Графиня берет выходной - Екатерина Павлова

— Да, именно так, дорогая, — медленно соглашаюсь я.

Внизу хлопает дверь, и я подскакиваю на своем месте.

— Наверное, это миссис Кентберри, ты будешь чай, Элджебет?

— Пожалуй, теперь можно и выпить чашечку, — с важным видом кивает она.

Я выхожу из гостиной, слышу шумные шаги, поднимающиеся по лестнице, и нос к носу сталкиваюсь с Генрихом.

— Дорогой? — восклицаю, переводя дыхание, будто это я взбегала по ступеням, а не он.

Генрих кажется мне злым и напряженным.

— Забыл взять с утра документы, решил, что закончу работу дома, — раздраженно поясняет он и едко припечатывает, — Дорогая.

Я тянусь к мужу и подставляю щеку для стандартного поцелуя, но его рука довольно грубо обхватывает мою талию, и он резко притягивает меня к себе, сухими губами касаясь лба. От неожиданности в груди екает, я жмурюсь и теряю равновесие, падая в объятия Генриха.

Замираю в его руках, прижатая к груди, глупо хлопаю ресницами и не дышу. Но он быстро отстраняет меня от себя, а потом сразу же переключает все внимание на Элджебет.

— Добрый день, Леди Аберкорн. — хриплым, немного рокочущим голосом произносит он.

Меня внезапно посещает странное, незнакомое до сих пор ощущение. Провожу рукой по лбу, стирая след поцелуя, ежусь и… чувствую себя обделенной. Генрих всегда в знак приветствия касался осторожным поцелуем моей щеки, никогда не переходил границ, но эти порывистые объятия и одновременно сухой поцелуй ввели меня в состояние внутреннего диссонанса.

Элджи не замечает моего смятения, протягивает Генриху ручку, и он учтиво подносит ее к губам.

— Диана, — тут же пронзает меня ледяным взглядом, — Как у тебя появится время, зайди, пожалуйста, в мой кабинет.

— Хорошо, — без запинки выдаю я, и, как и надлежит идеальной жене, предлагаю чай.

— Миссис Кентберри нет дома, — раздается непринужденный голос Элджебет за нашими спинами. Он выводит меня из состояния легкого замешательства, мне даже хочется закатить глаза, но я жду ответа Генриха с застывшим выражением лица.

— Да, Диана, если тебя не затруднит, будь добра, принеси, пожалуйста, чай, — кивает он и вновь обращает свой взгляд на подругу, — Леди Аберкорн, это вы зря. Моя жена готовит превосходный чай!

Генрих резко разворачивается на каблуках и направляется в свой кабинет, а Элджебет провокационно изгибает бровь:

— Простите, графиня, мне мою грубость, но вы что, мужу в чай литрами вливаете приворотное зелье, раз он не замечает его скверный вкус?

Приосаниваюсь, величественно вскидываю голову и поясняю с важным видом:

— Просто мне отлично известны вкусы и привычки моего мужа.

Это действительно так, я изучила Генриха всего вдоль и поперек, мне знакомы все внешние аспекты его жизни, все вплоть до мелочей. Я знаю распорядок его дня, когда он встает, ложится, сколько времени проводит в спортзале, какие газеты читает утром за завтраком и вечером перед сном. Мне известны его партнеры и конкуренты по бизнесу. В том числе для меня не являются секретом и его вкусовые предпочтения, я месяц потратила на то, чтобы научиться готовить чай, как он любит. Черный. С молоком. И ложкой сахара.

Единственное, куда мне не было хода, это мысли, внутренний мир моего супруга. Дорогу к нему преграждает огромная ледяная глыба, которую я никогда и не стремилась растопить, предпочитая отсиживаться за высокими мраморными стенами своего замка.

* * *

Элджебет вскоре уходит, а я иду в кабинет к Генриху и замираю в дверях. Супруг сидит в кресле и вертит в руках фотографию в массивной деревянной рамке. Интуитивно встаю на цыпочки и пытаюсь рассмотреть, кто на ней изображен. Лица не видно, но цвет волос явно не мой, а на несколько оттенков светлее. Сжимаю губы и захожу внутрь.

Генрих поднимает на меня задумчивый взгляд и быстро прячет фотографию в верхний ящик стола.

— Твой чай, Генрих, — ставлю перед ним поднос, замечая, как дребезжит на нем чайная ложечка.

— Благодарю, Диана, — кивает мне муж, он сама вежливость.

Его рука накрывает ложку, и она перестает дрожать, в комнате воцаряется глухая тишина, в которой различимы наши дыхания. Генрих делает одно помешивающее движение, он знает, что сахар уже размешан мной, но ему нравится лично контролировать процесс.

Супруг выглядит уставшим и изнуренным. По хорошо отработанному сценарию я подхожу к нему, встаю за креслом и касаюсь холодными пальцами его висков. Генрих едва различимо вздрагивает, шея его покрывается гусиной кожей, но он тут же перехватывает мои ладони и резко отводит их от себя.

Мои губы сжимаются еще плотнее, но чтобы недовольство не просочилось наружу, я старательно растягиваются их в широкой, неестественной улыбке.

— Не стоит, Диана, — тихо произносит супруг, отпуская мои руки. Слишком поздно, я успеваю ощутить весь спектр его эмоций. Злость, досаду, неуверенность, сожаление, — Пожалуйста, присаживайся, нам нужно серьезно поговорить.

Послушно выполняю его просьбу и размещаюсь в кресле напротив.

— Диана, ты счастлива? — спрашивает он.

Вряд ли счастлива, но точно знаю, что я и не несчастна. Сотни женщин существуют подобно мне, затерявшись где-то между реальностью и мечтами.

— Безусловно, дорогой, — быстро отвечаю и посылаю теплую улыбку, чтобы не возникло и малейшего сомнения в искренности моих слов.

— Мне так не кажется, Диана, — говорит, точно во лжи меня уличает. Окидывает холодным, презрительным взглядом и продолжает на одном дыхании, — Я считаю, что нам следует развестись.

Молчу. Конечно, я догадывалась о таком раскладе, была предупреждена, но никогда не думала, что это случится. И сейчас я просто не готова дать здравый и рассудительный ответ.

— Что ты думаешь по поводу развода, Диана? — не отстает от меня Генрих.

Я ошеломлена, и не думаю совершенно ничего. Ни одна мысль не желает влетать в мою бедную голову. Пустота. Поэтому произношу фразу, заученную мной с самого детства:

— Конечно, я с тобой согласна. Какие могут быть возражения.

Генрих внешне выглядит расслабленным, но я чувствую, что он злится. Наверное, впервые в жизни мне удается прочитать чужие эмоции, даже не касаясь человека.

— Вот и славно. Раз вопрос решенный, тогда я звоню адвокату, и к пятнице он подготовит документы на развод, — Генрих хлопает он в ладоши, объявляя наш развод делом решенным, и поднимается с кресла.

— Это будет замечательно, — сама не знаю зачем, подливаю масла в огонь.

— Ах, да. Титул останется за мной, — будто невзначай бросает супруг, хотя на самом деле говорит он это специально, хочет задеть меня. Зачем — не знаю. Видимо, в отместку за мою реплику.

— Конечно, я была в курсе такого исхода. Ничего страшного. — снисходительным тоном сообщаю я, а потом сама не замечаю как, с моих губ срывается очередная колкость, — В любом случае, Генрих, я всегда останусь Леди, а, может быть, даже и маркизой.