Пилигримы войны - Константин Горин

– Господи, да вы знаете больше меня! Мы никогда не пользовались, да я даже не знаю, где это находится. Лабораторный комплекс – это, как бы вам сказать, автономные помещения. Жилой сектор, столовая, лаборатории – никто не мешает нашей работе, опять же, доступ ограничен научным персоналом. По окончании вахты мы поднимались на верхний уровень, садились в транспорт…

– А инструктаж? – не сдался Нестер. – С вами проводили инструктаж? На случай эвакуации, чрезвычайных обстоятельств, аварий?

– Да, да, припоминаю, – Архимед закивал головой. – Что-то такое было, молодой человек объяснял, потом я поставил подпись в журнале, мне выдали электронные ключи… То есть теоретически я, конечно, должен был знать, но практически… Послушайте, я же уже говорил! Все случилось внезапно, под утро, да многие вообще спали! Три часа до начала смены! Чудо, что я успел хотя бы одеться. А потом… поймите, нас было четверо, но Игорь, наш лаборант, уже тогда, на лестнице, кожа кровоточила, на глазах образовывались язвы… Я схватил его за руку, а он так закричал…

– Одним словом, вы не помните.

Архимед шумно выдохнул:

– Да, я не помню. В любом случае вы же сами не хотели даже приближаться к комплексу. Я уже рассказал все, что знаю, где можно пройти.

– Ладно, выходим, – подытожил Полоз. – Якут, Воха – головной. Воха – прикрываешь. Якут: ориентир – развилка на сектора. Свят, Нестер – тыл. Коча, Затон – бдите центр. Блажь – на подхвате. Голова на триста шестьдесят. Выдвигаемся.

Аварийное освещение забарахлило метров через двести. Коридор плавно «ушел» влево, за квадратной площадкой и пандусом для техники вывел в широкое, с высоким потолком помещение, в которое при желании можно было поместить транспортный самолет. Уже на выходе лампы отчаянно замигали, а потом разом потухли на несколько секунд. Отряд остановился, уши на краткое мгновение заложило. Неприятный эффект пропал вместе с вернувшимся освещением, но Полоз заметил, что накал уменьшился почти вдвое и рассеянный свет скорее затруднял видимость, чем способствовал ей.

Якут, сощурившись, вглядывался в полумрак перед собой. Пространство казалось не просто пустым, а «осязаемо» пустым, будто невидимая помпа выкачала из воздуха способность проводить какие-либо звуки, обратила в едва различимый глазу плотный сгусток. Иллюзию неожиданно разрушил оглушительный чих из центра группы. И разом, вслед за звуком, вспыхнули ярче лампы, воздух на глазах обретал прозрачность. Перед глазами Якута словно выплыли из странного тумана завалившийся на бок «Скорпион» со снятым тентом, развернувшийся поперек грузовик на спущенных шинах, разбитые ящики, тусклый блеск лопнувшего стекла. Якут осторожно спустился с пандуса, сделал еще несколько шагов…

– Стой!

Выкрик Блаженного еще не успел отзвучать, когда справа, слева, сверху воздух взорвался невыразимым, оглушающим шумом. Разрывы выстрелов, неожиданно громкий и отчетливый звук падающих гильз, крики, топот, визг тормозов слились в дикую какофонию, чтобы смолкнуть через секунду. Какой-то десятой гранью зрения Якут увидел на одно краткое мгновение перекошенное в вопле лицо, усыпанный гильзами пол, оплывающие, точно стекло под воздействием высоких температур, стены. Он замотал головой, а когда на плечо легла рука, дернулся так резко, что едва не упал.

– Чего орешь?

Блаженный вцепился в его разгрузку мертвой хваткой. Лицо под бронешлемом показалось Якуту неестественно белым.

– Я уже такое видел, – зашептал Блаженный, озираясь по сторонам. – У нас похожая хрень попадалась пару раз. Какая-то муйня со временем. Мужики говорили, типа кармана или как-то так.

– Позвольте-ка, позвольте! – Архимед сделал попытку протиснуться вперед, но Полоз перехватил его. Ученый возмутился, попробовал вывернуться, но Полоз держал крепко. – Пустите, говорю! Это может быть связано с нашими экспериментами, и я должен узнать!

– Да не, док, вряд ли, – недоверчиво покрутил головой Блаженный. – Говорю же, у нас эти штуки в брошенных зданиях видали. В супермаркетах всяких, вообще, где народ толпами ходил. Ну, типа, голоса, ноги шаркают, тележки и всякая байда. Ты вот чего, Якут. Я тут, короче, набрал в мастерской, пока вы собирались. Идешь вперед, завидишь чего подозрительное – кидай перед собой. У нас все так делают. К машинам не подходи, может всякая стремная херня быть.

Блаженный полез в карман, высыпал на ладонь Якута россыпь коротких, еще блестящих новенькими гранями болтов.

– Ну-ка, Архимед, а теперь про свои эксперименты поподробнее, – поддержал Полоза Нестер.

– Наша лаборатория занималась пространственными искажениями. – Ученый одернул разгрузку – несмотря на усилия Свята, «сидеть» на нем военная амуниция отказывалась наотрез. – Основным приоритетом были, конечно, оптические иллюзии. По заказу Министерства обороны, между прочим. Профессор Лаврентьев сделал свое открытие случайно. Его отдел экспериментировал со звуковыми частотами, изобретал обманки для средств обнаружения и зафиксировал…

Лампы снова мигнули, свет задрожал, запрыгал, а затем потух. Почти под самым потолком, вдоль всего помещения, были протянуты переходы, и в установившейся темноте отчетливо послышался частый и дробный звук, будто кто-то босой быстро пробежал по металлической конструкции. Круги от фонарей заплясали по бетону, Полозу на мгновение показалось, что он увидел тонкий, ломаный силуэт.

– Вперед! Готовность – к бою.

Перевернутые машины оказались не единственной техникой, попавшейся на глаза группе. Метров через пятьдесят дорогу перегородил еще один грузовик. Снова открытые борта, дверца кабины распахнута настежь. При неверном свете на сиденье и ступеньке кабины обнаружилась странная темная масса, похожая на растекшийся битум. Все пространство за машиной пятнали темные кляксы самых невообразимых форм. Повинуясь наитию, Полоз дал команду опустить портативные тепловизоры, мир окрасился в зеленоватые тона, на фоне которых кляксы «фонили» едва ощутимым теплом.

– Тут кое-что интересное.

Едва различимые в инфракрасном спектре следы появлялись и исчезали на бетонном полу совершенно хаотично. Да и сами следы были странные. Совершенное безумие, вынос мозга для любого следопыта. Вот след ботинка, а над ним, перекрывая, вытянутый, смазанный абрис голой ступни. Еще через метр – отпечаток ладони. Ладонь и ступня рядом, смотрят в одну сторону, захочешь, так не раскорячишься.

– И вот там, командир. Точно по полу катался кто-то… – Голос Кочи был далек от спокойствия. – Почему они «фонят»-то? С какого перепугу?

– Якут, что у тебя?

– Следы повсюду. Даже на стенах. Вокруг клякс и на них – самые четкие в тепловом режиме. Меня еще кое-чего напрягает.

– Давай…

– Где тела? По словам Архимеда, никто после катастрофы сюда не спускался. Никого не выносили, не хоронили. В комплексе до хрена народу должно было быть. Да хотя бы водилы те же, персонал, охрана. Мы на «холодных» давно должны были наткнуться хоть в каком-то виде. Опять же – оружие, шмотки, обувь. Десятилетиями сохраняются. А тут – пусто. Как и не было никого.