Тайная жизнь, или Дневник моей матери - Диана Чемберлен

– У тебя должны быть подружки, – заявил Кайл. – Ты этого заслуживаешь. Но тебе нужно самой постараться.

В последнее время он все чаще говорит об этом, но я не люблю такие разговоры. Мне бы хотелось, чтобы все у нас было как раньше, пока он еще не стал таким популярным. И я не хочу, чтобы из меня текла кровь! Не хочу детей. Да еще каждый месяц! Вот уж, правда, всем наказаниям наказание.

Пока мы так разговаривали, в спальню пришла мама за постельным бельем. Мы тут же захлопнули рты. Увидев мою простыню, она взвизгнула так, будто ее укусила змея. Она быстро сдернула простыню с матраса и выбежала с ней за дверь. Из окна было видно, как она в спешке спустилась с веранды, прижимая к себе скомканную простыню. Мама вытащила ее во двор, бросила кучкой возле лилий и подожгла.

– Если кровь – это нормально, почему же мама сжигает мою простыню? – спросила я, стараясь казаться невозмутимой.

Но Кайл был уже возле шкафа. Достав оттуда мои штаны и рубашку, он начал пихать их мне в руки.

– Быстренько одевайся, – сказал он. – Тебе надо уйти, пока она не вернулась.

– Мне нужна тряпка, – промолвила я.

Кровь струйкой сочилась у меня по ногам, так что на полу, где я стояла, образовалось два красных кружка. Кайл замолчал и взглянул на пол.

– Господи, Кейт, я и не думал, что из тебя будет так лить!

Я снова начала плакать, но он быстро схватил свою старую рубашку, разорвал ее на несколько клочков и пихнул мне в руки. Сложив эту ткань, я сунула ее между ног, после чего натянула штаны. Затем я стащила через голову ночную рубашку, совсем забыв о том, что Кайл уже очень давно не видел меня раздетой, а тело мое за это время изменилось. Мне даже пришлось взглянуть на свою грудь, чтобы понять, на что это так уставился Кайл. Он жутко покраснел, и я едва не рассмеялась. Вот только времени на веселье у меня не было.

Мама ворвалась в комнату еще до того, как я успела сбежать, но она, похоже, даже не заметила нас с Кайлом. Схватив матрас за угол, она стащила его с постели и потянула за дверь. Мы слышали, как она проволокла его по ступеням веранды. Выглянув в окно, я увидела, что мама тащит матрас во двор. На ткани отчетливо темнело круглое красное пятно. Тут из дома выбежал папа. Он схватил маму за руки, когда та спешила поднести спичку к матрасу. Мне стало так стыдно, когда я поняла, что папа теперь узнает, что случилось с моим телом. Он забрал у мамы спички и зашагал в дом, а мама рухнула на землю и зарыдала, закрыв лицо руками.

К этому времени Кайл помог мне выбраться из окна.

– Встретимся на мельнице, – сказал он (этим летом мы с ним работаем на мельнице).

Я поспешила в лес, высматривая тропинку, чтобы не поранить свои босые ноги. Я так торопилась, что даже забыла ботинки. Я знала, что не смогу пойти сегодня на мельницу – с таким-то кровотечением, да еще босиком! Я была в той части леса, которую хорошо знала (место, где чащоба сменяется полями у Ферри-крик). Надо сказать, я здорово удивилась, когда набрела на пещеру. Прожить тут всю свою жизнь и найти ее только сейчас! Сначала я заметила, как за кустами скрылась белка. Подойдя поближе, я обнаружила, что кусты закрывают вход в пещеру. Я вытащила один такой куст голыми руками, и вот вам, пожалуйста: в скале зияет большое отверстие. Я прошла внутрь так далеко, как позволял солнечный свет. Воздух тут был на удивление прохладным и приятным. Я крикнула «эй!», и мой голос эхом отразился от стен пещеры.

Чуть позже я вернулась домой. Мама куда-то ушла, а папа с Кайлом были на мельнице, так что можно было не торопиться. Я взяла горстку фруктов из чашки, с самого низа. Надеюсь, мама не заметит потерю. Еще я взяла башмаки и лампу, свои книжки и этот дневник, а затем вернулась в пещеру. В свою пещеру. Осмотрев ее впервые с лампой, я ощутила себя невероятно богатой. Она похожа на те пещеры, которые туристы посещают в Люрее, только гораздо меньше. Первая часть ее длинная и узкая, с наклонным полом, по которому можно спуститься в главную часть, такую огромную и просторную. От задней стены ее отходит еще один маленький туннель. В большой комнате полно красноватых скальных сосулек, которые растут из пола и из потолка. Их еще называют сталактитами и сталагмитами. Я узнала об этом, когда была в Люрее. Потолок в некоторых местах находится очень высоко, и оттуда спускаются широченные сталактиты. Не менее внушительно смотрятся и сталагмиты, которые тянутся вверх. Кое-где сталактиты и сталагмиты (у меня уже рука устала писать эти названия) встречаются и образуют целые стены, которые выглядят как причудливые бархатные завесы. Еще тут есть крохотное озерко, в котором отражаются миллионы маленьких сталактитов, растущих на потолке. Вода в нем такая тихая и неподвижная, что поначалу я никак не могла понять, то ли это отражение, то ли множество маленьких сталагмитов, тянущихся из земли. Ни разу в жизни не видела я места прекраснее, чем эти пещеры. Люди привыкли считать, что райский сад полон зелени и всяческих цветов, но я сегодня нашла свой собственный Эдем.

Я сделала еще две ходки домой, и теперь у меня в пещере есть матрас (я перевернула его обратной стороной, чтобы не видеть пятна) и несколько свечей. Свечи я расставила прямо на каменных уступах. Еще я принесла с собой одеяло и кучу тряпок для своей женской проблемы. Кайл не сказал, сколько времени длится эта министрация. Хотелось бы лучше понять, что со мной происходит. Откуда течет кровь? И что общего она имеет с рождением детей? Вообще, я могу поверить сейчас во что угодно – и в то, что сказал Кайл, и в то, что мной овладел злой дух.

Сегодня я буду спать здесь. Жаль только, я не оставила записки Кайлу. Наверняка он встревожился, когда я не появилась сегодня на мельнице. Конечно, я трусиха, раз боюсь вернуться в собственный дом. Просто ничто не пугает меня сейчас так, как ремень.

Пора погасить лампу и устроиться тут в полной темноте. Это совсем не страшно. Мне нечего бояться в моем райском саду.

23 июля 1941 г.

Ранним-ранним утром я проскользнула в комнату через окно и разбудила Кайла, прижав палец к его губам. Когда он открыл глаза, стало видно, что они покраснели от слез. Ужасно, что я заставила его так переживать!

– Где ты была? – спросил он. Голос его звучал сердито, но я понимала, что это от тревоги за меня.

– Мне нужно держаться подальше от дома, – заявила я.

– Нет! – возразил он с неожиданной энергией. – Мама сказала вчера, что ты теперь женщина. Ты слишком взрослая для порки.

Я знала, что Кайл не станет мне лгать, но поверить в то, что мама сказала такое, было очень трудно. Кайл поклялся, что говорит правду. Мама, сказал он, после вчерашнего припадка вела себя очень спокойно.

– Прошу тебя, Кэти, останься. Обещаю, что не дам ей тебя высечь.

Я здорово нервничала, но все-таки осталась. Просидела в спальне до тех пор, пока не пришло время завтракать.

Я как ни в чем не бывало спустилась вниз, но была так напугана, что не могла притронуться ни к каше, ни к яйцам. Никто не произнес ни слова, пока папа не ушел на мельницу. Мама встала и начала убирать со стола. И только тут она заговорил: