северском Донце, но безуспешно. Здесь уже заняли оборону войска 64-й армии генерала Шумилова, у которых был большой опыт борьбы с врагом под Сталинградом.

«С этого момента положение в районе Курской дуги стабилизировалось, — отмечал маршал Жуков. — Та и другая стороны готовились к решающей схватке».

То, что произошло на Воронежском фронте, очень обеспокоило Сталина. В его сознании крепла мысль, что неудачи наших войск — это плохое руководство фронтом со стороны генерала Голикова. Сначала Верховный хотел позвонить Филиппу Ивановичу по ВЧ, чтобы указать ему на ошибки, отчитать как можно строже, но, подумав, не стал этого делать. Нужно было разобраться на месте, но кого туда послать, он ещё не решил. «Надо посоветоваться с Жуковым», — от этой мысли у Верховного потеплело на душе, как будто всё уже было решено.

В эти дни маршал Жуков находился на Северо-Западном фронте у маршала Тимошенко, с которым у Георгия Константиновича были дружеские отношения и с которым ещё до войны он решал многие вопросы, будучи начальником Генерального штаба, а Тимошенко был наркомом обороны. Работали они дружно, и это импонировало Георгию Константиновичу. Сейчас стояла середина марта, и войска Северо-Западного фронта, выйдя на реку Ловать, готовились с ходу форсировать её. В один из вечеров Жукову позвонил Сталин. Голос у Верховного был напряжённый, и маршал понял: что-то сильно обеспокоило его.

— Какова ситуация у Семёна Константиновича? — спросил Сталин.

Жуков коротко охарактеризовал её и тут же предложил Верховному временно прекратить наступление войск Северо-Западного фронта, обосновав это тем, что ранняя весна пополнила воды Ловати и она вышла из берегов. Форсировать её в такой обстановке очень тяжело. К тому же действия противника на этих рубежах не очень активны.

— Согласен с вами, — сразу отозвался Верховный и неожиданно для Жукова жёстко добавил: — Командование Западным фронтом Ставка поручила генералу Соколовскому. (До этого он был начальником штаба Западного фронта. — А. 3.).

Сталин ожидал, что Жуков станет возражать, но маршал тут же внёс своё предложение — назначить генерала Конева командующим Северо-Западным фронтом, учитывая тот факт, что Конев до этого уже командовал Западным фронтом и ему там всё знакомо. А маршала Тимошенко желательно послать представителем Ставки на юг, чтобы он оказал помощь командующим Южным и Юго-Западным фронтами, где ныне создалось тоже сложное положение. Те места Семёну Константиновичу хорошо известны, а это немаловажный фактор.

— Хорошо, — согласился Сталин. Он распорядился, чтобы Жуков завтра выехал в Ставку, и грустно добавил: — Надо обсудить обстановку на Воронежском и Юго-Западном фронтах. Наверное, вам придётся выехать в район Харькова.

— Я готов! — коротко и бодро отозвался маршал.

До Москвы Жуков добирался на вездеходе и прибыл на место поздно вечером. Позвонил Поскрёбышеву. Тот сказал, что у Хозяина идёт совещание, на котором обсуждаются вопросы улучшения работы военной промышленности, в частности авиационных и танкостроительных заводов.

— Вам, Георгий Константинович, надо срочно прибыть к Верховному.

— Еду!

Маршал не заставил себя долго ждать. После совещания в Кремле Сталин пригласил его к себе перекусить.

— Не откажусь, я не успел пообедать, — улыбнулся Жуков.

Во время обеда из Генштаба привезли оперативную карту, на которой была обозначена обстановка на Юго-Западном и Воронежском фронтах. Полковник, курировавший Воронежский фронт, — среднего роста, с худощавым лицом и живыми глазами, — был краток и суть дела изложил чётко. Он сказал, что ситуация там крайне обострилась. Танковые части противника, наступавшие из Краматорска, оттеснили войска Юго-Западного фронта за реку Донец, создалось тяжёлое положение юго-западнее Харькова. В это же время гитлеровцы перешли в наступление из района Полтавы и Краснограда.

— Генерал Ватутин, товарищ Сталин, — излагал свою мысль полковник, щуря на карту глаза, — оттянул войска 3-й танковой и 69-й армий, вырвавшиеся далеко вперёд, что позволило ему организовать плотную оборону западнее и юго-западнее Харькова...

— А что сделал Воронежский фронт? — вырвалось у Жукова.

Голос маршала прозвучал громко, в нём слышались нотки раздражения.

— Воронежский фронт, товарищ маршал, не отвёл свои войска, и это грозит нам неприятностями, если не исправить положение, — твёрдо добавил полковник.

— Почему Генштаб не подсказал командующему? — строго спросил Верховный.

— Мы советовали, — ответил полковник.

— Генштаб должен был вмешаться в руководство фронтом, — жёстко произнёс Сталин.

«Тут же Верховный позвонил члену Военного совета фронта Н. С. Хрущёву, — отмечал маршал Жуков, — и резко отчитал его за непринятие Военным советом мер против контрударных действий противника».

Рано утром, едва из-за горизонта выкатилось солнце, а на земле ещё лежала густая роса, Жуков прибыл на Центральный аэродром и сразу вылетел на Воронежский