В приемной доктора. Закулисные драмы отделения терапии - Амир Хан

«Если осознанные люди выглядят так, то мне срочно нужно стать осознанным», – подумал я. К концу дня мы с Элисон тоже должны были стать обладателями стального пресса и блестящих волос.

– Поднимите руки высоко, разведите в стороны и вращайте ими, – сказала она. – Не забывайте при этом поднимать и опускать ноги. То, что вы сидите на стуле, не означает, что ноги должны оставаться неподвижными.

Все последовали ее команде, и, кажется, остальные прекрасно знали, что нужно делать. Мы с Элисон выглядели крайне неуклюже.

После пяти минут вращений руками, движений плечами и поднятия ног я повернулся к Элисон.

– Боже, я представлял себе осознанность совсем иначе, – пропыхтел я. Мои волосы стали потными и матовыми, а не блестящими и сияющими.

– Я тоже, – отозвалась Элисон, тяжело дыша. – Я вымотана. Разве это должно расслаблять?

– Может, это только для разогрева? Ну, знаешь, чтобы все познакомились друг с другом перед началом настоящего занятия.

Элисон, продолжая вращать руками, повернулась к женщине, которая сидела на соседнем стуле.

– Простите, осознанность всегда достигается с таким трудом?

– Осознанность? Нет, это аэробика на стуле. Занятие по осознанности в соседнем кабинете.

Мы с Элисон торопливо вышли. Отказавшись от идеи стать осознанными, мы отправились пообедать в паб. Честно говоря, в конце дня мы находились в гораздо большем стрессе, чем в начале.

Однажды утром, гораздо позднее – спустя восемь лет дружбы и совместной работы, – Элисон вошла ко мне в кабинет.

– Амир, я не хочу тебя расстраивать, но мне нужно кое-что тебе сказать, – произнесла она спокойно. Мне не понравился тон этого заявления: он был зловещим. Когда кто-то просит вас не расстраиваться из-за того, что он сейчас скажет, вам явно собираются сообщить плохую новость.

Врачи живут в постоянном страхе, что их действия приведут к смерти пациента или причинят ему вред. Хотя этот страх иррационален, от него очень сложно избавиться. Поэтому всякий раз, как разговор начинается подобным образом, ваши мысли устремляются именно туда. Неужели Элисон собирается сообщить мне, что я случайно кого-то убил?

В нашей практике есть так называемый список умерших. Среди пациентов клиники есть много пожилых и тяжелобольных людей, и если кто-то из них умирает, то администраторы присылают нам сообщение с информацией о том, кто умер и у кого из врачей он был в последний раз. Это и есть список умерших. В большинстве случаев смерть пациента не имеет отношения к действиям врача общей практики. Тем не менее каждый врач боится, что его имя окажется рядом с именем скончавшегося пациента.

Боже, у меня ипотека, как я буду выплачивать ее, если меня уволят? Я стану бездомным. Кем я могу работать, если не врачом? Мама меня убьет.

– Хорошо, я обещаю не расстраиваться, – невозмутимо ответил я, словно этих мыслей не было у меня в голове. «Сохраняй профессионализм».

Моя эгоистичная паника прекратилась в ту секунду, когда Элисон произнесла следующее предложение.

– Вчера я ходила к своему врачу, потому что у меня были кровотечения «оттуда», и он срочно направил меня к гинекологу, – сказала она тихо. Глаза Элисон наполнились слезами.

Элисон уже прошла через менопаузу. У нее не должно было быть кровотечений. Мы оба знали, что если пациентка в постменопаузе жалуется на кровотечение, это может указывать на рак матки.

– Ох, Элисон, мне так жаль, – сказал я. – Как ты себя чувствуешь?

– Нормально, но ведь я не один раз думала, что мне следует провериться, – ответила она и замолчала. – Думаю, Маркус очень беспокоится.

Маркус – это муж Элисон и один из главных врачей-партнеров нашей клиники.

Медицинские работники особенно неохотно обращаются за медицинской помощью. Мы все знаем, что даже единичное постменопаузальное кровотечение влечет за собой срочное обследование. Вполне типично, что Элисон обратилась к врачу только после того, как кровотечения повторились.

Мы можем находить отговорки, что очень заняты и что нам трудно признать свою потребность в помощи, но иногда мы не обращаемся к врачу, потому что знаем, насколько это может быть серьезно, и не хотим смотреть правде в глаза.

– Когда ты идешь к гинекологу?

– В следующий вторник.

– Маркус пойдет с тобой?

– Нет. Сейчас он ведет обучающий курс в другом городе и не может приехать.

– Кто-то должен пойти с тобой. Тебе нельзя идти одной.

– Не глупи. Конечно, я могу пойти одна. Все будет в порядке.

Слова Элисон звучали неубедительно. Я задумался о своих планах на следующий вторник.

В следующий вторник был исламский праздник Ураза-байрам, и я специально взял выходной. Это всегда очень суматошный день: все собираются в доме моей мамы на большой семейный обед и дарят друг другу подарки. Честно говоря, мы все дарили друг другу наличные, но ведь это и есть лучший подарок! Этот праздник похож на Рождество, только мы получаем еще больше денег. Дети обожают Ураза-байрам, и мы целый день принимаем гостей и угощаем их снова, и снова, и снова.

Моя мама относится к этому празднику очень серьезно и запрещает членам своей семьи работать в этот день. Мы все должны находиться дома. Это единственный день в году, который, по ее мнению, мы обязаны проводить все вместе.

– Я могу пойти с тобой, – сказал я.

– Ты уверен? – спросила Элисон с явным облегчением.

– Уверен. Встретимся в больнице.

Ураза-байрам, как обычно, был суматошным. Мама приготовила гору еды, и к нам в дом стекались вереницы гостей. Конечно, не обошлось и без семейных ссор, которые всегда случаются, когда мы собираемся вместе.

В 15:00 я извинился среди хаоса и поехал в больницу.

Элисон уже была там. Я помахал ей, когда вошел. Она улыбнулась в ответ, но, когда увидела мой наряд, на ее лице появилось удивленное выражение.

Ураза-байрам – это единственный день в году, когда я надеваю традиционный азиатский костюм шальвар-камиз. Он состоит из объемных хлопковых брюк, похожих на брюки Алладина, и длинной свободной рубахи, прикрывающей колени. На мне также были серебристые туфли с загнутыми носами (опять же, такие мог бы носить Алладин). Среди суматохи, царящей в доме моей матери, я совершенно забыл переодеться.

– Красивый наряд, – сказала Элисон.

– Я могу достать такой же в размере Маркуса, если хочешь, – ответил я.

– Пожалуй, не стоит.

Мы ждали, когда нас позовут. Было странно оказаться на месте пациентов. Мы ничего не контролировали, и оставалось только ждать, когда врач будет готов нас принять.

Наконец пришла наша очередь.

– Элисон Дэниелс? – пригласила администратор.

Мы встали и пошли в кабинет. Администратор сказала, что врач подойдет через несколько минут, и ушла.

– Ты нервничаешь? – спросил я.

– Да.