Агент алеф-класса - Селина Катрин

– Керрисон просила за тебя. – Голос начальницы прозвучал неожиданно мягко. – Я перепроверила и лично убедилась в том, что ты ни разу не ходила в отпуск вот уже как несколько лет.

– Вы прекрасно знаете, что агент – это не профессия, это состояние души. Я не хочу в отпуск.

– Знаю, – легко согласилась начальница. – Именно поэтому ты отстраняешься от работы на целый месяц.

Целый месяц?.. От бессилия мне захотелось завыть. Что может делать человек, не имеющий близких друзей и семьи, любимого хобби или домашнего питомца, приученный к колоссальным физическим нагрузкам и логическим загадкам, тридцать дней подряд? Разве можно придумать для меня наказание хуже?

– Если агентство не нуждается в моих услугах в ближайший месяц, может, вы разрешите погрузить меня в анабиоз на это время? – я сделала слабую попытку хоть как-то скрасить предстоящие дни отпуска.

– Исключено, – разом обрубила все мои надежды эльтонийка. – Док сообщила, что у тебя слишком большая концентрация препаратов в крови от последних заданий. Тебе необходимо очиститься, а для этого требуется движение и хорошее кровообращение.

Стерва. Не Кэйти. Глэнда. Ведь прекрасно понимает, что работа для меня необходима как воздух. Могла бы нагрузить чем-то простым, для чего не потребуются изменения во внешности, но нет, специально отправляет в отпуск.

– Это всё?

– Да, агент Керроу. Это всё. Можете идти.

– Спасибо. Служу Эльтону.

Из здания Эльтонийской Службы Разведки я вылетела на первой космической. В прямом смысле.

Полдня от клокочущей злости я громила собственную квартиру, пытаясь выплеснуть наружу то, что калёным железом выжигало внутренности. Осознание, что, согласно протоколу, Э-Эс-Эр сотруднику, пребывающему в отпуске, запрещено посещать офис, а тренажёрный зал для агентов находится именно там, стало последней каплей моего самообладания. Я в кровь разодрала костяшки пальцев, перебила всё, что можно было разбить и даже то, что считалось сделанным из антивандальных материалов. Робот-уборщик от страха пискнул что-то невнятное и спрятался в подсобном помещении. Особенно не поздоровилось зеркалам. Глядя на собственное перекошенное от ярости отражение с лицом незнакомки, я почувствовала, что медленно задыхаюсь. Мне в буквальном смысле стало нечем дышать.

И в тот момент, когда я думала, что хуже уже быть не может, позвонила мама.

– Принять вызов, отключить визуализацию образа с моей стороны, – произнесла я севшим голосом.

– Ксандрюша, девочка моя, что-то мы давно не общались. Как у тебя дела? Как работа? Ой, что-то со связью! Почему я тебя не вижу? – выпалила на одном дыхании невероятно красивая эльтонийка.

Я хмыкнула, рассматривая маму, которая выглядела как моя ровесница. Золотистый цвет лица, ровная гладкая кожа, лоб без намёка на морщины, красивый миндалевидный разрез глаз. Судя по всему, она снова летала на Миттарию к своему косметологу.

– Мам, мы разговаривали последний раз два с половиной года назад. Ты отказалась назвать имя и расу моего отца, если помнишь, – произнесла я устало.

– Ой, кто старое помянет, у того хвост облысеет. И вообще, неужели я должна помнить, как зовут всех моих поклонников? – звонко рассмеялась эльтонийка словно остроумной шутке, а затем резко понизила голос до раздражённого шёпота. – И перестань уже «мамкать», вдруг кто услышит? Для тебя Элеонора или просто Элен. Мой продюсер уверен, что мне всего семьдесят!

– Опять к Джордано летала? Ты в курсе, что нельзя делать более одного омоложения за десять лет?

– Ой, да всё это глупости… – Элен легкомысленно махнула рукой. – Джордано лучший из лучших косметологов в галактике. Тем более ты сама знаешь, что в моём бизнесе, да и на Эльтоне, внешность – это всё.

Да уж, для Элеоноры внешние данные всегда была самым главным критерием во всём. Она даже всё моё детство хвасталась перед подругами, словно породистым щенком, а я боялась, что когда-нибудь выяснится, что мои гены не настолько идеальны, как хотелось бы того матери, и в них нет-нет да и завалялась рецессивная аллель.

Я горько хмыкнула.

– Смотрю, ты совсем не изменилась, по-прежнему верна лишь одному мужчине в галактике – своему косметологу.

Ирония моей фразы заключалась в том, что самый известный косметолог на Миттарии Джордано Джулли предпочитал в личных отношениях мужчин.

– Вот ты с моё поживёшь и сама поймёшь, что импланты и инъекции ботокса – вещи жизненно необходимые для любой уважающей себя женщины, – серьёзно заговорила Элеонора.

Она любила меня поучать, а я в это время грустно думала о том, насколько мы с ней разные. Я в отличие от неё мечтала о том, чтобы хотя бы месяц походить со своим настоящим лицом, а не накачанным ботоксом и прочей дрянью.

–… Ты меня вообще слышишь? – донёсся голос мамы.

– Да-да, слышу, ма… Элен. Слышу. Ты с какой-то целью звонишь или просто так?

– Конечно, я звоню, чтобы узнать, как ты поживаешь! – тут же возмутилась Эленора и, противореча самой себе, вновь понизила голос. – Слушай, Ксан, тут такое дело… ты же помнишь мою подругу Лирис?

Я кивнула. Как тут не помнить лучшую подругу Элен, которая на пятнадцатый день рождения подарила мне презервативы со словами «чтоб у тебя не получилось так, как у твоей мамки». Спохватилась, что меня не видно и ответила:

– Да-да, конечно, помню.

– В общем… – Элен замялась. – Лирис на днях родила. Мальчика.

Наступила долгая минута молчания. Проекция мамы просто смотрела на меня, в её глазах не было печати или грусти, лишь надежда на то, что я опять ей помогу.

– Когда капсулу отправляете? – спросила, сжав зубы.

Элен тут же оживилась.

– Послезавтра утром.

– Хорошо. Я подготовлю необходимые бумаги для космопорта от имени Аппарата Управления Эльтона и скажу, что это дипломатическая капсула с особо ценным грузом, досмотру не подлежит. Никто не узнает, что у Лирис вообще был сын.

– Ой, спасибо, Ксаночка, ты у меня такая умничка, такая…

Элен искренне обрадовалась, а я прервала её бурную радость тяжёлым и хмурым:

– Я это не для Лирис делаю, а для её сына. Он ничем не провинился и не заслужил такую мать. Всё, отбой.

Красивое лицо Элеоноры вытянулось от удивления и непонимания, но прежде, чем она успела что-то спросить или сказать, связь оборвалась, и проекция потухла.

Ещё несколько долгих минут я сидела на краю кровати, с силой сжимая кулаки и ненавидящим взглядом прожигая браслет коммуникатора. Элен так и не перезвонила. Что ж, она попросила о помощи, добилась моего согласия, и больше ей от меня ничего было не нужно. Пребывая в полной уверенности, что я работаю в канцелярии Аппарата Управления Захраном, она время от времени просила меня сделать одолжения для своих подруг. И я делала. Ненавидела себя за это, но делала, потому что понимала, что на Эльтоне с такими матерями малышам будет ещё хуже. Единственное, чем я могла помочь новорождённым, так это пользуясь своими связями в Э-Эс-Эр, оформить для них документы.