Парфянин. Испытание смертью - Питер Дарман

Когда мы добрались до своих, я немедленно рассказал Спартаку о том, что успел увидеть.

– Они, по-видимому, намерены навязать нам бой, – доложил я. – Бирд оказался прав насчет двух легионов. Но я никогда прежде не видел столько галлов, собравшихся в одном месте.

Спартак, как обычно, шел пешком вместе с Клавдией. Акмон двигался в середине своих фракийцев.

– Ну, что же, раз они оказались столь любезны, чтобы собраться в одном месте, было бы невежливо с нашей стороны не пойти им навстречу, – он улыбнулся. – Кроме того, если перебьем их сейчас, это избавит нас от необходимости убивать их потом.

– Уверен, они думают точно так же, – мрачно заметил Акмон, чье настроение всегда портилось перед битвой.

Уже наступил полдень, когда наше войско начало перестраиваться в боевой порядок. Я выставил вперед конный заслон, чтобы не дать противнику возможности мешать нашим перестроениям, но римляне и их союзники не двигались с места. Бирд доложил, что слева равнину прорезает глубокий канал, прикрывающий правый фланг неприятеля. Когда я подъехал туда, чтобы увидеть это своими глазами, то понял, что канал не даст нашей коннице зайти врагу во фланг с этой стороны. Канал был широкий – около тридцати футов, с крутыми склонами и глубиной, должно быть по меньшей мере десяти футов. Он был совершенно прямой, тянулся полетом стрелы и уходил куда-то вдаль; командир римских легионов, то есть губернатор Мутины, очевидно хорошо продумал план предстоящего сражения: едва ли у кого-то из галлов хватило бы ума на что-то подобное. Он поставил свой правый фланг вплотную к этому непреодолимому препятствию. А как насчет левого фланга? Мы с Бирдом промчались через пространство, разделявшее два войска, через эту смертельно опасную и пока еще ничейную территорию, но вскоре должна была стать заваленной телами мертвых и раненых. Мы держались вне досягаемости вражеских лучников, хотя несколько их пращников попытали свое счастье, когда мы скакали мимо, пуская в нас небольшие свинцовые снаряды, которые, к счастью, не причинили нам вреда и лишь со свистом пролетели мимо. От канала до того места, где встали два римских легиона, расстояние было примерно с две мили. Все это пространство заполняли галлы – одни стояли группами, а другие сидели на земле – а перед их сборищем торчали деревянные колья футов шести в длину, вбитые в грунт и направленные под углом в нашу сторону; их концы, и это было видно даже на расстоянии, были заострены. Весь боевой порядок галлов защищало несколько рядов таких кольев. В центре римской боевой линии стояли легионы, размещенные рядом друг с другом. Каждый выставил по четыре когорты в первый эшелон, и я решил, что каждый легион применил обычное боевое построение в три эшелона. Оба легиона занимали по фронту около полумили. Когда мы скакали мимо римлян, то заметили еще одну большую группу галлов, на сей раз на левом фланге неприятеля. Их были тысячи, они стояли группами, так же прикрываясь рядами заостренных деревянных кольев, и так же занимая по фронту примерно две мили. В общем и целом весь фронт неприятеля растянулся почти на пять миль. Перед нами сейчас стояло самое большое войско, с которым мы до сего времени встречались в Италии; да и я до сего момента такого огромного войска никогда в жизни не видел.

Я сообщил все это военному совету, который расселся на табуретах в тени возле фургона с кухонными принадлежностями. Пока войско перестраивалось, фургоны, мулов, повозки, быков и всех нестроевых отодвинули в тыл. Фургоны и повозки выстроили квадратом, создав нечто вроде барьера, за которым можно было спрятать животных и укрыть продовольствие и запасное оружие. Этот импровизированный лагерь охраняли примерно пять сотен воинов, по большей части пожилых мужчин, непригодных для боя в составе центурии, но все же умевших обращаться с мечом и копьем. Если войско потерпит поражение, противник быстро с ними расправится, но нас успокаивала мысль, что они прикрывают войско с тыла. Я хотел использовать Галлию и ее женщин для охраны этого лагеря, но она категорически отказалась, заявив, что лучше погибнуть в бою, нежели быть изнасилованной, а затем убитой победителями, если нас разгромят. Я и смирился. Всех ходячих раненых тоже отрядили охранять этот лагерь. День выдался теплый, становилось все жарче, и воины в когортах и центуриях уже прикладывались к фляжкам. К войску шел непрерывный поток повозок с водой, они челноками перемещались к реке, которая протекала в трех милях от нашего тыла, и обратно, пополняя запасы воды в преддверие жаркого боя, когда всех будет одолевать жажда. У конницы имелись собственные такие повозки, они также доставляли нам воду, правда, две трети моих конников были все еще у реки – поили своих коней. У них еще будет полно времени выдвинуться сюда до начала сражения.

– Они не станут драться, если мы их не атакуем, – сказал Спартак. – Они приглашают нас напасть на них, а сами сидят за острыми кольями.

– Моя конница бесполезна против этих кольев, господин, – сказал я несколько уныло.

Акмон доел яблоко и отбросил огрызок.

– Кто бы у них ни командовал, он знает свое дело. Очевидно, он уже слышал про твою конницу, Пакор, и нейтрализовал ее одним приемом. Умно.

– Поставь моих людей в центре, господин, и мы прорвемся сквозь них, как острое копье! – заявил Афраний, недавно назначенный командир трех легионов испанцев. Смотрелся он прямо как юный Акмон. Оливковая кожа, темно-карие глаза и коротко остриженные волосы. Он был ниже меня дюймов на шесть, но гораздо более мощного и крепкого сложения. Чрезвычайно агрессивный – следствие пяти лет сражений с римлянами в его родных краях, прежде чем Акмона захватили в плен и продали на невольничьем рынке. Его жирный старый хозяин думал, что из Афрания выйдет хороший мальчик для педерастических развлечений, но вместо этого нашел смерть на кончике ножа, которым тот пронзил ему сердце. Ему не хотелось ничего другого, кроме как резать римлян, и он признавал только старшинство Спартака и его команды, поскольку это был единственный способ и дальше убивать своих врагов. По этой причине он так вымуштровал свои три испанских легиона, что их стали считать лучшими из всего, что у нас было.

Спартак покачал головой:

– Нет, Афраний, они же именно этого и хотят!

– Тогда как нам их победить, господин? – спросил Каст. Его лицо и шея были покрыты потом от жаркого полуденного солнца.

– Мы вымотаем и сломим их одними стрелами.

– Но лучники у нас только в коннице Пакора, – заметил Годарз.

Спартак кивнул:

– Это так, вот мы и поставим их на флангах, позади второй линии когорт, чтобы они стреляли по галлам. Галлам нечем защищаться от стрел, у них отсутствует дисциплина, они не умеют, как римляне, смыкать щиты, создавая подобие крыши из дерева и кожи. Так что есть надежда выманить их вперед, чтобы они атаковали нас, и таким образом их стена из кольев станет бесполезной.

– Сколько конных лучников тебе нужно, господин? – спросил я.

– По тысяче на каждом фланге, и обеспечь, чтобы у них было достаточно стрел.

– Я доставлю дополнительные стрелы из наших запасов, – сказал Годарз.