Путешествие во времени - Айра Уайз

Уго хрипловато рассмеялся.

– Ты уверена, что хочешь уйти?

Она подняла голову, чтобы ответить. Их взгляды, горячие и недвусмысленные, встретились. Сэнди приоткрыла губы в судорожном вздохе, и Уго, склонив голову, накрыл их своим ртом. Сэнди самозабвенно и безрассудно отдалась поцелую.

Это потрясло Уго, но еще больше его потрясло то, что он испытывал то же самое. Он понятия не имел, откуда это взялось. Мгновение назад он еще откровенно забавлялся, а теперь целовал Сэнди с такой безудержной страстью, какой не испытывал никогда в жизни! Он так явственно ощущал трепет ее тела, словно оба были обнажены. Запах духов кружил ему голову, а сдавленные стоны возбуждали.

Сэнди – хищница, мрачно напомнил он себе, когда она невольно прильнула к нему всем телом, и стал целовать ее с еще большей страстью. Что ж… почему бы и нет? – подумал Уго, чувствуя, как злость разжигает желание, одновременно давая ему предлог сделать то, что хочется. Стол вполне подойдет. Все, что ему нужно, – это подсадить Сэнди и насладиться ею на куске холодного мрамора. Секс в мавзолее, усмехнулся он про себя, скверный и языческий. Как раз то, что нужно.

Звук из-за двери прорвался сквозь пелену его безумия. Сэнди удалось оторваться от его губ и отпрянуть. Изумленная и потрясенная происшедшим, она бессильно опустилась на край мраморной столешницы, дыша, как спринтер, и пытаясь избавиться от тумана в голове.

– Почему ты это сделал? – выдавила она, когда вновь обрела способность говорить.

Уго рассмеялся – надсадно, словно неудачной шутке. Но действительно неудачной шуткой было то, что он стоял, спокойно застегивая пуговицы рубашки, которые она, должно быть, успела расстегнуть! Сэнди в ужасе опустила глаза и увидела, что ее жакет распахнут, открывая взору весьма условный лифчик из черных кружев. Из чистой суетности – чтобы не нарушить линию костюма – она ничего больше не надела под него и теперь с убийственной ясностью осознала: Уго видел, что она полуодета. Словно сама напрашивалась… Сэнди содрогнулась. Она почти слышала, как он язвительно заявляет об этом вслух. В самом деле – почему бы и нет? Сэнди отдалась поцелую, словно безрассудно влюбленная девчонка.

Ее кожа горела, грудь ныла.

– Не могу поверить, что это случилось, – выдохнула она, одеревеневшими пальцами застегивая жакет.

– Тебе не следовало приходить сюда, Сэнди, – мрачно сказал Уго.

– Я пришла совсем не за этим! – выпалила она.

– Послушайся моего совета и уходи. – Отвернувшись, он обогнул стол. – И если у тебя осталась хоть капля здравого смысла, ты никогда больше не вернешься сюда.

Сэнди, полностью согласная с этим, кивнула. С трудом проглотив застрявший в горле комок, она попыталась удержаться на ногах, не опираясь на стол, но потерпела неудачу. Ноги отказывались ей служить. Это был предел унижения, и Сэнди прикрыла дрожащей рукой глаза, которые уже жгли слезы.

Он безжалостное, бессердечное, надменное чудовище. Как она могла позволить себе забыть об этом?

– М-мне нужны мои д-документы, – запинаясь, произнесла Сэнди и сделала последнюю отчаянную попытку самостоятельно устоять на ногах, чтобы хотя бы удалиться с минимальным достоинством.

Уго холодно кивнул и стал собирать бумаги. Сэнди застыла в молчании и ждала, когда он протянет их ей и она сможет уйти, чтобы больше никогда, никогда сюда не возвращаться.

– Джек по-прежнему держит ферму? – внезапно спросил он.

Она нахмурилась, все еще с трудом соображая.

– Он погиб пять лет назад. Несчастный случай на работе.

– Сожалею. Я об этом не слышал.

Сэнди только пожала плечом. Между нею и мужем ее родственницы, взявшим ее на воспитание, никогда не существовало особой привязанности. Она сожалела о трагической смерти Джека, но так и не простила его за ту роль, которую он сыграл в попытке сломать ей жизнь.

– А Рик?

О, как же! Он просто не мог не задать этого вопроса! Сэнди опять захлестнула волна горечи. В глазах вспыхнул огонек враждебности. Вздернув подбородок, она протянула руку и потребовала:

– Бумаги!

Уго счел весьма красноречивым этот отказ говорить о человеке, с которым Сэнди предала его. Он опустил взгляд на протянутую руку.

– Ты изменилась, – заметил он. – Стала более жесткой.

– Жизнь обычно меняет людей.

– Как и деньги.

– И деньги, – кивнула она.

– Деньги, распоряжаться которыми ты хотела доверить мне?

– Совершенно невозможно уследить за деньгами, если не привык иметь с ними дела, – ответила Сэнди.

– Но почему мне? – спросил Уго, неожиданно заинтересовавшись.

– Саймон заверил меня, что ты – лучший. – И это все, чего ты от меня добьешься, мысленно добавила Сэнди.

– Лгунья, – протянул Уго. – Это ты предложила Саймону обратиться ко мне.

Сэнди захлопала глазами. Она не ожидала, что Саймон проговорится. И все-таки она не растерялась.

– Хочешь сказать, что ты – не лучший? Его улыбка встревожила Сэнди. Встревожила потому, что на лице Джимми она часто видела точно такое же выражение, но никогда прежде не связывала его с отцом. Она знала, конечно, что внешнее сходство передается по наследству, но не подозревала, что это относится и к улыбке. Она тоже попыталась улыбнуться.

– Я надеялась, что деловая этика заставит тебя забыть о былых обидах, но, кажется, это не так. Я ошибалась. Найду кого-нибудь другого.

– Для того чтобы… – Уго опустил взгляд на верхний лист стопки, лежавшей перед ним, – «вложить половину наследства в долгосрочные проекты, в то время как другая половина, заключенная в трастовый фонд, остается неприкосновенной», – прочитал он вслух.

Дыхание Сэнди участилось. Уго начал проявлять интерес, когда ей это уже было не нужно.

– Саймон учредил этот фонд по моей просьбе, – натянуто произнесла она, не отрывая взгляда от смуглых пальцев, перебирающих бумаги, в которых значились подробности ее жизни.

Ее жизни и жизни Джимми.

– Для кого? – спросил Уго.

– Разве это имеет какое-нибудь значение? – холодно спросила Сэнди.

– Имеет, если ты хочешь, чтобы я с тобой работал, – спокойно произнес он.

– Уже не хочу.

Не обращая внимания на ее слова, Уго подошел к своему креслу и опустился в него, не выпуская документы из рук.

– Сядь и объясни, – спокойным тоном предложил он и перешел ко второй странице.

– Н-нет. Я передумала, Уго. Я совершила ошибку, придя к тебе. Теперь я это понимаю. Ты был прав; мне следует уйти. П-прости за вторжение.

Уго, прищурившись, взглянул на ее застывшие в напряжении плечи и побледневшее лицо. Она боится! Она просто побелела от страха, внезапно утратив всю воинственность и оказавшись на грани паники.