Эзотерическое подполье Британии. Как Coil, Current 93, Nurse With Wound и другие гениальные сумасброды перепридумали музыку - Дэвид Кинан

и именно через Тома Бэланс впервые соприкоснулся с работами своего будущего ментора. В Stabmental публиковались материалы о таких британских андеграундных группах, как Throbbing Gristle, Cabaret Voltaire и The Lemon Kittens, об американских савантах Half Japanese, репортажи с выступлений The Residents и первая в Великобритании статья о Negativland. «Каждый вечер я получал целую стопку писем от групп вроде Cabaret Voltaire еще до того, как они успели выпустить пластинку», – улыбается Бэланс. Stabmental также называлась первая школьная группа Бэланса и Крейга. Они «сыграли» два концептуальных концерта, на которых даже не появились и которые так и назывались: «Неявка первая» и «Неявка с маленькой девочкой». «Мы подготовили магнитные ленты с записанными нами самими звуками и сэмплами поп-групп для получасового воспроизведения на катушечном магнитофоне, – говорит Бэланс. – Все было готово, а потом мы совершенно сознательно не пришли. Еще мы вызвали небольшой скандал, когда принесли большую черно-белую фотографию собачьего дерьма для конкурса карикатур на преподавателей». В 1980 году Stabmental выпустили трек «Thin Veil Of Blood» на кассетном DIY-сборнике Deleted Funtime: Various Tunes By Various Loons, Deleted Records. Тогда же рекламировался их альбом Hidden Fears, который так и не вышел. «Это звучало примерно как NON[33], – вспоминает Бэланс. – У меня был катушечный магнитофон и кассетник, который ревел из-за проблем с фидбэком. Идеальное звуковое оружие».

Класс Тибета, Ред Хаус, 1973 год

В школе Бэланс также сотрудничал с Cultural Amnesia и выступал как Murderwerkers (эти треки вышли в 1979 году на кассетном сборнике Найджела Эйерса из психоделик-нойз-группы Nocturnal Emission на Sterile Records) и A House. Последнюю группу Бэланс создал с Юэном Крейком, который стал редактором Stabmental вместо Тома Крейга, занявшегося живописью. A House записали выступление в школьном зале и сделали демо из четырех треков, которой ненадолго заинтересовался лейбл Cherry Red. У Бэланса до сих пор хранятся эти записи. Следуя «неявочной» стратегии своего первого проекта, Бэланс выдумал The Antigroup – группу, которая действительно бы существовала, но не давала никаких концертов. Он издал фэнзин, в котором объяснял идею и фантазировал о составе мечты, куда вошли бы Дженезис Пи-Орридж и Ади Ньютон из Clock DVA. В результате Ньютон украл название для своего сайд-проекта, тем самым похоронив всю концепцию. «В те годы я больше всего интересовался звуком как физическим явлением, – рассказывает Бэланс. – Возился с катушечными магнитофонами и внутренностями пианино, замедлял саундтрек „За пригоршню долларов“[34], чтобы посмотреть, что получится. Всегда экспериментировал. Очень часто обращался к саундтреку That’ll Be the Day. Обожал тогда эту запись и еще „Rock On“[35] Дэвида Эссекса. Может, Coil еще сделают кавер на него. Я серьезно».

Образование Дэвида Тибета было таким же беспорядочным. Его идиллическое детство в Малайзии закончилось в 1970 году: в 14-летнем возрасте его отправили в Англию в йоркширскую школу для мальчиков Ред Хаус. В Малайзии просто нет школ, утверждали его родители, считавшие, что учеба в интернате даст ему некоторую стабильность и убережет от постоянных переездов семьи. Ведь Дэвид бывал в Англии только в гостях у бабушки. Так что английское образование ему не помешает.

Школа Ред Хаус играла важную роль в истории Английской гражданской войны. Ее поворотным событием стала битва при Марстон-Муре 1644 года, когда армия Оливера Кромвеля сокрушила роялистов. Здание школы было построено в 1607 году отцом знаменитого роялиста сэра Генри Слингсби. По слухам, каждый год, в годовщину обезглавливания сэра Генри, 8 июня 1658 года, его призрак прогуливается по школе под звуки органа, хотя за инструментом никого нет. Когда они приехали в Ред Хаус, родители оставили Тибета с мальчиком, который должен был присматривать за ним. Всю экскурсию по школе Дэвид не мог сосредоточиться: он надеялся, что мама и папа ждут его у входа. На следующее утро его разбудили в 7.40 и выгнали под холодный душ.

«Это была настоящая пытка, – вздрагивает он. – Я замкнулся в себе и стал более странным, отчасти потому, что был крайне несчастен, ну и чтобы отгородиться от людей. Меня прозвали Мумия – перед сном я лежал в постели и корчил страшные рожи. Это был неплохой способ держать людей подальше от себя, но я был очень несчастлив. Меня расстраивало, что мои родители в Малайзии. Другие дети ездили к родным на выходные. С другой стороны, благодаря этому я раскрылся и стал отчаянно независимым».

Жизнь Тибета в Ред Хаусе похожа на школьные годы Бэланса. Он тоже искал утешения от одиночества в работах Алистера Кроули, чей роман 1922 года «Дневник наркомана» попался ему в руки в Малайзии, когда он ездил к родителям. Его привлекла аннотация на обложке, где Кроули описывался как «самый порочный человек в мире». В Ред Хаусе на него обратил внимание учитель богословия, который поощрял его оккультные увлечения, покупая ему книжки в магазине «Ученик чародея» в Лидсе, хотя часто спрашивал Тибета, что такого он нашел в Кроули. Этот учитель был набожным христианином, утверждавшим, что чувствует жжение креста, когда входит в часовню (по его словам, это всегда придавало ему сил). Тем не менее он не испытывал угрызений совести, раскошеливаясь на книги издательства Castle Books «Магия в теории и на практике» и «Лунное дитя». Это был не единственный чудаковатый учитель Ред Хауса: спившийся географ хорошо относился к Тибету днем, поскольку тот был прилежным учеником, а по вечерам не давал ему спуску.

«Помню, однажды меня разбудили, я был старшим по спальне, – вспоминает Тибет. – Я услышал, что меня зовут: „Бантинг, просыпайся, пожалуйста!“ Я открыл глаза и увидел вокруг толпу детей, человек 13–16, они стояли у постели и в ужасе показывали в угол. Там стояло пианино, а между ним и стеной колыхались две белые фигуры высотой в человеческий рост. По ним словно проходили волны. Они то разделялись на смутные подобия человеческих лиц с пустыми глазницами, то сливались друг с другом в единое целое. Это было ужасно, и я увел оттуда учеников прямо к директору, а тот говорит: „Бантинг, что все это значит?“ Дело было после отбоя, уже около полуночи. Я говорю: „В спальне призраки“. Разумеется, когда мы спустились обратно, там никого не было и я получил нагоняй. Но весь дортуар видел их! Считалось, что под местной церковью проходит туннель, ведущий под рекой на другой берег и служивший убежищем роялистов во время гражданской войны. В 1930-х в этот туннель спустился ребенок с собакой, потолок обрушился на него, и теперь там жил его призрак».

В спальне висела репродукция картины Яна Вермеера «Маленькая улица», на которой изображена сидящая в сумраке безликая женщина с шитьем в руках. Картина стала мишенью макабрического детского воображения: ползли слухи, что ночью старуха материализуется под чьей-нибудь кроватью и зашивает спящему глаза. «С самого детства я знал, что есть потусторонние существа, которые, скорее всего, враждебны, – говорит Тибет. – Я никогда не видел ангелов, но, думаю, видел демонов».

В 1973 году Тибет перешел из Ред Хауса в публичную школу Поклингтон в Йоркшире. Через год его родители вернулись в Англию, и у него наконец появилась возможность только ходить в школу, а не жить там постоянно. Расцвет глэм-рока помогал ему коротать вечера. В Малайзии пиратский сингл T. Rex Get It On разогнал его подростковое либидо. После Тибет добавил в свою коллекцию Дэвида Боуи и Iggy & The Stooges, на все лето 1973 года погрузившись с головой в безумие Raw Power. «Мне нравился глэмовый протопанк, – признается Тибет. – Купил The Slider, Billion Dollar Babies, Tanx и Aladdin Sane, как только они вышли. Потом приобрел Funhouse The Stooges и их первый альбом за 49 пенсов в Лидсе. Первую пластинку The New York Dolls я взял в киоске WH Smiths на железнодорожном вокзале Йорка, там продавалось все уцененное. Они мне не особо нравились, но зато на обложке музыканты носили мейкап, так что это была ценная покупка». Также он влюбился в вирд-фикшн Лавкрафта и в особенности Кларка Эштона Смита[36].

Обучение в системе публичных школ довольно сильно травмировало Тибета, но в нем все равно осталось что-то от мифического английского школьника. Более всего это заметно по его заразительной восторженности и энтузиазму – чувству, которое Шарль Бодлер называл «глубоким и радостным любопытством». В 1978 году Тибет поступил в Ньюкаслский университет изучать политику и историю. «Меня интересовали радикальные течения, крайне левое и правое крыло, – говорит