Как быть стоиком. Античная философия и современная жизнь - Массимо Пильюччи

Я мысленно высказывал эти контраргументы своему античному учителю и вдруг осознал, сколько же во мне чванства, присущего, впрочем, многим людям XXI века. Разумеется, Эпиктет знал все это, он не страдал недостатком интеллекта и свои речи обращал к таким же умным людям, только его слова не были предназначены для буквального толкования. Не понимаю, почему это стало для меня столь удивительным открытием, ведь как ученый-философ я знал, что все тексты должны интерпретироваться и, чтобы точно понять мысль автора, нужно знать контекст. К счастью, отправившись на прогулку по римскому Форуму, я прихватил с собой первоисточник. Полистав страницы, я нашел вполне конкретный, хотя и метафорический ответ на свои возражения: «Но это как нечто такое[22], что мы делаем, когда дело касается плавания. Что в моей возможности? Выбрать кормчего, моряков, день, час. И вот обрушилась буря. Так какое же еще мне дело? Мое ведь исполнено. Это условие — дело другого, кормчего… Поэтому, если плыть невозможно, мы сидим, терзаясь, и беспрестанно выглядываем: "Какой дует ветер?" — "Борей". Какое нам дело до него? "Когда подует Зефир?" — "Когда будет угодно ему, милейший, или Эолу"».

Как видно из приведенного Эпиктетом примера, так называемая стоическая дихотомия контроля — когда одни вещи зависят от нас, а другие нет — в действительности признает три уровня нашего влияния на мир. Сначала мы принимаем определенные решения: ставим перед собой цель (морское путешествие) и выбираем лучшие, на наш взгляд, способы ее достижения (нанимаем опытных моряков). Далее мы понимаем, что далеко не всегда можем на 100 % реализовать задуманное. Например, услуги кормчего, которого мы собирались нанять, могут оказаться слишком дороги для нас или же мы все-таки наймем кормчего, а он заболеет. Наконец, есть обстоятельства, которые всецело находятся вне нашего контроля, и мы никак не можем повлиять на них. Это, например, направление и интенсивность ветров.

Во время работы над этой книгой со мной произошел случай, который прекрасно проиллюстрировал эту мысль Эпиктета. С одним из моих братьев мы решили слетать из Рима в Лондон на музыкально-философский фестиваль. В этой поездке практически все было под нашим контролем: мы подробно обсудили план действий и воспользовались авиакомпанией, которую выбрали для нас организаторы фестиваля (то есть с кораблем и кормчим все было в порядке). Но то, что случилось во время посадки в аэропорту Гатвик, полностью выходило из-под нашего контроля. Самолет уже опустился довольно низко, была отчетливо видна посадочная полоса, когда двигатели вдруг взревели, и лайнер начал стремительно набирать высоту. Пассажиры заволновались, а капитан сообщил по громкой связи, что из-за «транспортной проблемы» мы сделаем разворот и заново зайдем на посадку. Это деликатное объяснение оказалось эвфемизмом: в действительности мы едва не сели на самолет, который рулил по нашей посадочной полосе! Я узнал о происходящем только благодаря моему соседу, который сидел у иллюминатора и подробно пересказывал мне все, что видел. Очевидно, диспетчерская служба просмотрела второй самолет, и только молниеносная реакция экипажа и мощные двигатели Airbus спасли наши жизни. Ни на один из этих факторов мы, пассажиры, повлиять не могли. Но на протяжении всего этого инцидента я чувствовал себя невероятно спокойным, и в голове моей крутились слова: «Когда будет угодно ему, милейший». Старый философ вновь оказался прав.

Одна из ключевых мыслей Эпиктета состоит в том, что нам присуща склонность беспокоиться и сосредотачиваться на вещах, которые мы не можем контролировать. А надо концентрировать внимание на тех параметрах нашего жизненного уравнения, над которыми у нас есть власть. Это значит, что мы должны выбрать путешествие, в которое действительно хотим отправиться (причем хотим по разумным причинам), затем надо найти опытную команду для нашего корабля, а после этого подготовиться к путешествию как можно лучше. Таким образом, первый урок стоицизма гласит: сосредоточить внимание и усилия там, где у нас есть максимум контроля, а остальное оставить на волю Вселенной. Это отличный способ сэкономить массу времени, сил — и нервов.

Еще одна метафора стоиков, на этот раз от Цицерона, помогает проиллюстрировать эту мысль. Возьмем, к примеру, лучника, которому нужно поразить цель. Есть ряд вещей, которые зависят только от лучника: он решает, сколько времени и насколько интенсивно ему нужно тренироваться, он проверяет состояние лука и стрел, оценивает цель и расстояние до нее, выбирает момент, когда пустить стрелу. Другими словами, добросовестный лучник делает все, что зависит только от него, вплоть до того момента, когда стрела покидает лук. Но попадет ли стрела в цель? Это уже зависит не от лучника.

Может случиться все что угодно: внезапный порыв ветра изменит направление стрелы, между стрелой и целью возникнет помеха, например проедет карета, наконец, сама цель (например, вражеский солдат) может переместиться. Вот почему Цицерон делает вывод: «Само же поражение мишени есть только предмет выбора[23], но не предмет желания». На первый взгляд это утверждение может показаться загадочным, но теперь его смысл стал для нас абсолютно ясен: стоический лучник делает сознательный выбор — попытаться поразить мишень — и выполняет все от него зависящее, чтобы достичь этой цели. Но он готов спокойно принять и отрицательный результат, признавая, что итог его усилий не находится всецело под его контролем. В этой формуле есть и другие независимые переменные, как и практически во всем, что мы делаем в жизни.

В этот момент своего внутреннего диалога с Эпиктетом я осознал: то, о чем он говорит мне, можно применить к бесчисленному множеству вещей в моей жизни. Возьмем, например, степень моего «контроля» над собственным телом. Сколько я себя помню, у меня всегда был избыточный вес. Из-за этого в школе меня дразнили, и я рос очень неуверенным в себе ребенком. В подростковом возрасте моя робость очень мешала мне в отношениях с девушками. Со временем я превратился в «импозантного» мужчину и избавился от неуверенности в себе, однако проблема с весом осталась. И здесь мне очень помогла точка зрения стоиков. Начну с того, что я никак не мог повлиять на гены, доставшиеся мне в наследство от отца и матери, и на условия своего воспитания в раннем детстве. Тогда обо мне заботились бабушка с дедушкой, поэтому я ел все, что они мне давали, и в том количестве, которое они считали правильным. Как биолог, специализирующийся на изучении взаимосвязи между природой и воспитанием, могу утверждать: наши жизненные привычки формируются в основном под воздействием нашей генетической предрасположенности и среды, которая окружает нас в младенчестве и детстве.

Но это не повод становиться фаталистом или поддаваться чувству беспомощности. По мере своего взросления и становления личности человек все больше контролирует свою жизнь, в том числе принимает решения, связанные с питанием и физической активностью. Таким образом, 15 лет назад (конечно, позже, чем следовало бы в идеале) я начал заниматься спортом, для того чтобы дать себе аэробную нагрузку и поддерживать мышечный тонус. Примерно в то же время я заинтересовался здоровым питанием, стал читать этикетки на продуктах и начал есть правильные блюда в умеренных количествах. Честно говоря, я нарушаю свои здоровые привычки чаще, чем мне хотелось бы это признать, но их положительные результаты все равно сказываются: мое здоровье и внешний вид заметно улучшились, а это, в свою очередь, дает мне чувство психологического комфорта. Да, я так и не приобрел стройного и мускулистого тела, которое некоторые люди получают «в дар» от рождения и совершенствуют благодаря интенсивной работе над собой. Раньше это было для меня мучительной проблемой и источником постоянного разочарования, но теперь — нет. Я усвоил главную истину стоицизма, признав, что у меня есть контроль над одними вещами (например, над моим питанием, уровнем физической активности) и что я совершенно не могу контролировать свои гены, ранний детский опыт, а также некоторые другие внешние факторы, включая режим моих тренировок. Следовательно, результат моих усилий — вид моего тела и мое состояние здоровья — есть «предмет выбора, но не предмет желания», как выразился Цицерон. И сейчас я получаю удовольствие от знания, что делаю все возможное и иду к идеальному для меня — хотя и неидеальному в абсолюте — результату.