Букет кактусов - Лариса Уварова

Но на самом деле то, чего она боялась, уже произошло. Сердце Саши, еще только открывая в себе способность учащенно биться от взглядов Рэя, песен Даниэля, шуточек Вити Морозова, румяного бородача-рабфаковца, от знаков внимания многих других парней, – ее сердце было тут же безжалостно похищено человеком, которого, казалось, нимало не интересовали ни методы, ни последствия этой операции. Человеком, который был настолько в себе уверен, что даже не счел необходимым сражаться за сердце девушки с другими претендентами. Он просто выбрал его – и отложил для себя, как откладывают понравившуюся вещь в магазине, чтобы после вернуться с деньгами и оформить покупку.

Не раз, не два, конечно, Саша прокручивала в памяти тот их единственный первосентябрьский вечер. Вспоминала слова, взгляды, жесты, улыбки и полунамеки, так и сяк раскладывала из всего этого свой собственный «пасьянс»: что может значить то и что – это?.. Борис был неотразим – с первой минуты свидания и до последней. Или, по крайней мере, отчаянно старался быть таким. Но почему-то, при всем том, что он по-прежнему казался Александре старым знакомым, при том, что он все больше интересовал ее и притягивал, девчонку весь вечер не покидало какое-то странное, смутное чувство тревоги. Словно она находилась в зоне законсервированного ядерного реактора, этакого «второго Чернобыля», и знала, что в любой миг губительная энергия может продрать защитный саркофаг к чертовой матери, и тогда...

Ох, уж эта первая минута! Особенно часто вспоминалось Александре, как она, расфуфыренная, величаво выплыла из арки своего дома и... никого не увидела! «Ангел-хранитель» спрятался за толстым стволом старого тополя, да так профессионально, что даже обойдя кругом гиганта, девушка ничего не заметила и не услышала ни шороха. Она уже готова была разреветься от злости и обиды, но тут на глаза ей легли сильные ладони.

– Вы не меня потеряли, миледи?

Саша порывисто обернулась, готовая нарушить собственные традиции взаимоотношений с сильным полом и выцарапать нахалу его бесстыжие серые зенки. И... не сразу узнала Жемчужникова. Куда девался вихрастый паренек в потертой джинсовке, порой смахивавший на подростка? Борис как будто бы даже стал выше ростом, и уж конечно – старше. Его пышные светлые волосы теперь лежали красивыми блестящими волнами. Серые летние брюки – под цвет глаз, черный жилет – «пара» к начищенным до блеска башмакам, и безупречно белая свободная рубаха с расстегнутым воротом, которая так соблазнительно подчеркивала смуглую обветренную кожу «стройотрядовского волка»...

Не отрывая от ее лица «бесстыжих зенок», Борис со вкусом поцеловал пальчики Александры, которые минуту назад были готовы попортить его мужское великолепие.

– Привет, Шурик! Здорово я тебя наколол, а? Ну, прости, прости! Выглядишь потрясно. Впрочем, я тоже соответствую, правда? – Самодовольно ухмыльнувшись, Жемчужников крутанулся на каблуках, демонстрируя себя. – Итак, какие будут предложения у миледи по поводу дальнейшей программы? Что до меня, то я за максимум.

От «максимума» – то есть от ресторана – Саша отказалась наотрез, и Борис не стал настаивать.

– Ладно, – сказал он, – мы поступим проще: я подарю тебе этот город. Надеюсь, до сих пор никто еще не делал миледи такого королевского подарка?

Разумеется, это предложение не отличалось оригинальностью, но Александре оно понравилось.

– А разве этот город твой, чтобы его дарить?

– Еще бы! Здесь я родился и живу уже двадцать шестой год. Мой дом в двадцати минутах ходьбы отсюда, на улице Комиссаржевской.

– Врешь!

– Что ты имеешь в виду? Что живу так близко или что я такой старый? И то и другое – истинная правда. Могу даже паспорт показать, хотя ты и не милиционер.

– Нужен мне твой паспорт... Я с тобой регистрироваться не собираюсь. Просто я думала, что ты не из Воронска и живешь в общаге. Даже не знаю, почему.

– Зато я знаю. Все так думают, потому что я независимый и самостоятельный.

– И ужасно хвастливый – скулы набок воротит!

– Это вовсе не похвальба, коллега, а простая констатация факта. И вообще: нам ли, журналистам, не знать, что первое впечатление очень часто обманчиво... Не будем далеко ходить за иллюстрациями. Что ты скажешь, к примеру, о социальном статусе нашего друга Дейла?

– Дани Кулика? Ну, по-моему, тут все просто. Вот уж он точно живет с родителями где-нибудь на Комиссаржевской или Плехановской. Типичный профессорский сынок, этакий потомственный интеллигент...

Конец ее убежденной речи потонул в веселом смехе Бориса.

– Вот тебе и доказательства, Шурик! Попала пальцем в небо. Дейл – единственный из нас четверых, который приехал сюда учиться из глубинки. Из глухого-глухого села в Липецкой области. Насчет его папы, которому ты щедро присвоила профессорский чин, вообще ничего не известно: говорить об этом не положено, табу! Я думаю, его никогда и не существовало – в качестве отца, я имею в виду. Единственное, что ты более-менее угадала, это насчет наследственной интеллигентности: его мать тридцать лет проработала сельским библиотекарем. Библиотека там у них хорошая, Данька из нее не вылезал, вот и стал шибко грамотным... А профессорский сынок в нашей компании все-таки есть: между прочим, это Филя. Его отец заведует кафедрой в политехе. Хотя, между нами, этому типу больше подошло бы родиться от циркового клоуна и дрессировщицы собачек!

– Однако! Лихо же вы, коллега, клеите ярлыки своим друзьям. А кто твои родители, «самостоятельный и независимый» Боря Жемчужников?

Лишь только Саша произнесла это, тут же поняла, что сказала что-то не то. От веселости ее спутника не осталось и следа. С минуту Борис смотрел куда-то вбок, прищурившись. Потом сказал хрипло:

– Мама умерла, когда мне было десять. Отец – четыре года назад. Разбился на машине. Так что я сирота, Шурик! Выгодный жених: некому будет пилить невестку. А ты говоришь, что не собираешься со мной регистрироваться, глупенькая!

Девчонка поймала его руку.

– Прости, я и подумать не могла... Прости, Боря!

– Брось, все нормально! – Он взглянул на подружку и улыбнулся, а сильная рука с готовностью сжала пальцы Александры. – Я уже давно не маленький мальчик.

– Значит, ты теперь живешь один?

В глазах Бориса неожиданно появились какие-то совсем новые огоньки, а его усмешка испугала Сашу.

– Если б... Вот тогда бы я и в самом деле был выгодным женихом. Но мой папочка – царство ему небесное! – в свое время был так добр, что подарил мне мачеху. Ее-то он и оставил мне в наследство. С ней мы теперь делим наши тридцать восемь квадратных метров. И общую пламенную цель жизни: поскорее сжить друг друга со света... Шучу, шучу! Но доля правды в этой шутке есть. Теперь ты понимаешь, почему я вряд ли скоро смогу пригласить тебя к себе? Ольга Геннадьевна готова запустить свой ядовитый зуб в любого моего гостя, а особливо – в гостью. В каждой девушке, переступающей порог нашей берлоги, она видит потенциальную претендентку на ее жилплощадь.