Жена без срока годности - Ольга Горышина

— Так я про нас и говорю… Про себя. Ну, как вообще дела?

— Про Андрея хочешь спросить? — с вызовом спросила Даша. — Поэтому и написала?

Не дура, понимает…

— Нет. Жаль, что ты так подумала. Просто у меня тут никого нет, а вечер свободный. Ну а Андрей в далеком прошлом. Я за чужими жизнями не слежу.

— А как же сын? — в голосе Даши появилось искреннее любопытство. Может, даже недоумение.

— Ну а что сын? У него другой отец всю жизнь был. Он настоящего не помнит и отлично. Зачем отец через океан?

— А Андрей как же?

— Он со мной в этом согласен. Куда разрывать ребёнка? Он в другой культуре вырос. По-русски не говорит, куда ему в Россию ехать, — соврала я. — У нас две недели отпуск. Я его с мужем хочу проводить. Ну, живи Андрей в Штатах, тогда бы я ребёнка с удовольствием к нему отпускала. Половина семей так живет… — говорила я то, в чем давно убедила себя. — Да, это трудно понять, но это эмиграция. Океан — это не соседняя улица. Тут как бы выбираешь, что лучше для ребёнка. И режешь, хоть и через боль. Биологический отец ничего не значит, поверь мне. У Алекса был замечательный отчим. Да, и со вторым мужем у меня была настоящая семейная жизнь, а не сожительство по малолетству…

— Алекс — это Александр? — перевела Даша разговор в другое русло, безопасное, по ее мнению.

— Это Леша. А вообще просто Алекс. У него нет русского паспорта. И я как-то быстро перестала его Лешей звать. Два языка, два имени — тяжело для ребёнка.

— Только по-английски, что ли, говоришь с ним?

— Ну… У нас в доме его девушка живет, так что как бы по-русски и не поговоришь.

— Думала, в Америке в восемнадцать сразу пинком под зад…

— Времена меняются, и Америка, она разная. У нас такие цены на съем, что молодым вообще не потянуть отдельное жилье. Тут либо гуляешь и путешествуешь, либо на хату пашешь. Мы друг другу не мешаем. У них отдельная комната и когда надо, я могу уйти в кино… И вообще мне так лучше: хоть прослежу, чтобы всякую дрянь не жрали, колу с пиццей там по-быстрому, потому что готовить не умеют и просто лень… Я так смотрю иногда на сына: блин, в его возрасте у меня уже ребенок под стол пешком не помещался. А про этих думаю — не приведи бог, залетят… Дети же сами!

— О дочке бы переживала лучше…

— В чем разница? Думаешь, мой сын от ответственности сбежит? — скрижетнула я зубами.

— Ну… Это ж другое…

— Ну да… Как воспитаете…

Даша сжала губы.

— Ну да, у тебя все лучше всех. И дети тоже… Только по-русски не говорят…

— Ну и папа их по-русски не говорит. И что? Мы все английский выучили.

— Думала, в Индии все по-английски говорят.

— А он не из Индии.

— Он не индус? А кто тогда? Мы все “Танцор Диско” смотрели… Не ошибёмся, — пошутила слишком как-то уж глупо моя бывшая сокурсница.

— Основной язык у него немецкий, так что по-английски он выучился говорить в Гамбурге без индийского рычания. Я, честно, не всех индусов в разговоре понимаю, хотя у меня в команде почти только они и есть все двадцать лет. Мы с девчонками в обед даже индийскими танцами развлекаемся, звезды Болливуда фиговы…

— Ты тоже с акцентом говоришь, кстати…

— Не сомневаюсь. Тяжело слушать? — улыбнулась. — Извини. Забыла про питерский шовинизм.

— Ну, это у вас там все толерантны.

— Звучит, как оскорбление, Даша. И знаешь, поэтому я никогда даже не думала привозить дочь в Россию. Не хочу, чтобы на неё пальцем показывали и черножопой называли…

— У нас индусов любят… — ляпнула Даша глупость.

— С чего вдруг?

— А ты как решилась за индуса выйти? Приличнее найти не смогла?

Ну вот, началось… А про Андрея так ничего толком и не выяснила.

Глава 4. Футбол в одни ворота

От бесконечной гонки на работе у меня начались жуткие головные боли. В одну среду пришлось даже остаться дома. Сесть за руль я не могла, и Алекса из садика забирала Романна, а потом выставила на улицу поиграть. Во дворе детская площадка только для постояльцев, дети друг друга знают: индусские мамочки с бабушками присмотрят и приведут домой, если шлёпнется. Привели. Только не бабушки, а индусский папа. Я так думала. И обрадовалась, что на мне шорты с футболкой, а не банный халат, в который я завернулась после ледяного душа, который так и не привёл меня в чувства.

— Мы в футбол играли. Он через мяч перекувырнулся. Губу прикусил. Ничего страшного.

Я поблагодарила и повела ребёнка в ванную умываться. Уже поздно, можно не выходить обратно гулять, но сын рвался вернуться в игру. Да что такое — пинать мяч никогда не было его любимым занятием.

Спрятав слезящиеся от боли глаза за темными очками — благо в Калифорнии их можно носить в любую погоду, не вызывая в прохожих никакого недоумения — я вышла на лужайку. Два папы организовали команду в десять малышей, девочек, кстати, тоже не обидели. Один папа белый, второй тот самый индус. Я осталась наблюдать за игрой в надежде поскорее забрать Алекса домой и снова лечь в постель. К счастью, из окон уже потянуло индийскими специями. Скоро основную команду позовут ужинать. Поскорей бы, а то мой голодный желудок начало мутить от привычных восточных ароматов. Очень сильно. Пришлось извиниться, что забираю ребёнка из игры.

— Нам нужно чаще играть вместе, — сказал белый папа по-русски.

Я сначала подумала, что у меня слуховой глюк. Ну не русский он по роже, ну никак. Такой бы на фрица кастинг легко прошёл. Краснощекий, в круглых очках, которые он нервно теребил на вспотевшей переносице.

— Алекс сказал, что вы русские.

Я нервно закивала.

— Вальтер, — протянул он руку для пожатия. — Мы в Германии русский в обязательном порядке в школе учили. Правда, после школы я не говорил по-русски. Так что извини, если что не так…

Это он так на мою отпавшую челюсть, похоже, среагировал.

— У тебя прекрасный русский. Поразительно. Я так по-английски не говорю, увы…

— Заговорите еще. Да, кстати, это ваш новый сосед, — Вальтер махнул в сторону индуса, держащего за руку белого мальчика. Наверное, сына самого Вальтера. — Он тоже из Германии, но из западной части, так что по-русски, увы, не говорит.

Когда они подошли к нам, Вальтер