Бесшабашный. Книга 3. Золотая пряжа - Корнелия Функе

Он поднялся. Стекло оказалось теплым, словно Джекоб коснулся шерсти какого-то животного. Но когда он привычным движением закрыл ладонью отражение своего лица, комната в зеркале не изменилась.

Игрок обернулся:

– Даже такие, как ты, способны смастерить бесчисленное множество видов этих зеркал. Неужели ты полагаешь, что мы менее изобретательны?

Эльф направился к столу и пролистал лежавшую на нем пачку бумаг.

– Слышал поговорку: «Фея и эльф неразлучны, как день и ночь»? Наши дети рождались смертными, но всегда выдающимися. Их короновали, объявляли гениями, им воздавали божественные почести. В этом мире мы можем иметь детей от смертных женщин, но, как правило, это жалкие посредственности.

Джекоб все еще стоял перед зеркалом и, как ни старался, не мог отвести глаз от своего отражения. Внезапно у него возникло ощущение, что зеркало его высасывает.

– Оно забирает у тебя лицо, – раздался за спиной голос эльфа. – Помощники, которых мы создаем при помощи зеркал, долговечнее их смертных оригиналов. Ирония природы. Ну-ка, покажитесь!

По комнате прошелестел теплый ветер, и в льющихся из окна солнечных лучах нарисовались два словно стеклянных силуэта. Вся комната отражалась в них: белые стены, стол, оконные рамы. Фигуры стали видимыми, когда лица окрасились в цвет человеческой кожи, а на телах появилась одежда.

Сходство было совершенным, вплоть до кистей рук. Только на этот раз девушка не прятала их под перчатками: на стеклянных пальцах блестели серебряные ногти. Юноша рядом с ней выглядел моложе Уилла, хотя кто знает, сколько лет ему на самом деле.

– Всего несколько недель, – ответил Игрок.

Джекоб задался вопросом, читает ли эльф и прочие его мысли.

– Шестнадцатую ты уже знаешь. Семнадцатый имеет больше лиц, чем она, но думаю, не будет лишним присовокупить к ним и твое.

Джекоб грубо оттолкнул девушку, когда та протянула ему руку. Ее «брату» – если его можно было так назвать – это не понравилось, но эльф предостерегающе посмотрел на него, и фигура Семнадцатого снова стала стеклянной, а потом слилась с зеркалом. Шестнадцатая последовала за ним, однако не раньше, чем улыбнулась Джекобу глазами Клары.

– Должен заметить, больница, где я одолжил у невесты твоего брата лицо, – примечательное место, – продолжал эльф. – Там, как нигде, можно понаблюдать за работой смерти. Еще та мистерия! – Игрок достал из кармана медальон, не больше карманных часов. В нем оказалось два зеркала: темное и прозрачное. – Мне было достаточно оставить их на столе медсестры. Никто из вас не может не поддаться искушению лишний раз взглянуть на свое отражение. Словно чтобы удостовериться, что его лицо все еще при нем. Вас пугает, когда оно начинает меняться.

Тут Игрок снова поменял обличье. Теперь перед Джекобом стоял Норебо Джон Ирлкинг, с которым они встречались в Чикаго.

– Позволь представиться, Оберон – обязанный своим карликовым ростом проклятию Феи. Признаюсь, я надеялся, что ты поймешь мой намек. Зеленые глаза… Ну и имя, конечно. Лицо я позаимствовал у актера, который прекрасно воплотил Оберона на сцене. Мне всегда нравилось играть образами, в каких вы нас представляете. Или самих себя.

Лица сменялись одно за другим. Одни казались Джекобу знакомыми, другие нет. Наконец перед ним предстал человек, которого он помнил больше по фотографиям на столе матери.

Игрок смахнул с лица седеющую прядь Джона Бесшабашного.

– Твоя мать так ничего и не заподозрила. Я очень привязался к ней. Больше, чем мог себе позволить. Хотя, боюсь, принес ей счастья не больше, чем твой отец.

В первый раз Клара обратила внимание на эту девушку еще в коридоре, где обсуждала с врачом состояние ребенка, госпитализированного с аппендицитом. Лицо посетительницы показалось знакомым, однако за хлопотами Клара тут же о ней забыла.

Уилл опять мучился бессонницей и не хотел говорить, что именно не дает ему уснуть. Вместо этого он придумывал отговорки, для Клары и самого себя. Луна, плотный ужин, книга, которую ему непременно нужно дочитать до конца… Он стыдился самого себя и прятал свои мысли, желания и чувства. В них был другой, невидимый Уилл. Кларе давно следовало взглянуть правде в глаза, но идти по следам невидимок непросто. Как будто в сердце Уилла была тайная комната, куда и сам он имел доступ разве только во сне.

Но дело не только в Уилле. С самой Кларой в последнее время происходило нечто странное.

Как будто кто-то побывал у нее в голове и что-то забрал оттуда. Особенно остро Клара ощущала это утром, когда разглядывала себя в зеркале. Иногда лицо в глубине запотевшего стекла казалось ей чужим, или она видела себя ребенком, или узнавала черты своей матери. Она вдруг стала думать о вещах, о которых не вспоминала целую вечность. Будто кто-то перемешал ее прошлое чайной ложкой и поднял забытое со дна, как кофейную гущу. Ни Уиллу, ни кому-либо другому Клара, конечно же, ни в чем так и не призналась. Иначе интересный бы получился диагноз для будущего врача.

Хотя она все-таки подумывала поговорить об этом с Джекобом. Ее саму пугало, с каким нетерпением она каждый раз ждала встречи с ним. Напрасно Клара убеждала себя, что это не по Джекобу она так скучает, а по его миру и той, зазеркальной жизни. Клара не могла насытиться историями, которые рассказывали они с Лисой, и стыдилась этого. Стоило ли завидовать всему тому, что эти двое там испытали? Разве не хотелось ей самой столько раз послать это зеркало к черту! Но снова и снова Клара выжидала минутку, чтобы проникнуть в запыленную комнату и вглядеться в стекло, за которым таился запретный для нее мир. Неужели так было и с Уиллом? Если да, то виду он, во всяком случае, не подавал.

Клара уединилась в сестринской, чтобы подготовить медицинское заключение на завтра, когда девушка, которую она видела утром в коридоре, возникла в дверях. Клара не слышала, как она вошла.

– Клара Фэбер? – Незнакомка очаровательно улыбнулась. Клара обратила внимания на ее перчатки, – несмотря на жару! – из бледно-желтой кожи. – Я должна кое-что вам передать. От поклонника.

С этими словами незваная гостья достала из сумочки шкатулку и, прежде чем Клара успела ее остановить, выложила на стол. Там, на подкладке из серебряной ткани, лежал мотылек с эмалевыми крыльями. Клара никогда не видела такой красивой броши. Еще не успев понять, что делает, она взяла мотылька на ладонь и с трудом удержалась от того, чтобы тут же не приколоть на лацкан.

– Что за поклонник?

Уилл никогда не дарил ей ничего подобного. Они едва сводили концы с концами, да и квартира обходилась недешево. Мать Уилла и Джекоба оставила после себя кучу долгов.

– Я не могу это принять. – Клара решительно положила мотылька в шкатулку и только потом заметила, что укололась.