Клитемнестра - Костанца Казати

на это внимания. Тогда я притворилась, будто поддалась ему, а когда он расслабился, схватила его за горло и держала, пока он не начал задыхаться, – Леда заканчивает заплетать волосы дочери, и Клитемнестра поворачивается к ней. Зелень в глазах матери темна, как вечнозеленые леса на высочайших из гор. – Я сказала ему, что никогда не подчинюсь. Когда я отпустила его, он сказал, что я превзошла его ожидания, и после этого мы занялись любовью.

– Ты хочешь сказать, что мне нужно поступить так же?

– Я хочу сказать, что сложно найти по-настоящему сильного мужчину. Достаточно сильного, чтобы не желать быть сильнее тебя.

Раздается стук в дверь, и входит Елена. На ней белое одеяние и корсет, который едва прикрывает грудь. Завидев мать, Елена останавливается, опасаясь, что пришла не вовремя.

– Входи, Елена, – говорит Леда.

– Я готова. Мы идем? – Леда кивает, берет ее за руку и выводит из комнаты. Клитемнестра идет следом, гадая, успела ли уже Леда рассказать сестре секрет, которым только что удостоила ее.

Сегодня трапезная выглядит иначе. Деревянные скамьи задрапированы шкурами ягнят, а на месте бронзового оружия висят гобелены. Теперь стены украшают сцены царской охоты и битв, где сходятся израненные мужи и богоподобные герои. Слуги передвигаются стремительно и бесшумно, точно нимфы у воды. Тиндарей приказал повесить больше масляных ламп, и теперь они отбрасывают мерцающий свет на гигантский стол, за которым сидят несколько благородных спартанцев и чужеземный царь.

Клитемнестра не может отвести от незнакомца глаз. Этот мужчина выглядит моложе других гостей и совсем на них не похож. Его волосы черны, как обсидиан, а глаза сияют бирюзой, как самые драгоценные из камней. Тиндарей представляет его как царя Меонии, восточной земли, находящейся далеко за морем. В Элладе подобных ему зовут варварами – людьми, живущими под властью деспотов, без свободы и смысла. Клитемнестра гадает, состязаются ли меонские цари между собой, как это происходит в Спарте. Непохоже, что так: руки у чужеземца гладкие, совсем не такие, как у покрытых шрамами спартанцев, которые его окружают.

Стол уставлен редкими и изысканными блюдами, здесь и козлятина, и баранина, лук, груши, смоквы и медовые лепешки, – но Клитемнестра не хочет есть. Меонский царь беседует с Еленой, которая сидит подле него. Рассмешив ее чем-то, он в упор глядит на Клитемнестру.

Она отворачивается в тот момент, когда отец обращается к чужеземцу, заглушая громкие речи:

– Скажи мне, Тантал, женщины в твоих землях так же красивы, как о них говорят?

Неужели Тиндарей пытается устроить брак? В Спарте редко бывают гости из таких отдаленных земель, а царь Меонии, должно быть, очень богат. Тантал и глазом не ведет. Он улыбается, и в уголках его глаз появляются две маленькие морщинки.

– Так и есть, но их красота не сравнится с той, что можно найти здесь, в Спарте.

Он снова бросает взгляд на Клитемнестру. В этот раз она не отводит глаз, ее сердце колотится так, словно она бежала. Она представляет, как на другом конце стола ухмыляется Кастор.

– Ваши женщины обладают самой прелестной из красот: крепостью тела и характера.

Тиндарей поднимает кубок: «За женщин Спарты», – произносит он.

Все вторят его словам, и золотые кубки посверкивают в свете ламп.

Летом солнце садится поздно. Клитемнестра стоит на террасе перед мегароном и смотрит на горы, тянущиеся на западе и востоке. Поначалу их вершины резко выделяются на фоне оранжевого неба, но вскоре контуры размываются и сливаются с темнотой. Заслышав сзади приближающиеся шаги, она не оборачивается. Рядом, как она и надеялась, появляется Тантал. Она сама хотела, чтобы он пошел за ней, а теперь не знает, что говорить, и поэтому молчит. Когда Клитемнестра поворачивается к нему, он разглядывает золотые серьги в форме анемонов, которые, колыхаясь, щекочут ей шею и плечи.

– Ты знаешь, как появились ветреницы? – говорит он, нарушив тишину. У него теплый голос, а кожа темна, как дубовая кора.

– Мы зовем их анемоны, – говорит Клитемнестра.

– Анемоны, – повторяет он. – Богиня Афродита сотворила их из крови Адониса, юноши, которого она любила.

– Я знаю, что случилось. Адониса задрал вепрь.

Тантал хмурит брови.

– Юноша умирает, но любовь богини к нему живет. Эти цветы – напоминание о красоте и стойкости во времена напастей.

– Это правда. Но Адонис мертв, и никакой цветок не может его заменить.

Тантал улыбается:

– Ты и вправду чуднáя.

Я не чудна́я, хочет сказать Клитемнестра, но продолжает молчать, затаив дыхание.

– Твой отец говорит, что ты мудра, как взрослая женщина, а когда я спросил о тебе у твоей сестры, она ответила, что ты всегда знаешь, чего хочешь.

Клитемнестра склоняет голову набок:

– Этому могут позавидовать и мужи.

Улыбка улетучивается с лица Тантала, и она боится, что он уйдет. Но он протягивает руку к ее волосам. Касается кос, нащупывает шею. Кожа от его прикосновений вспыхивает огнем, но ей всё равно хочется еще. Она делает шаг вперед и встает достаточно близко, чтобы можно было ощутить его жар. Ее переполняет желание, но она не может подойти еще ближе. В конце концов, он ведь чужеземец. Они стоят не шевелясь, а мир вокруг них продолжает свое движение.

Тени на террасе вытягиваются. Всё вокруг смягчается и затухает, небеса сливаются с землей, и их лица растворяются в сумраке, как мимолетное дыхание.

4. Истории Тантала

Ранним утром Клитемнестра сидит в мегароне подле трона отца. В зале жарко, фрески на стенах как будто плавятся. Она чувствует запах пота Тиндарея, а ее братья в это время спорят об одном спартанском воине, который присвоил себе жену товарища. Еще немного, и люди потоком хлынут в мегарон со своими ежедневными жалобами, а ей придется их слушать, но она не может думать ни о чем, кроме руки Тантала у нее на шее. Это было похоже на прикосновение звезды.

– Воин должен заплатить, – говорит Полидевк, повышая голос.

Клитемнестра трет глаза, силясь собраться с мыслями.

– Ты очень мстителен, сын, – говорит Тиндарей. Он ест виноград из миски, сок струится у него по бороде. – Одного устрашения недостаточно, чтобы править.

– Мы говорим о человеке, который похитил чужую жену! – резко парирует Полидевк.

– А может, она пошла с ним сама? – скалится Кастор. – Проследи, чтобы он заплатил товарищу золотом, и отпусти обоих.

– Если наказанием тому мужу будут лишь деньги, что ему помешает, когда он снова захочет поиметь чужую женщину? – спрашивает Полидевк. – Но если ты заберешь его дитя, его жену и покажешь, что он тоже может потерять то, что любит, тогда он усвоит урок. Он