Зеркало Медузы - Роберт Мазелло

Эва, как обычно, запрыгнула в постель обнаженной. Натянув одеяло до шеи, она сердито спросила:

— Напомни мне еще раз, почему ты не устанавливаешь центральное отопление?

— Лучше скажи, почему ты отказываешься от пижам и ночных рубашек, которые я покупаю тебе.

— Они вредят здоровью. Во сне ткань перекручивается и пережимает мышцы.

Этот спор они вели уже тысячный раз.

— А для системы отопления придется долбить стены замка, — сказал Линц. — Я не хочу нарушать их целостность.

Он всегда питал суеверный страх по поводу любых перемен в замке Пердю. Эва зарылась в перину и натянула одеяло до глаз.

— Как ты мне надоел со своей целостностью, — проворчала она.

Линц сунул бумаги в ящик прикроватного столика — прямо под заряженный пистолет, который хранился там на всякий случай. Он выключил свет и уже в темноте, устроившись на своей половине кровати, представил, что слышит слабые крики гостя, эхом отдававшиеся в шахте подземной тюрьмы.

В жизни Дэвида воскресный вечер всегда означал ужин в пригородном доме его родной сестры Сары. За многие годы он так свыкся с этой традицией, что уже ждал семейного общения. Но счастье прежних дней прошло. На протяжении этого года их встречи становились все более тревожными и горькими.

У Сары обнаружили рак груди — так же, как у их матери. Сестра сражалась из последних сил, однако, повторяя судьбу мамы, погибшей от болезни много лет назад, она проигрывала битву. Сара проходила через бесчисленные сеансы облучения и химиотерапии. Хотя сестра была лишь на четыре года старше Дэвида, казалось, что она стоит на пороге смерти. Ее волнистые каштановые волосы — почти того же цвета, что и у него — теперь исчезли напрочь. Их заменил парик, который постоянно съезжал то на затылок, то набок. Она рисовала себе брови косметическим карандашом, но ее кожа становилась все бледнее и прозрачнее. А он любил ее, как никого другого!

Их отец пропал без вести, когда Дэвиду исполнилось три года. После трагической смерти матери именно Сара воспитывала его. Он был обязан сестре всем, но сейчас ничем не мог помочь. И казалось, что ей уже и не поможешь.

Не успел Дэвид счистить грязь с ботинок, как она открыла дверь. Сара повязала вокруг головы новый шелковый шарф с аляповатыми цветами. Нельзя сказать, что он выглядел особенно красивым, но все же был лучше, чем ее парик.

— Это Гэри подарил мне, — сказала она, как обычно будто прочитав мысли брата.

— Прекрасный шарф, — ответил Дэвид.

Сестра пригладила шелк рукой и жестом пригласила его в прихожую.

— Да, наверное. Я думаю, парики не нравятся ему еще больше, чем мне.

Эмма, маленькая племянница Дэвида, играла в своей комнате в теннис на игровой приставке. Увидев его и подбросив вверх пульт, она радостно закричала:

— Дядя Дэвид! Я вызываю тебя на соревнование. Иди сюда и поиграй со мной!

Она напоминала ему Сару, когда та была маленькой девочкой. Но Дэвид чувствовал, что племяннице не нравилось такое сравнение. То ли она выражала свою подростковую независимость, то ли подсознательно — и вполне оправданно — боялась повторения судьбы матери. Неужели она, видя ужасные мучения Сары, пыталась отгородиться от подобной перспективы? Или он просто приписывал ей свои мысли? Дэвид знал, что психология восьмилетней девочки находится за гранью его понимания.

Через несколько минут после того, как он проиграл две первые партии, Гэри вернулся из гаража, держа в руке пачку рекламных брошюр. Завтра ему предстояла продажа очередного дома. Он был риэлтором — и, судя по отчетам, достаточно хорошим — однако в экономике продолжался застой. Люди почти ничего не покупали. Даже когда он получал эксклюзивный список зданий, это обычно означало уменьшение комиссионных. В другой руке Гэри нес торт, купленный на Бейкерс-сквер.

— Он с шоколадным кремом? — спросила Эмма.

Получив подтверждение, она издала радостный вопль.

Во время ужина Гэри грустно делился своими наблюдениями:

— Интернет убивает мой бизнес. В наши дни все уверены, что сами могут продавать дома.

— Неужели у тебя не стало покупателей? — спросил Дэвид.

— Их все меньше и меньше, — ответил Гэри, налив себе еще один бокал вина.

Он протянул бутылку Дэвиду, но тот отказался.

— В основном это люди, которые считают, что никакая цена не может быть слишком низкой. Они сбивают ее снова и снова, пока сделка вообще не отменяется.

— Может, нам пора приступать к торту? — в десятый раз спросила Эмма.

— Только после того, как мы покончим с мясным рулетом, — ответила Сара, подкладывая Дэвиду новую порцию.

При свете лампы темные круги под ее глазами выглядели просто ужасно. Дэвид согласился на предложенный кусок только для того, чтобы порадовать сестру.

— Приберегите место для торта, — драматическим шепотом посоветовала Эмма на тот случай, если кто-то забыл о самом главном за последние пять секунд.

Когда с ужином и десертом было покончено, Дэвид помог Саре убрать посуду со стола. Гэри снова ушел в гараж. Через несколько минут он вернулся, втащив в гостиную шестифутовую елку.

— Кто хочет украшать рождественское дерево? — спросил он.

— Я хочу! — заголосила Эмма. — Я! Мы сейчас будем вешать игрушки?

— А для чего здесь твой дядя Дэвид? — ответил ее отец. — Мы доверим ему гирлянды. Ты не против?

Гэри посмотрел на Дэвида, и тот сказал, что всегда рад помочь.

— Надеюсь, ты не считаешь нас безжалостными эксплуататорами? — спросила Сара, принимая от брата пустую тарелку и ставя ее в посудомойку. — Как у тебя сейчас с деньгами?

— Я получаю достаточно, чтобы содержать себя.

— Ты всегда был умницей, — согласилась сестра. — Даже не знаю, как бы мы справились с этой ситуацией без твоей поддержки.

Дэвид нежно погладил ее по плечу. Дай бог, чтобы справились, подумал он. Но кончатся ли ее мучения? Сара уже прошла через мастэктомию и другие процедуры. А что дальше? Ему вспомнилось, что когда их матери поставили диагноз, болезнь развивалась стремительно. Она умерла через восемнадцать месяцев. Хотя все это случилось много лет назад. С тех пор медицина стала более совершенной, и шансы Сары должны были возрасти.

Гэри притащил коробку с гирляндами и рождественскими игрушками. Пока Дэвид держал елку прямо, он закрепил ствол дерева в подставке и закрутил болты с трех сторон. Эмма уже порывалась подвесить кое-какие украшения. Отец попросил ее немного подождать. Сначала нужно было разобраться с гирляндами. У Гэри была одна со старомодными лампочками, которые очень нравились Дэвиду: зеленые, синие и красные, большие и толстые, в форме огненных язычков. Вторая нить состояла из забавных маленьких светодиодов, мигавших белыми огоньками. Они разместили эти гирлянды на елке, по очереди цепляя и передавая друг другу провод. Затем Гэри крикнул Эмме: «Действуй!», и девочка начала подвешивать игрушки, закрепляя проволочные крючки на колючих ветвях ловко и быстро, как только позволяли ее тонкие пальчики.