Почти цивилизованный Восток - Екатерина Лесина

прижались пальцы. – Вот проспится, будет краше прежнего.

- Бледновата. Тощевата. И сисек нет.

- Зато благородная.

- От этого одна лишь головная боль, - поморщилась женщина. – Раздень.

- Чего?

- Мне прикажешь? Я товар видеть должна.

То, что произошло дальше, навсегда осталось в памяти Эвы, как… как ужас ужасный. Иначе и не назовешь. Её вытащили из ящика.

- Не на диван. Она ведь… вообще-то, дорогой, мог бы и позаботится о товаре. В этом виде… - женщина покачала головой.

Содрали платье.

И нижнюю рубашку. И Эва опять закричала. Громко-громко. Так, что собственный крик, отразившись от стен, оглушил её.

Мигнули свечи.

Почти погас огонек в масляной лампе, которая коптила на столике. И женщина вдруг замерла.

- Она одаренная?

- Именно, Грета, именно. И сильная. Хорошая кровь. Причем невинна. На такую покупатель найдется быстро.

- И проблемы, - женщина подняла руку и, кажется, двигалась та с трудом. А потом и вовсе стянула перчатку. Под мягкой кожей оказались серебряные металлические пальцы, скрепленные шарнирами. Конструкцию обвивали тонкие патрубки. Пальцы шевелились.

Железные пальцы и шевелились.

- Идиот, - сказала она, пальцами пошевелив. – У девчонки наверняка родня имеется?

- Да. Но…

- Которая станет искать. Если уже не ищет.

- В этом состоянии не найдут, - проворчал Стефано. – Ты сама говорила, что «Мертвая вода»…

Пальцы сомкнулись на горле Стефано. И движение это было столь быстрым, что Эва только и смогла – моргнуть.

- Как давно ты поишь девку этой дрянью?

- Т-третьи… с-сутки… - просипел Эндрю.

Или Стефано?

Или… или ни одно из имен не является настоящим? Как понять? И надо ли понимать? Надо выбираться… надо звать на помощь? Как? И кого?

- Помнится, я тебе говорила, что это небезопасно, - женщина не спешила разжимать руку. И смотрела в глаза Стефано. – Для них. Что не более двенадцати часов.

- Она дышит!

- И толку-то? «Мертвая вода» действует не только на тело, но и на разум. И как знать, очнется ли она вовсе. А если очнется, то… кем?

Эва тихо охнула.

Неужели…

Она не хочет! Она не будет… не как…

- Сотня, - женщина разжала руку. – Золотых. И ты убираешься с глаз долой.

- Помилуй, Грета, - просипел Эндрю, потирая шею. – Это даже не смешно!

Сволочь. Просто сволочь. А сволочам имена не нужны. Лишнее они.

- Невинная девица из хорошей семьи, ко всему одаренная. Да не меньше двух тысяч!

Они что, торговаться будут?

- Во-первых, откуда мне знать, что и вправду невинная? Во-вторых, что с той невинности, когда у нее, может, мозгов не останется. Триста. И больше не проси.

- Она крепкая. Да и найдется у тебя клиент и на безмозглую. Ты ли не знаешь, что работать она будет вовсе не мозгами. Полторы и ни медяком меньше.

- Если будет. Одаренную так просто в дело не пустишь. Пятьсот.

- Ограничители? Полторы. Я же сказал.

- На них еще потратиться надо, да и сам понимаешь, достать непросто. Кроме того девка тощая, невзрачная… на такую клиент не пойдет. Шесть сотен.

- Не смеши. У тебя и нет возможности ограничители достать? Да и на чистенькую-благородную… аукцион устроишь и все отобьется. А то и вовсе… тебе ли не знать, что магам надо. Пусти слушок, что есть девица, сами прибегут. Тысяча двести.

Сошлись на тысяче, которую принесли в старом потертом кошельке. И Эндрю-Стефано, гад этакий, чтоб ему все посмертие икалось, пересичтывал деньги долго, муторно, едва ли не каждую монету на зуб пробуя. А потом ушел.

Он ушел. А Эва осталась.

И…

И что ей делать?

Женщина, все так же странно двигаясь, подошла к ней и наклонилась. Металлические пальцы раздвинули веки. И заглянув в глаза, женщина вздохнула.

- Бедная девочка, - сказала она. А потом вытащила свисток. Тонкий звук причинил боль. – Отнесите её в подвал. Умойте. Оденьте. И да…

Из-под юбок появилась пара браслетов.

- Заодно за Вареном пошлите, пусть посмотрит…

Она… она женщина!

Эта женщина, которая купила Эву, она ведь… женщины лучше мужчин. Они понимают. Сочувствуют. Особенно другим женщинам, оказавшимся в затруднительной ситуации.

И… и когда Эва придет в себя, она сможет договориться. Сможет ведь? У нее семья. И… и Эву любят! Отец. Матушка… они вернут долг! Тысяча – это ведь немного. Это… это ерунда! Матушка на наряды больше тратит.

А то и… и можно предложить выкуп.

В романах иногда героинь крадут благородные разбойники, правда, не из-за выкупа, а по любви или там из мести, но ведь можно и выкупом обойтись.

Благодарностью.

Отец…

Когда Эву подхватили на руки, она почти успокоилась. С женщиной она договорится.

Обязательно.

Глава 5 В которой обстоятельства смущают

Глава 5 В которой обстоятельства смущают

Отель «Три короны», безусловно, не шел ни в какое сравнение с забегаловками, в которых Эдди случалось бывать. Оттого он несколько робел.

А от робости и злился.

- Улыбайся, дорогой, - вот матушка держалась так, будто полжизни провела не в разваливающемся поместье, а посреди этакой вот роскоши.

Ковры.

И главное, не какие-то там циновки, которых не жаль, а натуральнейшие. Мягкие. Один, небось, на сотню золотом потянет, если не больше.

Дерево.

Полированное. Блестящее. А главное даже не это. Когда подъехали, Эдди еще подумалось, что не ошибся ли кучер, но матушке выбраться из коляски помог, руку подал и на красную дорожку, что пролегла по мраморным ступеням, препроводил.

А сам же силой воли заставил себя не пялится.

Дом?

Здоровенный? Этажей в пять? Может и во все шесть? С каменными колоннами, со львами у основания лестницы, с чашами, в которых цветы росли.

Балконами.

Балкончиками.

И прочими излишествами.

- Чем я могу помочь, - дорогу преградил человек в алом мундире с золотыми пуговицами. Был он высок, широкоплеч и, главное, глядел с чувством собственного превосходства. – Господа?

- Нумер нужен, - сказал Эдди.

Когда там, на летном поле, Чарли предложил поселиться у него, Эдди отказался. Оно ведь как? Чего в молодую семью лезть. А ведь полезть потянет, он с ходу почуял, что нелегко сестренке придется. И у нее характер. И у Эдди характер. С тех характеров мало ли чего натворить можно. А Чарли кивнул, мол, будто и не ожидал иного, и сказал, что их в приличный отель отвезут.

Вот и отвезли.

В эту вот… с коврами на лестнице.