Недотрога для хищника - Лили Ред

Марс опрокинул меня на кровать, прижал всем телом и зажал ногами, чтобы не могла брыкаться. Я боялась, что он начнет снимать с меня одежду, и извивалась, как уж на сковородке, чем сильнее раздражала Марса. Тихое рычание, и я почувствовала, как что-то холодное коснулось моих запястий. Щелчок.

Мои руки были закованы в наручники. Он приковал меня к кровати.

— Расстегни. Ты что, больной? — я дергала руками, а Марс спокойно слез с меня и наблюдал, как пытаюсь освободиться. — Тебя веселит это? Да?

— Да, — тень падала на его лицо, и мне приходилось только догадываться, с какими эмоциями он это говорит. На слух было сложно воспринимать, потому что сейчас слышала все, как через толщу воды.

— Отстегни, — еще раз дернула руками, и запястья стали ныть сильнее, кажется, я содрала кожу.

— Это твое наказание. Подумай, как поступить в следующий раз. Стоит ли нарушать правила.

Марс развернулся и ушел.

Я замерла. Он правда ушел. Приковал меня наручниками к кровати и оставил одну. Дверь внизу хлопнула, и я осталась один на один с собой. И как мне выбраться? Боже…

Я даже не знала, что хуже. От беспомощности и от обиды потекли слезы, в носу засвербило и зачесалось. Я даже дотянуться до телефона не смогу, чтобы позвонить и попросить подругу открыть. Но даже если бы и смогла, то что сказала бы? «Ой, а меня тут пристегнули, расстегни»? Тут же бы посыпались вопросы, и пришлось бы рассказать всю правду, а это небезопасно.

Что мне делать? Руки уже затекли, но я все же подтянулась на подушку, сворачиваясь и ложа голову на локти. Неудобно, спина болела, руки ныли, но я умудрилась уснуть. Лишь во сне мне показалось, что запястьям стало легко, и смогла перевернуться на другой бок. Это был прекрасный сон, в котором даже одеяло укрыло меня, даря тепло и согревая замерзшие пятки.

Но утром, только я открыла глаза, как поняла, что это был не сон. И ночью меня правда кто-то отстегнул.

— Папа, — громко крикнула и вышла из комнаты, но ответа не было. Неужели он не приезжал ночью? — Пап!

Я зашла в его комнату, но его там не было. Кровать была заправлена, и признаков того, что тут спал кто-то или переодевался, не увидела. Вернулась к себе и позвонила, но он не отвечал на вызов. Я собралась и поехала в универ, попутно стараясь дозвониться до отца. Но от так и не отвечал. В университете меня сразу поймала подруга и потащила в деканат, меня разыскивали уже, оказывается. А я всего лишь на десять минут опоздала из-за пробок.

— Мия, наконец-то! — увидев меня, сказала методист и позвала к себе.

— Что-то случилось? — напряженно спросила у нее, потому что не могла представить, что такого страшного могло произойти.

— Да-а-а. Ты вышла в финал. Они только сейчас позвонили и сказали, чтобы готовили тебя на второй тур. Преподаватель твой уже в курсе, сегодня из-за тебя все на ушах стоят.

Я хлопала глазами, пребывая в диком шоке — мало того, что еще не совсем проснулась, еще такие новости с утра пораньше.

— Они же говорили, что будут в течение пяти дней рассматривать заявки.

— Сделали быстрее. На второй тур у них будет письменный тест, кто лучше его напишет, попадает в финал.

— А где будет проходить тест?

— В соседнем городе, с тобой поедет куратор, твой преподаватель и ректор. Отель, питание и дорога за счет организаторов. Я тебя вызову подписать документы. Все ксерокопии документов возьму у тебя в деле. Все, беги на занятия, потом приглашу, когда понадобишься. И, главное — готовься. Ты теперь лицо нашего университета.

Она так тараторила, что я еле улавливала ее слова. Боже… неужели это и правда со мной происходит? Нужно срочно папу порадовать…

Я снова схватилась за телефон и стала набирать ему, но телефон был отключен. Он никогда в жизни его не отключал, даже когда оставался на работе с ночевкой. У него всегда есть запасной адаптер для зарядки.

Меня уже не волновала победа, конкурс и поздравление одногруппников, напутственные слова преподавателей — их я слушала, даже не вникая. Я переживала за отца, появилось дурное предчувствие. Я еле-еле досидела до конца пар и сразу же поехала к нему на работу. Мне нужно было знать, что с ним все хорошо. Может, Марс и до него добрался, поэтому он не берет трубку?

Чем ближе я подъезжала к больнице, тем сильнее переживала и накручивала себя. Заходя к нему в отделение, уже была взвинчена до предела. В кабинете его не оказалось, он вообще был закрыт. Пошла в столовую, может, там кто есть и, наконец, нашла одного знакомого врача — коллегу папы.

— Здравствуйте, Кирилл Олегович, а не подскажите, где папа?

При виде меня его кадык дернулся, и он поджал губы.

— Мия, его тут нет… — после недолгого молчания ответил.

— А где он? Телефон отключен. Я просто переживаю, может, конечно, я паникую раньше времени, то такого никогда не было. Он всегда брал трубку или перезванивал. А тут пропал…

— Мия… Он в реанимации….

— Как?

Я не могла поверить его словам. Он никогда не жаловался на здоровье, значит, болезнь точно исключена. Неужели это сделали эти? Марс? Боже, неужели это все из-за меня? Я отрежу себе язык и никогда не буду больше говорить, немая Мия никому ничего плохого больше не сделает.

— У него ночь был сердечный приступ. Мы сами в шоке. Никто не может ничего понять. Тебя туда не пустят.

— Я ничего трогать не буду, переоденусь. Я же тоже медик, будущий. К какому врачу обратится?

— К Емельянову. Он его курирует.

— Спасибо, — стерла слезы с лица и помчалась туда.

Сердечный приступ? Откуда? Как? Он всегда был бодрым, и симптомов не видела никогда. Я вбежала в приемное отделение и сразу пошла к медсестрам, надев бахилы и скинув верхнюю одежду. Они сказали, где искать Емельянова, и, не сбавляя темпа, я побежала в ординаторскую.

— Можно? Простите… — постучавшись, я приоткрыла дверь и сунула нос.

— Заходите, — раздались несколько мужских голосов.

— Здравствуйте, а Вепрев Алексей у вас? — я осмотрела врачей, но Емельянова не увидела.

— Мия. Пройди, сядь, — раздался голос из-за двери, и оттуда вышел как раз Емельянов.

— Сергей Петрович. Как он? Где он? Что случилось?

— Успокойся. Он в реанимации, пока мы делаем все возможное.

— Но прогресса нет? — онемевшими губами прошептала, смотря прямо в глаза доктору.

— Пока нет.

— А как мог произойти приступ? Откуда? — я не могла понять и пыталась добиться, чтобы он мне пояснил.

— Сложно сказать, что способствовало. Сейчас главное — привести его в чувства.

— Можно мне к нему?