Хижина - Уильям Пол Янг

«Сейчас один из тех редких и драгоценных моментов, — подумал Мак, — которые застают тебя врасплох и от которых захватывает дух. Если бы еще и Нэн отдыхала с нами, все было бы просто идеально». Он переложил уснувшую Мисси поудобнее и откинул волосы у нее со лба, чтобы взглянуть в лицо. Пыль и нот утомительного дня нисколько не испортили, а даже странным образом подчеркнули ее невинность и красоту. «И зачем только они вырастают?» — подумал Мак, целуя ее в лоб.

Вечером все три семейства собрались со своими припасами на последний совместный ужин. В качестве закуски был и предложены лепешки тако с салатом, нарезанные свежие овощи и соус. Сара умудрилась приготовить десерт со взбитыми сливками, муссом, шоколадными пирожными и прочими вкусностями, после чего все почувствовали себя совершенными сибаритами.

Когда остатки ужина были убраны по холодильникам, а тарелки перемыты и расставлены по местам, взрослые уселись пить кофе вокруг пылающего костра и Эмиль поведал о своих приключениях, о погонях за контрабандистами, которые уничтожают вымирающие виды животных, и о том, как он ловит браконьеров и всех, кто охотится без разрешения. Он был опытным рассказчиком и имел в запасе немало занятных историй. Мак в очередной раз понял: в мире есть много такого, о чем он и не догадывается.

Поскольку вечер шел к завершению, Эмиль и Викки первыми отправились спать, захватив совсем уже сонного младенца. Джесс и Сара вызвались подежурить у костра, пока девочки Дусеттов не наиграются и не вернутся на свою стоянку. Трое детей Филлипсов и двое Дусеттов сейчас же исчезли, уединившись под тентом прицепа, чтобы делиться разными историями и секретами.

Как часто случается у лагерного костра, разговор перешел с предметов юмористических на более интимные. Сара, кажется, хотела узнать как можно больше об остальных членах семьи Мака, в особенности о Нэн.

— Так какая же она, Макензи?

Мак не упускал возможности похвастаться своей женой.

— У нее много достоинств помимо того, что она прекрасна, а я говорю это не просто так, она прекрасна и внешне и внутренне. — Он робко поднял глаза и увидел, что Сара и Джесс ему улыбаются. Мак действительно скучал по супруге и был рад тому, что вечерние тени скрывают его смущение. — Ее полное имя Нэннетт, но почти все зовут ее просто Нэн. У нее солидная репутация во врачебной среде, во всяком случае, на Северо-Западе. Она медсестра, работает с онкологическими пациентами — то есть с раковыми больными. Это тяжелая работа, но Нэн ее любит. Между прочим, она еще пишет статьи и иногда выступает на конференциях.

— Правда? — заинтересовалась Сара. — И о чем же были ее выступления?

— Она помогает людям думать о своих взаимоотношениях с Богом перед лицом надвигающейся смерти, — ответил Мак.

— Расскажи об этом подробнее, — попросил Джесс, который ворошил угли палкой, заставляя их вспыхивать с новой силой.

Мак колебался. Хотя он чувствовал себя непринужденно в обществе этих людей, они все-таки небыли его близкими друзьями, а разговор становился серьезным. Он попытался сформулировать краткий ответ.

— Нэн гораздо лучше разбирается в этом, чем я. Мне кажется, она воспринимает Бога совершенно не так, как большинство людей. Она даже называет его Папа, поскольку у нее с ним очень близкие отношения, если вы понимаете, о чем я.

— Конечно понимаем! — воскликнула Сара, а Джесс кивнул. — Это у вас семейная традиция называть Бога Папой?

— Нет, — засмеялся Мак. — Дети, в общем, переняли привычку, но мне это кажется слишком фамильярным. Однако у Нэн замечательный отец, поэтому, наверное, ей это дается легко.

Фраза вырвалась случайно, и Мак внутренне поежился, надеясь, что никто этого не заметил, однако Джесс смотрел прямо на него.

— Твой отец был не слишком хорош? — спросил он негромко.

— Пожалуй. — Мак помолчал, — Наверное, можно сказать, что он был не слишком хорош. Он умер, когда я был еще ребенком, от естественных причин. — Мак засмеялся, но смех вышел невеселым. Он взглянул на собеседников, — Он упился до смерти.

— Как жаль, — ответила Сара за них обоих, и Мак почувствовал, что ей действительно жаль.

— Что ж, — он снова заставил себя засмеяться, — жизнь иногда тяжела, но у меня есть за что быть благодарным.

Повисло неловкое молчание, пока Мак размышлял, каким образом этим двоим так легко удалось проникнуть за линию его обороны. Через секунду он был спасен детьми, которые выскочили из-под тента и бросились к костру. К восторгу Кейт, они с Эмми заметили Джоша и Амбер в тот момент, когда те держались в темноте за руки, и теперь Кейт желала сообщить об этом всему миру. Джош, кстати, был уже настолько влюблен, что вовсе не чувствовал себя оскорбленным и с готовностью признавал то, в чем обвиняла его сестра. Он не смог бы прогнать с лица глуповатую улыбку, даже если бы захотел.

Мэдисоны обняли на прощанье Мака и его детей, желая им спокойной ночи, причем Сара обняла его особенно нежно. Затем, держа за руки Амбер и Эмми, они ушли в темноту, направляясь к стоянке Дусеттов. Мак смотрел им вслед, пока не стихли их приглушенные голоса и не исчезли лучи света от фонариков. Он улыбнулся самому себе и отправился загонять свое стадо в спальные мешки.

Все помолились, за чем последовали поцелуи с пожеланиями спокойной ночи и хихиканье Кейт, которая сказала что-то вполголоса старшему брату, а тот в ответ разразился сиплым шепотом:

— Прекрати, Кейт… Хватит! Я серьезно, ты меня достала! — И наконец наступила тишина.

При свете фонарика Мак навел на стоянке мало-мальский порядок и решил отложить остальное до утра. Они все равно собирались выезжать не раньше обеда. Он сварил себе кофе и уселся с кружкой перед костром, который уже прогорел до жарких алых углей. Было так легко затеряться мыслями среди этих переливающихся огоньков. Он был один, но не одинок. Так, кажется, поется в песне Брюса Кокберна «Слухи о славе»? Он не помнил точно, но если не забудет, то послушает, когда вернется домой.

И пока Мак сидел, зачарованный костром, окутанный его теплом, он молился, и в основном это были благодарственные молитвы. Ведь он владеет столь многим. Довольный, отдохнувший и умиротворенный, он и не подозревал, что через двадцать четыре часа его молитвы станут совсем иными.

Утро, хотя и выдалось солнечным и теплым, началось не слишком удачно. Мак поднялся рано, решив удивить детей чудесным завтраком, однако обжег два пальца, пытаясь снять со сковородки прилипшие оладьи. Дернувшись от пронзительной боли, он опрокинул плитку и миску с жидким тестом. Дети, разбуженные грохотом и приглушенными проклятиями, высунули головы из-под полога и захихикали, как только поняли, в чем дело. Однако стоило Маку крикнуть: «Нет тут ничего смешного!» — как они сейчас же скрылись в палатке, но продолжали посмеиваться, наблюдая за ним сквозь затянутые москитной сеткой окошки.

Таким образом, завтрак, задуманный как пиршество, оказался состоящим из холодных хлопьев, едва спрыснутых молоком, поскольку последнее молоко пошло на тесто для оладий. Следующий час Мак провел, пытаясь организовать сборы, держа при этом два пальца в стакане с холодной водой, куда постоянно приходилось подкладывать свежие кусочки льда, которые Джош откалывал черенком ложки. Весть об этом, должно быть, распространилась по лагерю, потому что прибежала Сара Мэдисон с аптечкой, — спустя считаные минуты пальцы Мака были измазаны какой-то беловатой жидкостью, и боль заметно утихла.