Прости за любовь - Морвейн Ветер

Осознание приходило медленно, но все же не так медленно, как приходило оно ко многим другим девушкам ее возраста. Как-никак, Кассандра в самом деле была — или должна была стать в этот вечер — обладательницей лучшего диплома школы Сайликского монастыря за последние двадцать лет. Тогда, двадцать лет назад, предыдущий безупречный диплом получила Орэль Кинстон, урожденная Фицджерард — ее собственная мать.

Этот факт все прошедшие годы обучения висел над головой у Кассандры дамокловым мечом, попросту не оставляя ей шанса для того, чтобы допустить ошибку. Любой промах заканчивался осуждающим взглядом и разочарованным поцокиванием языка: «Да… Не то что Орэль Фицджерард…» Разочаровывать Кассандра не любила и потому ошибок старалась не допускать. И до последних дней даже гордилась немного — будто бы наблюдая за происходящим через стекло — тем, что ее аттестат будет безупречен.

Теперь, когда оказалось, что для новой, надвигающейся жизни она не более чем «уродка», диплом не только не вызывал никакой радости, Кассандра попросту не понимала, зачем должна его получать.

Впрочем, постепенно, шаг за шагом, на нее накатывало смирение.

Мирская жизнь была не для нее — так что в этом нового? Кассандра всегда это знала. Нужно было лишь исполнить свой долг, не разочаровать родителей, которые до самой смерти так надеялись увидеть ее вступление в брак — и затем можно будет вернуться в монастырь и посвятить себя служению Звездам навсегда.

Когда эта мысль достаточно прочно улеглась у Кассандры в голове — настолько прочно, чтобы, прокручивая ее, она могла не всхлипывать, и горло отпустил неприятный спазм, который психология наверняка объяснила бы обычной предсвадебной нервозностью девушек, — Кассандра поднялась с кровати, прошла в ванную и закрыла, наконец, набивший оскомину кран. Затем посмотрела в зеркало на свое раскрасневшееся лицо. Снова открыла кран и брызнула в него пару раз холодной водой. Промокнула полотенцем. Нащупала любимую резинку-талисман и ловкими, отточенными годами движениями заплела влажные волосы в привычную тугую косу.

Кассандре тут же стало спокойнее. Разодетая и причесанная Донной она чувствовала себя клоунессой — и оказалась права. Точно так же видели ее и другие. Значит, нужно было просто оставаться самой собой и не позволять себе лишних ложных надежд.

Она стянула с себя испорченную Донной парадную рясу и, скомкав, бросила в корзину для грязного белья. Затем вышла в спальню и достала из шкафа вторую, с накрахмаленным черным воротничком-стойкой, который она особенно любила. Этот плотный кусочек ткани, удерживавший ее горло будто в тисках, давал ей особую уверенность, и, надев робу, Кассандра, наконец, почувствовала себя абсолютно спокойной. Она вытянула из-под воротника косичку и мотнула головой, заставляя ее улечься вдоль спины. Еще раз пригладила рукой виски, пытаясь утихомирить выбившийся из прически наэлектризованный пушок, поправила воротник и вышла в коридор.

— Юрген, не отвлекайся! — Эрика в очередной раз убрала со своего бедра настырную ладонь Юргена и переложила ее себе на поясницу. — Если ты сделаешь так во время церемонии, вас дисквалифицируют, и придется повторять весь ритуал с самого начала.

— Большая потеря, — фыркнул Юрген. — Сомневаюсь, что кто-то вообще посмеет что-то сказать.

Эрика закатила глаза, но ответить не успела — в дверь постучали, и на сей раз не дожидаясь, пока голова очередной ученицы просунется в щель, Эрика отстранилась от Юргена и крикнула: «Открыто!».

Девочки появлялись примерно раз в пятнадцать минут — заглядывали то в двери, то в окно. Стреляли глазками и, кажется, надеялись, что Юрген пригласит их на церемонию вручения.

Подобных наивных дурочек Эрика не понимала никогда — с самого их знакомства ей было ясно, что Юрген давно и прочно женат. Как бы он ни хулиганил на публике, Юрген никогда бы не решился пойти против воли отца. Да и не очень-то Эрика стремилась заключать себя в кабалу брачных обязательств. Она давно заметила, что, вступая в брак, девочки глупеют, а жизнь их из красочной и разнообразной сводится к стандартному набору «Kinder, Kuche, Kirche». Оказываются забыты прежние интересы и мечты, и на место их приходят дети и супруг. Если б уж Эрике в самом деле пришлось вступать в брак, то последний, кого она решила бы ввести в этот узкий круг своей новой жизни, был Юрген, с его вечными загулами и чужими запахами духов на одежде.

Одним словом, когда в дверь постучали, и в полумраке коридора показалась мордашка очередной девицы, Эрика не только не удивилась, но и не сразу распознала в ней давешнюю невесту.

На сей раз леди Кинстон выглядела куда более сдержанно и серьезно и явно не собиралась улепетывать при раскатистых звуках голоса жениха.

— Добрый вечер, — сказала она сухо и окинула изучающим взглядом Юргена, а затем презрительным — Эрику. — Господин Юрген, нам нужно поговорить.

Юрген хмыкнул. Спрятал руки в карманы и, сделав к невесте два шага, наклонил голову набок, так же изучая ее.

— Зачем?

— Вы прекрасно знаете зачем. Вы приехали, чтобы увезти меня отсюда. Этот факт явно не слишком радует вас, но, так или иначе, нам нужно завершить этот фарс, — леди Кинстон снова покосилась на Эрику и, не выдержав, вышла из роли: — Может она отсюда уйти? Вы мой жених, в конце концов!

Эрика усмехнулась, тоже спрятала руки в карманы и расслабленной походкой проследовала к двери — не забыв при этом по дороге задеть Кассандру плечом.

Дверь за ней захлопнулась, и Кассандра перевела дух. Она думала, что говорить с Юргеном теперь станет легче, но все оказалось не так — присутствие этого мачо давило на нее, пробуждая во всем теле какие-то несвойственные ей обычно инстинкты, желание заискивающе улыбаться и выполнять любые прихоти.

Кассандра стиснула кулаки.

— Ну, — Юрген вытащил руки из карманов и скрестил их на груди.

— Вы намерены жениться на мне или нет?

Юрген поднял бровь.

— Мне слишком часто задают этот вопрос.

Кассандра со свистом выпустила воздух через нос.

— Мне все равно, — сказала она, хотя сердце свело судорогой, — как часто вам задают этот вопрос. Сейчас его вам задаю я.

Юрген потер переносицу, пытаясь отыскать какой-нибудь выход из ситуации, но в итоге вынужден был ответить:

— Да.

— Хорошо. Значит, хотите вы того или нет, вы будете участвовать со мной в церемонии посвящения.

И тут Юрген был вынужден признать:

— Я планирую это сделать, — но тут же добавил: — Иначе меня не поймет отец.

Кассандра решительно шагнула вперед и развела в стороны его локти. Затем одну кисть Юргена опустила себе на талию, а другую положила на плечо.

— Значит, вам лучше отрепетировать церемонию со мной.

Она сказала это еще холодно, как и собиралась провести этот разговор, и секундой раньше точно знала, что закончит фразу словами: «А потом мы с вами можем расстаться и не видеться больше никогда», — но едва ее тело ощутило жар тела Юргена, все слова выветрились из головы. Сердце застучало бешено, забилось, как птица в клетке, и дышать стало тяжело, а весь мир застлал аромат сандала, смешанного с природным мускусным запахом мужчины.