Как курица лапой - Энн Файн

— Только сначала меня запусти, а! — заныл он.

— Нет, — говорю. — За меня кто мою работу будет делать? С тобой только начни — завязнешь, это бесконечная история.

Он печально засел за свое карябанье.

Бесполезно. Я не мог сосредоточиться. Наконец отложил ручку и достал из конверта фотографии, которые он принес показать мне.

— Я уже говорил тебе и скажу снова. Я не могу понять, как человек, уместивший в крошечной спальне восемнадцать моделей размером с хорошего слона, не отломав при этом ни одной детальки, не в состоянии списать слово из словаря, не потеряв его на странице миллион раз?

Я снова глянул на его листок.

— Или написать шесть слов в строке, не заехав за край листа.

Глядите, что у него вышло на этот раз.

Я пощупал его руку.

— Это те пальцы, что построили трехметровую Эйфелеву башню из спагетти?

— Из макарон.

— Без разницы. — Я щелкнул его по голове. — Это те мозги, которые придумали, как на Хэллоуин заставить маску сестры мигать оранжевыми и зелеными лампочками? Это тот парень, что вставил все штекеры обратно по своим местам, когда Бен Бергонци наступил на них своим громадным копытом?

— Это другое, — грустно сказал он. — Про клей, провода и прочее не нужно учить.

Я покачал головой.

— Ты попал не туда, — говорю. — Тебе здесь не место. Здесь тебе только подрывают уверенность в себе. Тебя должен натаскивать кто-то, кто строит мосты, изобретает цветовые табло для знаменитых музыкальных групп во время туров или пишет вирусы для айфонов.

— Это мне подошло бы.

— Ничего, осталось всего… — я проделал в уме нехитрые вычисления. — Всего тысяча шестьсот сорок шесть дней.

Он поднял голову, заинтересовавшись.

— До чего?

— До того, как ты сможешь заняться тем, что у тебя хорошо получается.

Он жадно впился взглядом в раскиданные по парте фотографии.

— Тысяча шестьсот сорок шесть дней…

Я глянул на часы.

— И один из них очень быстро подходит к концу, — предупредил я. — Так что хватай ручку и скорей приступай к своему Сногсшибательному представлению местного масштаба.

— Я застрял.

— Ты просто старайся. Никто не ждет, что ты выиграешь приз.

— Один раз я выиграл, — гордо сказал он.

— Правда?

Я слушал краем уха. Поскольку внезапно, прямо в этот миг, мысленно увидел, о чем будет моя работа, от начала до последней страницы.

Но он решительно не отставал.

— Да. Выиграл приз. Два года назад на летней ярмарке.

Вид у него был до того гордый, что я, хоть и отчаянно жаждал воплотить собственную идею, не мог не спросить:

— За что приз?

— Там надо было сунуть голову в дырку в картонном стенде и терпеть, когда в тебя швыряются мокрыми губками. Я выдержал дольше всех.

Ну хорошо. Признаю. У меня есть сердце. И оно не из камня. Так вот, в тот момент мой недалекий сосед-двоечник с такой силой потянул за все струны моего сердца, что они едва не лопнули.

— Ладно, — сказал я, беря ручку. — Помогу я тебе.

И, отодвинув в сторонку собственную книжку, я принялся писать в его.

— Я же так не делаю, правда?

— Неправда. Как раз так и делаешь.

Я вручил ему ручку.

— Ну давай. Напиши пример.

— Я? У меня отвратительно получаются примеры. Ты же знаешь. Всегда ошибаюсь.

— Здесь никто, кроме тебя, не напишет так, как надо.

— Правда? — глаза у него загорелись. — А что написать?

— Напиши «блинчики». Там три одинаковых буквы. Если не ошибешься.

Он написал правильно — с моей подсказки.

— Прекрасно! — говорю. — Идеально! Теперь понимаешь, о чем я? Стой на своем. Чтобы никто не подумал, что это три одинаковых буквы.

— Значит, я могу писать все примеры?

— Никто кроме тебя этого не сумеет.

На следующий день мы писали заглавные буквы.

Угадайте, верхняя строчка — чьих рук дело?

Правильно.

На следующий день мы писали прописные буквы.

Угадайте, кто писал нижнюю строчку. Снова угадали!