За гранью - Микаэль Крефельд

Он продолжил путь по Амагерскому шоссе, затем свернул на Юдерландсвай, где располагались большие центры, торгующие автомобилями, авторемонтные мастерские и крупные автобусные предприятия. Маша обратила внимание на выстроившиеся в ряд разноцветные двухэтажные автобусы, на которых летом по городу возят экскурсии, сейчас они стояли под навесом. Много лет назад, только приехав в Данию, они с мамой попали на такую экскурсию. Мама была просто в восторге, а Маша мечтала лишь поскорее зайти в туалет. Сейчас, глядя в окно, Маша подумала, как здесь все не похоже на пятизвездочные отели, к которым она привыкла, и уже пожалела, что согласилась ехать сюда.

– Ну, вот мы и на месте, – сказал Игорь, сворачивая на неосвещенную парковочную площадку.

Впереди высилась заброшенная авторемонтная мастерская. Здание стояло с разбитыми окнами, фасад был весь разрисован и покрыт надписями-граффити.

– Я отпускаю ему ровно полчаса и ни секундой больше, – сказала она, выходя из машины.

Они пересекли покрытую грязью площадку – и остановились перед дверью рядом с большими синими воротами. При входе в рабочий ангар на них пахнуло смазочным маслом. Маша невольно зажала рукой нос и начала дышать ртом. В дальнем конце огромного зала за столом в клубах табачного дыма сидели четверо мужчин среднего возраста.

Маша и Игорь двинулись к ним вдоль длинной смотровой канавы, протянувшейся из конца в конец. Собравшиеся пили водку и пиво из банок. Похоже было, что эта попойка не прекращалась с тех пор, как Игорь расстался с ними утром, выйдя от Каминского.

Лучан полуобернулся и, кинув на Игоря холодный взгляд, перевел глаза на Машу. Он вытер рот.

– Ну что, вернулся, привел свою кралю? – сказал Лучан, пуская в потолок струю дыма. – Посмотрим, хватит ли этого, чтобы покрыть твой долг.

Мужчины окинули ее оценивающими взглядами. Обменялись грубыми шутками и загоготали.

Лучан, пошатываясь, встал с табуретки:

– Симпатичная шлюшка. Ты ведь зарабатываешь тем, что трахаешься, верно? Вопрос только, умеешь ли ты это делать. Умеешь, а? – Он сделал неприличный жест.

Его приятели загоготали еще громче.

– Эту гадость я не собираюсь слушать, – сказала она, обращаясь к Игорю. – Мы уходим! Немедленно!

– Куда это ты собралась? – удержал ее Лучан, больно схватив за волосы.

Маша вскрикнула и стала вырываться. Взгляд ее был обращен на Игоря, тот неожиданно попятился.

– Давай раздевайся! Или тебе помочь? – Лучан начал сдирать с нее платье. Маша попыталась ударить его ногой, но он держал ее сзади, и она промахнулась. В отчаянии она смотрела, как Игорь удаляется к двери. – Помоги, Игорь! Помоги же мне, черт возьми!

Он беспомощно замотал головой:

– Прости, беби! Я был вынужден… у меня не оставалось выбора… прости…

Лучан стиснул ей шею своей ручищей так сильно, что она едва могла продохнуть, и сорвал с нее платье. Она чувствовала его запах. Ощутила, как его липкая рубашка прижалась к ее оголенному телу.

– По мне нет ничего лучше, как обламывать молодых шлюшек, – просипел он.

Маша продолжала звать на помощь Игоря, когда тот уже закрыл за собой дверь.

* * *

На трясущихся ногах Игорь поплелся к своему «БМВ». Подойдя к машине, он наклонился, опершись на радиатор, его вырвало прямо на ветровое стекло и новенькие белые «адидасы». Сзади послышались шаги. Отерев рот, он обернулся.

Перед ним стоял Каминский, устремив на него равнодушный взгляд:

– Ты не мог иначе. Самое главное для человека – честь. Долги надо платить.

– Знаю.

– Не ожидал, что тебе удастся заманить ее в эту дыру, – сказал Каминский, оглядывая здания мастерских. – Должно быть, она очень тебе доверяет. Любит тебя.

Игорь открыл дверцу и сел за руль.

Каминский нагнулся к нему.

– Лучан, по крайней мере, проявил великодушие, оставив тебе машину. Будь осторожен на дороге, – закончил он и захлопнул дверцу.

Кристиансхавн, 2013 год

Непрекращающийся лай бил в уши Томаса как кузнечный молот. От этого звука невозможно было укрыться. Он открыл глаза. Через окошко в люке над головой лился дневной свет, вызывая нестерпимую резь в глазах.

– Да перестань же ты гавкать, – буркнул Томас.

В тот же миг Мёффе вскочил к нему на кровать. Огромный английский бульдог начал усердно вылизывать ему лицо, и Томас тщетно пытался отпихнуть собаку.

– Твой пес ночевал у меня, – раздался из каюты голос Эдуардо.

Томас попробовал встать, но голова так болела с похмелья, что он тут же повалился обратно. Мёффе, очевидно, воспринял это как приглашение продолжить вылизывание хозяйского лица. Кое-как усмирив собаку, Томас почесал ей за ухом, и Мёффе с ворчанием улегся, притулившись под боком у хозяина.

– Твой пес навалил у меня в кокпите здоровенную кучу.

– Уж лучше у тебя, чем тут, – буркнул Томас.

– Что ты сказал? – спросил Эдуардо, просовывая в дверь голову.

– Говорю, что это очень стыдно.

– Кофе у тебя найдется?

Томас неопределенным жестом ткнул пальцем в пространство. Эдуардо принялся искать по ящикам и шкафам, шумно хлопая дверцами. Эти громкие звуки заставили Томаса наконец подняться с постели. Тотчас же к горлу подступила тошнота. Удержаться не было никакой возможности. Организм желал освободиться немедленно. Томас рывком отворил дверь ванной комнатушки и тут же вспомнил, что туалет забит и не работает. Желудок сжался в комок, готовясь к извержению. Счет времени шел на секунды. Томас метнулся мимо копавшегося на кухне Эдуардо и пулей вылетел из каюты на палубу. Он едва успел подскочить к поручням, прежде чем все выпитое накануне фонтаном вырвалось наружу. Палуба под ногами ходила ходуном, голова трещала так, что вот-вот, казалось, лопнет. В глаза ударила вспышка, за ней вторая и еще одна. Со стороны канала раздавались громкие голоса, и он медленно поднял голову посмотреть. В тот же миг перед ним возник проплывающий по каналу прогулочный катер, битком набитый японскими туристами, которые спешили запечатлеть его позор. Он повернулся к ним спиной и плюхнулся на палубу. На пороге появился Эдуардо, Томас поднял на него глаза.

– Я не ожидал. Разве сезон уже начался? – произнес он, тыча большим пальцем себе за спину, где проплывал экскурсионный катер.

– Похоже, Ворон, они круглый год плавают.

– Правда? – Томас ощупал свое лицо и почувствовал боль в распухшей щеке. – Не говори ничего. Как же я расшибся. Должно быть, падал вчера.

Эдуардо молча кивнул.

– До свиданья, Эдуардо, – раздался нежный девичий голос с принадлежавшего Эдуардо кеча, пришвартованного перед яхтой Томаса. Эдуардо обернулся и послал воздушный поцелуй белокурой девушке, махавшей ему с крыши каюты.