Нью-Йорк - Эдвард Резерфорд

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 257
Перейти на страницу:

Через неделю он вернулся.

Именно благодаря ей он впервые постиг индейцев. Он понял и первых голландских колонистов, которые, не имея собственных женщин, женились на индианках и после не покидали их даже при самых настойчивых религиозных внушениях. Она была гибка и проворна, как дикая зверушка, но если он уставал и гневался – превращалась в ласковую голубку.

– Ты очень-очень ее любил?

– Да. Очень. – Это была правда.

– А потом у тебя появилась я.

По обычаям ее народа, в большой семье материнского клана всегда находилось место для таких побочных детей.

– Ты ведь женился бы на маме, если бы у тебя не было жены на торговом посту белых людей?

– Конечно. – Ложь, но во благо.

– Ты все время ее навещал.

До страшной весны трехлетней давности, когда он прибыл в селение и узнал, что мать Бледного Пера занедужила.

«Вчера была в парильне, но не помогло, – сказали ему. – Теперь ее лечат знахари».

Ван Дейку были известны их обычаи. Даже при сильной лихорадке индеец шел в конурку, которую нагревали докрасна раскаленными камнями, пока не становилось жарко, как в печке. Когда пот уже лился с больного градом, тот выбегал, окунался в холодную реку, закутывался в одеяло и высыхал у костра. Это лечение часто помогало. Если нет, за дело брались знахари, пользовавшие травами.

Когда ван Дейк приблизился к дому, где она лежала, оттуда вышел старик.

– Теперь надежда только на шамана, – горестно сказал тот.

Навыки шаманов превосходили способности простого знахаря. Они общались с духами и знали тайные заговоры. Если помочь могли только они, то больная лежала при смерти.

– Что за болезнь? – спросил ван Дейк.

– Лихорадка. – Старик ответил неуверенно, однако поморщился. – На коже… – Похоже, он говорил об оспенной сыпи.

Старик тихо удалился.

Оспа. Голландец содрогнулся. Болезни были величайшим проклятием, которое навлек на Америку белый человек. Грипп, корь, оспа – обычные хвори Старого Света, против которых у индейцев не было иммунитета. Вымирали целые деревни. Местное коренное население уже сократилось, наверное, на добрую половину. Корабли белых людей привезли с собой малярию, а также сифилис. Но самым страшным подарком была оспа. Только за последний год этот бич почти целиком выкосил целое племя, обитавшее южнее Новых Нидерландов, после чего добрался даже до Нового Амстердама.

Неужели оспа?

И тогда он совершил ужасный поступок. Конечно, понятный. Ему приходилось думать о себе, жене, детях, праведных жителях Нового Амстердама. Пастор сказал бы ему: думай о большем благе. О да, ван Дейку было чем оправдаться. Он правильно сделал, когда помедлил у входа и после, чураясь даже Бледного Пера, поспешил в лодку и отплыл вниз по реке.

Но разве нельзя было подождать, не улепетывать как трус? Он бросил свою индейскую подругу в тот самый час, когда ее родня готовилась оказать ей поддержку. Ребенка-то уж мог повидать? Его по сей день мучил чудовищный, убийственный стыд. По нескольку раз в год он просыпался посреди ночи в слезах от ужаса перед содеянным.

Он вернулся месяц спустя и нашел Бледное Перо под опекой ее многочисленного семейства. Ему было сказано, что ее мать скончалась на следующий день после его отъезда, но не от оспы, а от кори.

Он постарался наладить отношения с дочерью и приезжал ежегодно, когда ее народ поминал усопших. О мертвых было не принято говорить, за исключением этого торжества, когда живые молились об их душах. Этим и занимался ван Дейк на протяжении нескольких дней перед тем, как увез с собой Бледное Перо.

– Расскажи обо мне, когда я была маленькой.

– Нам пора, – сказал он, – но я расскажу на ходу.

Они покинули земляничную поляну и вновь отыскали старую индейскую тропу. Ван Дейк ехал медленно и старательно вспоминал мелкие события ее детства, дни, проведенные с ней и ее матерью. Бледному Перу нравилось. Спустя какое-то время он, хотя она не устала, посадил ее перед собой на коня.

Они достигли вершины Манхэттена задолго до сумерек и разбили лагерь на возвышенности поверх каких-то индейских пещер. Завернувшись в одеяла, легли и стали смотреть в чистое звездное небо.

– Ты знаешь, где сейчас мама?

– Да. – Он был знаком с индейскими верованиями и указал вдоль Млечного Пути. – Ее дух вознесся по звездной тропе на двенадцатое небо. Она пребывает с Создателем всех вещей.

Она долго молчала, и он уже решил, что заснула, но тут она сонно произнесла:

– Я часто думаю о тебе.

– И я о тебе.

– Если меня не увидеть, то можно услышать.

– Научи.

– Слушай голос ветерка, поющего в соснах. Вот и услышишь меня.

– Буду слушать, – ответил он.

Утром они спустились к воде и обнаружили большое каноэ с двумя индейцами. Оно отчалило, и Дирк ван Дейк поехал домой.

Маргарета ван Дейк ждала три недели. Наступило воскресенье. Муж был в гостиной и читал детям, а заодно мальчику-рабу Квошу; Маргарета наблюдала из кресла. Такие минуты она ценила превыше всего. Их сыну Яну было тринадцать; крепкий мальчуган с копной темных волос, обожавший отца и хотевший последовать по его стопам. Дирк водил его на склад, объяснял устройство кораблей, рассказывал о портах назначения, муссонах и пассатах, которым подставляли паруса капитаны. Но Ян напоминал ей и собственного отца: не такой неугомонный, как Дирк, и больше расположенный к бухгалтерии. Она считала, что он преуспеет в жизни.

Еще два ребенка скончались от лихорадки несколько лет назад. Это стало страшным ударом, но утешением явилось рождение крошки Клары. Ей, белокурой и синеглазой, исполнилось пять лет, и она походила на ангела. На редкость доброе и кроткое дитя. Отец души в ней не чаял.

Что касалось мальчика-раба Квоша, тот отлично прижился. Он был ровесником Яна, и им разрешали играть вместе, когда Ян был маленьким. Квош отлично поладил и с Кларой. Но он знал свое место.

При виде довольного мужа, читавшего детям, Маргарета подумала, что их брак еще может оказаться счастливым, если ей удастся кое-что изменить.

Поэтому она спокойно кивнула, когда муж, дочитав и отпустив детей к соседям на чаепитие, сообщил, что в скором времени опять отправится в верховье реки. Затем расставила силки:

– По-моему, Дирк, тебе пора вступить в синдикат.

Ван Дейк быстро взглянул на нее и пожал плечами:

– Мне это не по средствам.

Но она знала, что завладела его вниманием.

Дирк ван Дейк имел дар в отношении пушной торговли. Четверть века назад, когда в порту еще целиком заправляла Вест-Индская компания, он был бы фигурой покрупнее. Но экономика Нового Амстердама стала открытой и несказанно разрослась; синдикатами, которые финансировали перевозки табака, сахара, рабов и прочих, все более многочисленных товаров, правил золотой круг, образованный ведущими фамилиями – Бикманами, ван Ренсселерами и парой десятков других. Там-то и сколачивали состояния – оставалось заплатить вступительный взнос.

1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 257
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?