Снежная сестрёнка - Майя Лунде

Подсвечник стоял на полке на самом видном месте, перед коробкой с ёлочными игрушками. За прошедший год он сильно потемнел. Я взял его и отнёс на кухню. Порывшись в шкафу, я отыскал в самом углу порошок для чистки и тряпочку, натёр подсвечник порошком, дал постоять немного, чтобы средство подействовало – я видел, папа всегда так делал, – а потом стёр порошок.

Подсвечник стал приобретать свой настоящий цвет.

Я всё тёр и тёр, пока не убедился, что все тёмные пятнышки пропали. Потом я водрузил подсвечник в центр обеденного стола и залюбовался. Таким он и должен быть: блестящим, отливающим золотом.

Теперь дело за свечами.

Я перерыл все ящики на кухне и наконец нашёл старую пачку стеариновых свечей и коробóк спичек. Раньше мама с папой часто зажигали свечи, особенно осенью, когда вечера становились темнее. Но этой осенью им, видимо, хватало люстры. Эта пачка, должно быть, завалялась с прошлого года. Свечи оказались белыми, но это уже было неважно.

Я вынул четыре штуки и вставил их в подсвечник. Свечи никак не хотели стоять ровно, поэтому я подоткнул их фольгой – я видел, папа всегда так делал. Я зажёг свечи и отступил на несколько шагов назад.

Пусть свечи белые, а не сиреневые, в остальном всё было как раньше. Во мне вспыхнул маленький огонёк радости. Теперь и у нас наступил настоящий адвент!

И тут вошёл папа. Он прошёл к кофеварке подлить себе кофе и явно не заметил подсвечника на столе.

Я кашлянул.

– Ой, – сказал папа, – ты простудился?

– Да нет.

– Ты шарф не забываешь надевать?

Он налил себе полчашки кофе и собрался было идти обратно в гостиную. Я опять кашлянул, уже погромче.

Папа остановился и посмотрел на меня.

– С тобой всё в порядке?

Свечей на столе он так и не заметил. Мой прежний папа сразу бы увидел. Он всегда сразу всё замечал, особенно мои проделки. Но этот клон будто спит на ходу! Пожалуй, он вообще не заслуживает того, что я украсил кухню к адвенту.

Я сглотнул.

– Я украсил кухню, – пробормотал я и кивнул на подсвечник на столе.

– О! – произнёс папа. – Смотри-ка ты!

– Да, – сказал я. – Посмотри!

– Где ты его нашёл?

– В подвале, в кладовке.

– Вот как. – Он вздохнул. – Уже три свечи, да…

– А завтра зажжём четвёртую, – произнёс я.

– Как быстро летит время.

– Да, – сказал я.

– Сам, значит, решил…

– Ну вы же забыли.

– Да, пожалуй, что так.

– Так что я решил сам, – подтвердил я. – Я его отчистил, как ты обычно делаешь.

– Хорошо, – одобрил папа. – Молодец, Юлиан!

Было не похоже, что он говорил искренне, поскольку взгляд его по-прежнему был каким-то отстранённым. Он потрепал меня по волосам, взял чашку и ушёл обратно в гостиную.

А я остался на кухне. Один. С четырьмя свечами на столе. Теперь мне казалось, что свечи тоже выглядят грустными и одинокими. И они не того цвета. Я поскорее их задул. В воздухе остался висеть голубой дымок. Отвратительно. «Идиотские свечи, – подумал я. – Идиотский адвент».

Я поднялся к себе в комнату и громко захлопнул за собой дверь, но этого наверняка никто не услышал. Я шмякнулся на кровать и зарылся лицом в подушку. Я пролежал так, уткнувшись в неё, пока мне не пришлось приподняться, чтобы вдохнуть. «Думай о хорошем, Юлиан, – сказал я себе. – О чём-нибудь хорошем».

Обычно, когда мне надо было подумать о хорошем, я думал о сочельнике. Но сейчас это было бесполезно.

Похоже, Рождество у нас дома отменяется.

И тогда я вспомнил Хедвиг. Её ласковое лицо, улыбку. Я попытался вспомнить, как звучит её смех, добрый и безудержный.

Это помогло.

«Хедвиг, – думал я, – она была так добра ко мне».

Пора и мне проявить к ней доброту. По-настоящему её порадовать.

И я понял – я точно знаю, что нужно сделать.

Я встал с кровати, подошёл к письменному столу и взял копилку. Если я потороплюсь, то точно успею до закрытия магазина.

– Доброе утро! – крикнул я, влетая в прихожую Хедвиг.

Было всего девять, но я не мог больше откладывать. Я купил подарок Хедвиг вечером накануне и с тех пор не мог дождаться встречи с ней.

Хедвиг смотрела на меня с удивлением.

– А ты ранняя пташка, – сказала она. – Ты такой красный! Бежал, что ли?

– Да нет, – соврал я. – Ну… не всю дорогу.

Я не мог сдержать улыбки. От ожидания у меня внутри всё кипело.

Я поскорее сбросил куртку и ботинки. Хедвиг была явно заинтригована. В доме стояла тишина. Я открыл рюкзак и достал подарок, упакованный в синюю бумагу с розовыми цветочками. Я попросил продавщицу найти обычную бумагу, не рождественскую – не хотел, чтобы на ней были всякие там Юлениссе. Ведь мой подарок не имел никакого отношения к Рождеству.

– Это мне? – спросила Хедвиг.

Она выглядела такой удивлённой, что я рассмеялся.

– Ага, тебе!

– Но ведь Рождество ещё не наступило.

– А это не рождественский подарок, – сказал я. – Ну бери!

Мне пришлось сунуть подарок ей прямо в руки, чтобы она наконец взяла его.

Хедвиг вертела подарок в руках и разглядывала его, потом потрясла и осторожно сжала.

– Он небольшой, – наконец проговорила она.

– Ага.

– И мягкий. Некоторые говорят, что мягкие на ощупь подарки скучные, но я с этим не согласна. Подарки скучными не бывают. В этом вся прелесть подарков. Ведь они в упаковке, а это само по себе уже интересно. Только когда развернёшь, поймёшь, скучный подарок или нет. Поэтому, пока ты его не распаковал, говорить, что мягкие на ощупь подарки скучные, неправильно. Я так считаю.

– Да, – сказал я. – Пожалуй, ты права.

– И бумага такая красивая!