Погоня за сказкой - Юлия Григорьева

— Всего доброго, Ада, — и он поцеловал мне руку.

— А это уже лишнее, — тут же вмешалась Лили.

Граф Набарро махнул мне, широко улыбнувшись, и коляска тронулась.

— Что еще за вольности, — забурчала моя надсмотрщица.

— Лили, вы видели, я не давала повода, я просто была вежлива и не более, — отмахнулась я.

Затем повернула голову и увидела, как городской сад покидают Эдит и Дамиан. Быстро же они нагулялись. На этом я потеряла к ним всяческий интерес и вновь обернулась к Лили.

— Почему вы промолчали, когда я взяла графа под руку? — полюбопытствовала я.

— Так вам же хотелось, — она пожала широкими плечами. — Сначала не хотелось, я не позволила, а потом хотелось, я же видела.

— Ничего мне не хотелось, — фыркнула я. — Скажете тоже.

— Хотелось, хотелось. А как подругу свою увидали, так и вовсе вцепились. А я чего лезть буду, тем более промеж двух петухов? Вон как гребни-то распустили, пока вы их друг дружке представляли, — усмехнулась женщина.

— Какие петухи, какие гребни, Лили? — в недоумении спросила я.

— Да как же. Граф этот да сынок Литина. Так взглядом друг друга и жгли, пока раскланивались, — пояснила она. — Тут известное дело, как только курочка…

— Лили! — возмущенно воскликнула я. — Вы на что намекаете?

— Да на вас, мадемуазель. И не намекаю, а прямо говорю, — насупилась женщина. — Сынок Литина с полчаса на берегу топтался, подругу вашу мариновал, пока вы смеяться шуткам графа изволили. Уж я-то приметила. Верно вам говорю…

Я всплеснула в негодовании руками. Ну что болтает?!

— Лили, запомните: Дамиан Литин — жених Эдит, а графу Набарро папенькины деньги нужны, только и всего. А вы тут уже теории курятника строите.

— Что видала, то и говорю, — проворчала она. — А вы не рычите на меня, всем бы на Лили рычать.

Она хлюпнула носом. Это было так неожиданно и умилительно, что я не удержалась, перебралась к ней и обняла.

— Не сердитесь, Лили, просто все это неверно, — уже мягче произнесла я.

— Вам видней, мадемуазель, — ответила женщина, утирая слезы.

На том и помирились. Когда мы приехали, дома уже был папенька. Я широко улыбнулась и бросилась ему навстречу. Папенька подхватил меня и приподнял над полом, щекоча своими пышными усами. Я зафыркала и рассмеялась, крепко обняв мэтра Ламбера за шею.

— Добрый день, папенька, — произнесла я, звонко целуя его в щеку.

— Добрый день, дитя, — ответил папенька и поставил меня на пол. — А где наша мадам Ламбер?

— В городском саду с мадам Набори, — ответила я. — Идемте обедать.

Папенька приобнял меня за плечи и кивнул. После я поспешила переодеться и помыть руки, а папенька направился сразу в столовую. То, что матушка гуляет отдельно от меня, его явно удивило, хоть мэтр Ламбер и не высказался по этому поводу. Значит, матушкиных планов не знал. Что же она задумала? Впрочем, не стоило гадать — это же моя матушка. И я не стала.

Сама мадам Ламбер вернулась, когда мы с папенькой уже обедали. Она вплыла в столовую, поцеловала папенькину макушку и направила на меня испытующий взгляд. Я растерянно улыбнулась, не понимая, что она ждет от меня. Матушка хмыкнула и уселась за стол. Вскоре столовая наполнилась ее голосом. Она рассказывала, как было хорошо сегодня в городском саду и про новые мелодии, что играл оркестр. И много еще про что, не забывая кидать на меня вопросительные взгляды. Такие же взгляды кидал на матушку папенька.

Когда обед был окончен и папенька удалился в свой кабинет, велев матушке прийти к нему, она подсела ко мне и взяла за руку.

— Ну? — жадно вопросила мадам Ламбер. — Рассказывай!

— Что рассказывать, матушка? — недоумевала я.

— Как твой день? Может, были неожиданные визитеры? — и взгляд ее вновь исполнился хитрым блеском.

— Эдит заходила, — ответила я. — Мы поговорили недолго, и она ушла. После с Лили прокатились в городской сад. Там встретили графа Набарро, и он составил нам компанию. Мы мило пообщались, и он просил разрешения вновь посещать нас. Я ответила, что всё в вашей с папенькой воле.

— И? — матушка отстранилась, глядя на меня странным взглядом. — И это всё? Больше посетителей не было?

Я отрицательно покачала головой.

— Ничего не понимаю, — произнесла она, глядя на свои руки. — Он же просил позволения… Ладно, спрошу прямо: молодой Литин навещал тебя?

— С чего ему навещать меня? — удивилась я. — После ухода Эдит я выглянула в окно и увидела, как Дамиан встретил ее, подарил ей букетик фиалок, и они удалились. После встретились в городском саду, но быстро распрощались. Всё.

— Всё?!

— Матушка, вы меня пугаете и озадачиваете, — я сокрушенно посмотрела на мадам Ламбер.

— Значит, проныра Матьес… Ладно, не будем торопить события. Надеюсь, ты приятно провела время, — матушка улыбнулась, поцеловала меня в лоб и покинула столовую, оставив меня гадать в одиночестве о странностях ее поведения.

— Ада, Адалаис Ламбер! — матушка коршуном влетела в мою комнату и всплеснула руками. — Какого черта… прости, Всевышний. Почему ты в таком разобранном виде?

Я отложила томик стихов и подняла недоуменный взгляд на мадам Ламбер. На улице с самого утра зарядил дождь. Унылое серое небо навевало меланхолию, потому я забралась в любимое кресло у окна, завернулась в плед и читала лирические стихи, не помышляя об иных развлечениях.

— Немедленно приводи себя в порядок, мы ожидаем гостей, — велела она и вышла из комнаты.

— Какие гости в такую погоду? — проворчала я, с сожалением поднимаясь с кресла.

Лили уже спешила ко мне, чтобы собрать волосы в прическу и помочь облачиться в более приличествующее случаю платье. На мои расспросы она пожала плечами и усадила на стул перед зеркалом в золоченой раме. Матушка вернулась, когда я расправляла складки своего платья.

— Хороша, — отметила матушка. — Чудо как хороша. Но давай сделаем тебе румянец.

— Матушка! То будь бледной, то румяной — вы сами не знаете, что желаете, — возмутилась я, выскальзывая из-под ее рук с баночкой румян.

— Точно. Бледной и румяной. Сейчас пудру принесу, — тут же решила мадам Ламбер и опять скрылась. — И помаду, — услышала я ее голос, быстро сунула ноги в туфельки и выскочила на лестницу, завязывая ленты на туфлях уже там, чтобы матушка со своими идеями до меня не добралась. — Может, и брови подсурьмить? — а эти ее размышления вслух и вовсе согнали меня вниз.

Кого же мы ждем? Кого-то важного, раз матушка так хлопочет. Но к чему меня уродовать своей косметикой? Это совершенно лишнее. Независимо передернув плечами, я спустилась под защиту папеньки, сидевшего в гостиной и курившего трубку. Это было папенькино развлечение в дождь — как мое чтение стихов. В остальное время мэтр Ламбер не курил. Но запах ароматного табака, стук капель по стеклам, уютно потрескивающий камин — все это было приятным по своей сути и навевало слегка грустные мысли.