Гнездышко мелких гадов - Светлана Алешина

— У него что ни цветок, то роза, — поддержал его Никитин. — Слушай, дорогой, поделись секретом, где таких девушек берешь?

— Э, места надо знать, слушай! — щелкнув пальцами, ликующе отреагировал Варданян, принимая слова обоих парней за чистую монету.

Наташа, тоже расценив все это как комплимент в свой адрес, заулыбалась и постаралась придать своему лицу выражение светской львицы. Она покосилась на Лавриненко, равнодушно листающую журнал, и, подражая ей, заложила ногу на ногу и томно откинула голову назад.

Олег с Машей, искоса наблюдая за гостями, переглядывались и улыбались, расставляя на столе закуску и выпивку. Тут раздался еще один звонок, прозвучавший очень аккуратно и даже как-то настороженно. На этот раз открывать пошел Айрапет. Через несколько секунд все услышали его громкий голос:

— А, Ювеналий, здравствуй, дарагой! Пачему опаздываешь? Нехарашо, друзья ждут, стол накрыт, водка стоит, пиво стоит, девушки такие сидят… Прахади, прахади, тебе штрафную надо наливать…

— А вы что, уже пьете? — послышался приглушенный и осторожный голос.

— Не, не, не пьем, не пьем, тебя ждем! Как можно без тебя, дарагой? — тараторил вовсю Варданян.

— Тогда мне штрафная не положена, — серьезно ответил невидимый пока Ювеналий, а следом прозвучал женский голос, негромко что-то сказавший.

— О-о-о, зачем девушка прячешь, э? — еще более восторженно завопил Айрапет. — Да ты у нас просто Ричард Гир! Какой красотка привез, а? О, да это наша Оксана! Прахади, дарагая, все заждались тебя! Стол накрыт, водка стоит, пиво… — начал он в десятый раз загибать пальцы.

Ювеналий вскоре показался в дверях комнаты. Он остановился перед большим зеркалом на стене и начал тщательно расчесывать волнистые темные волосы. Это был невысокий молодой человек, с аккуратно постриженными усами и бородкой, с овальным лицом. От него веяло архаичной благообразностью. Образ подчеркивала строгая одежда: серый свитер и темные брюки строгого покроя. Единственным ярким пятном на этом однообразном фоне был золотой зуб, который сверкал во рту молодого человека.

— Честь имею представить, Ювеналий Добрынин! — вальяжно раскинувшись на диване, провозгласил Никитин.

— А почему ты не в церкви? — спросил в свою очередь Шатилов. — Неужели решил, не дожидаясь полночи, по-светски нажраться?

— Ему до первой звезды нельзя, — ответил за Ювеналия Никитин. — А в церковь он наверняка завтра ни свет ни заря попрется.

— К заутрене пойду, — серьезно подтвердил Ювеналий, поздоровавшись за руку с Губиным и кивнув головой поднявшей в этот момент глаза Лавриненко.

— Прахади, чего стоишь, садись, вон со мной садись, — продолжал командовать Айрапет, замещая в роли хозяина невозмутимого и флегматичного Олега, который только улыбался со своего места. — И Оксану с собой бери, всем места хватит.

В этот момент вошла Оксана Комолова. Она тоже была одногруппницей почти всех находившихся в квартире людей, за исключением Губина и Лавриненко. Олег в прошлом году закончил институт, а Лавриненко в эту компанию вообще влилась только благодаря тесной дружбе с семейной парой Губиных.

Стройная, не очень высокая, с длинными распущенными каштановыми волосами, Оксана была одета в коротенькую юбочку-трапецию и приталенный пиджачок салатного цвета. Она приветливо поздоровалась сразу со всеми и уселась рядом с заботливо пододвинувшим ей стул Ювеналием, расправив юбку на коленях.

— Ну, короче, наливаем, — брякнул Никитин и начал именно с Оксаны.

Он, хитро глядя на нее и скашивая взгляд на Ювеналия, налил ей почти половину бокала водки. И не остановился бы, если бы она не возмутилась.

— Ты что, с ума сошел? Зачем так много?

— Водки много не бывает, — весело ответил Никитин.

— И женщин тоже, — откликнулся Шатилов, по-свойски подмигнув Оксане.

— А вот мужчин всегда почему-то много. Только количество никогда не переходит в качество, — процедила Лавриненко и удостоилась благодарного взгляда Оксаны.

— Как это не переходит? — взвился Никитин. — Ты сначала попробуй, а потом говори.

— Сколько ни говори халва, во рту слаще не станет, — отрезала Лавриненко и, отвернувшись, стала накладывать себе салат, сохраняя на лице высокомерное выражение.

— Девушка знает восточные пословицы! Что за умный девушка! — воскликнул Варданян. — Красивый, скромный, к тому же умный. Не девушка, сказка просто, мечта!

Тут он неожиданно осекся, увидев, как вытянулось лицо его пассии, и тут же перевел свое льстивое красноречие в ее сторону.

— Никто не сравнится, однако, с Наташей моей! — заорал он с чисто кавказской эмоциональностью.

— Тише, перепонки лопнуть могут! — отшатнулся Шатилов. — Хватит базарить, короче, выпить пора уже.

— Точно, — поддержал его Никитин.

— Мне пока не надо, — положил руку на рюмку Добрынин, оправдывая свое звание православного человека.

Никитин пожал плечами, буркнул что-то типа «нам больше достанется» и продолжил свою миссию по разливанию водки.

— А почему ты без Любы? — неожиданно спросила Оксана у Никитина.

— Да, действительно, Серега, а куда делась Люба? — спросил Губин. — Нам она так нравится…

— Я хотела за ней зайти, но она сказала, что вы вместе придете, — сказала Оксана.

— Да пошла она… — взмахнул рукой Никитин. — Достала уже своими истериками, дурища. Устроила мне праздник: заладила типа, куда ты три бутылки водки покупаешь. Я ей, естественно, сказал: сколько ни купи, все равно три раза бегать. А она, прямо как нудная жена, разоралась: я не пойду тогда никуда! Типа, ты, когда пьяный, — дурак. Я говорю, ну и не ходи, мне еще лучше, мы с Диманом нормально попразднуем. А что, вон Тонька вечно сидит одна, так и ей будет веселее. С нами двумя, обоими свободными…

— Сомневаюсь, — не поворачивая головы в сторону Никитина, кинула реплику Лавриненко.

— Ах, ах, ах! — поигрывая ладонями в воздухе, тихонько передразнил ее Никитин, переглянувшись с Шатиловым, и оба дружно заржали.

— Если бы знала, что так получится, сама бы за ней зашла, — с досадой и укором в голосе проговорила Оксана. — Будет теперь девчонка весь вечер из-за тебя в одиночестве киснуть.

— Почему это из-за меня? — недоуменно пожал плечами Никитин.

— А потому! Ты ей все нервы истрепал, — с возрастающим негодованием сказала Комолова.

— А тебе-то что? — ощетинился Никитин. — Я ее насильно не держу, сама на меня повесилась, значит, нравится.

— Это не наше дело, конечно, — поспешил вмешаться Губин, — но все же ты, Серега, зря так с ней. Люба — милая девушка, и если ты не можешь с ней нормально общаться, лучше расстаться и голову не морочить.

— Вот именно, — неожиданно поддержал его Добрынин. — А так себя вести просто недостойно.