Воронье - Ингрид Нолль

Какое-то время она тоже помолчала.

– Знаешь, какой сон я видела вчера? – произнесла она. – Правда, самый настоящий сон!

Поль, не слишком заинтересовавшись, пожал плечами.

– Во сне я была портнихой. Можешь смеяться, но у всех снов есть какая-то реальная основа. Родители многие годы меня убеждали, что у меня талант к шитью. Словом, во сне у меня было ателье и я занималась дизайном униформы для женщин-военнослужащих. – И требовательно посмотрела на Поля: – Что это тебе напоминает?

Он послушно, как ученик у доски, ответил:

– Тот день, когда ты очень устала. Мы смотрели вечерние новости, там рассказывали о женщинах-военных, и мы обсуждали все «за» и «против».

Ольга осталась довольна и похвалила Поля за ответ. Чтобы как-то растопить его безучастность, она заметила, что сон был почти неприличный.

– Женщины-военные объясняли мне, какой в их представлении должна быть практичная и в то же время красивая форма, и жаловались, что во время полевых учений не могут писать, как мужчины, стоя.

Здесь Полю пришлось улыбнуться.

Ольга просияла.

– Разумеется, я учла это. Женщины завидуют пенису главным образом из-за этого физиологического недостатка. Я изобрела брюки, у которых молния идет от начала попы до самого пупка. Если широко раздвинуть ноги, то можно мочиться и стоя.

– А как же трусы? – удивился Поль.

– А трусов нет. Вечно вы найдете к чему придраться, – сердито ответила Ольга.

Поль поборол желание поиграть с котом и успокоил ее:

– В этой идее что-то есть, тебе нужно ее запатентовать.

Время от времени его удивляла эта женщина, которая могла восстать из разоренной постели, как феникс из пепла, с быстротой молнии нарядиться, накраситься и выйти из дому. У Ольги все было не так, как у других его знакомых. Биологический отец был неизвестен, мать работала кассиршей в супермаркете. Когда Ольге было восемь лет, у нее появилось трое братьев и сестер. В семье она была бунтаркой, вопреки родительской воле сдала экзамены на аттестат зрелости и стала учиться дальше. Уже в самом раннем возрасте ей приходилось проявлять такую силу духа, что она наверняка могла справиться с любыми кризисами.

Любовная связь с Ольгой радовала Поля, но в ней не было ни намека на духовную близость, – по сути, она оказалась такой же ошибкой, как и его брак. Ольга не завоевала его сердца, но все же освежила его, как прохладный ветер. В его жизни была одна настоящая любовь, правда, он понял это, когда было уже поздно. Та женщина, старше его на десять лет, была единственной, к которой он внимательно прислушивался. Ему никогда не забыть, с каким смущением она однажды сообщила ему о том, что беременна. Смятение и раздражение Поля привело к немедленному разрыву. Если она родила этого ребенка, то сейчас он уже должен был бы заканчивать школу и слушать наставления Ольги. В своих более поздних связях, в том числе и с Аннеттой, Поль всегда был против детей, потому что это напоминало ему о той, прежней, пассии.

И хотя Ольга представляла собой совсем другой тип женщины, чем его мать, у нее были коричневые веснушки, которые волновали его, напоминали о родимом пятне, которое он обнаружил маленьким мальчиком на белой спине своей матери. Неправильная замысловатая форма родинки позволяла увидеть в ней самые разные вещи: морского конька, звезду, перышко или листок клевера. Для Поля это был цветок, потому что от теплой кожи матери всегда исходил терпкий запах французского фиалкового мыла. Ахим, как и мать, тоже был склонен к пигментным изменениям кожи и вообще был похож на красавицу мать, в то время как Поль с возрастом, к сожалению, становился все более точной копией приземистого, лысого отца.

За день, проведенный в безделье, Аннетте не удалось отдохнуть, и на следующий день она решила испробовать прописанные Маркусом пилюли. Хотя волшебного целительного действия они не оказали, ей все же удалось достойно выдержать долгий рабочий день и общение с угрюмым шефом. Лишь вечером, когда муж, как обычно, предупредил ее о том, что задерживается, она снова погрузилась в раздумья.

После его звонка она вышла из кухни и села за компьютер Поля. Утром у нее не было возможности незаметно просмотреть его почту. Последнее сообщение Ольге было отправлено сегодня рано утром: «Необходимо проверить, изменен ли полис. Люблю. Ж.-П.».

Полис? Страхование жизни? Мысль Аннетты лихорадочно заработала. Много лет назад, еще до знакомства с будущим мужем, она застраховала свою жизнь, оформив страховку в пользу своей кузины. Хотя действовала она по совету своего консультанта по налогам, продиктовано это было не просто намерением сэкономить на налогах, но и желанием сделать доброе дело. Кузина рано осталась без мужа, одна растила троих детей. Не так давно Поль заметил, что ее родственнице было бы вполне достаточно и финансовой помощи в виде ежемесячного чека и что пора бы переписать страховку на его имя. Конечно, согласилась Аннетта, кузину вполне можно отодвинуть на второй план, а муж по праву на первом месте. Однако не менее важен и его ответный жест. Но Поль со своей стороны, по-видимому, не торопился оформлять страховку, так что она выполнила свое обещание всего несколько недель назад; теперь бумаги находились у консультанта по налогам. Но какое отношение к этому имела Ольга?

Наверное, мужчины очень переживают, если жены зарабатывают больше, чем они. Контора, которую Поль делил с партнером – единственным плюсом того являлся беглый турецкий, – не стала золотым дном, да и расположение офиса над турецкой забегаловкой тоже было не слишком привлекательным. Аннетта все это знала, но до сих пор избегала давать мужу право на пользование ее счетом. Да и зачем? Ведь у него имелся и личный счет, и счет конторы. Отыскав в сейфе выписки из банковского счета Поля, Аннетта испугалась. Дела шли из рук вон плохо, хотя он ни разу об этом не обмолвился.

Со смертью ее, Аннетты, все его проблемы были бы решены. Ольга смогла бы переехать в их дом и каждый вечер выплясывать перед ним фламенко. Разве она сама не думала недавно о том, чтобы засунуть в его чемодан бомбу? Поль иногда защищал в суде довольно темных личностей. И все же, казалось ей, для того, чтобы хорошо организовать убийство, он слишком непрактичен, для хладнокровного – слишком рассеян, для кровавого – чересчур чувствителен.

Но хорошо ли она знала собственного мужа? Периодически происходило что-нибудь, что заставляло Аннетту думать, что она живет с незнакомцем. Недавно она купила три куска мыла, которое в парфюмерном магазине посоветовали как очень изысканное. Аннетте понравилась и коробка с ностальгическими фиалками на золотисто-зеленом фоне. Каждый кусок мыла был завернут в белую шелковую бумагу и, словно дорогая сигара, перетянут лентой. «Parfumeurs depuis 1862», – прочла она с восхищением на коробке и решила приспособить ее для хранения своей коллекции авторучек. Она никак не ожидала, что у Поля возникнет аллергия на этот тонкий аромат. Не то чтобы он кашлял или чихал, но со всей твердостью потребовал, чтобы она убрала или вообще выбросила дорогое мыло. В итоге пришлось подарить коробку со всем содержимым секретарше Джессике. «Полю не нравится этот запах, – с недоумением объяснила она. – Вот и пойми мужчин». Прежде у Поля с Аннеттой часто возникали вкусовые разногласия, но в отношении запахов их мнения всегда совпадали, неужели сейчас они расходятся даже в таких мелочах?