Невыносимая мисс Пэг - Ксения Мирошник

Вот и сейчас, готовясь к встрече, я понимала, что в дверях отеля меня будут встречать именно по одежке. Внешний вид был крайне важен, чтобы портье не развернул меня у порога. Признаться, этот элегантный бордовый костюм я еще не надевала. Было некуда. Думала порадовать маму, если она приедет в столицу. Сел он идеально. Повозилась некоторое время с прической и макияжем. Ничего лишнего, строго и холодно. Добавила маленькую шляпку с короткой вуалью и перчатки как завершающие штрихи. Взглянув в зеркало, сама себя не узнала. Лицо после непростой ночи выглядело бледным и контрастировало с цветом наряда. Смотрелось странно, но удивительно притягательно.

До улицы Сен-Лазар, где располагался отель, доехала на такси. Сердце стучало в груди взволнованно, эта встреча и этот разговор не будут похожи на вечернее игривое щебетание, которое никого и ни к чему не обязывало. До сего дня все мои статьи были сугубо развлекательными, но после вчерашнего настроение интервью будет иным.

Я вошла в просторный холл древнейшего отеля столицы и, нацепив маску полнейшей уверенности, осмотрелась. «Хилтон Париж Опера» встретил меня утренней тишиной. Жильцы еще спали, а вот обслуживающий персонал, привыкший пробуждаться с первыми лучами или затемно, уже раскладывал приборы в ресторане, распределял почту и получал инструкции.

Вежливый портье мгновенно оценил меня взглядом и расплылся в приветливой улыбке:

– Чем могу помочь, мадемуазель?

– Я хотела бы передать записку в номер Анри Анена.

Сложно представить, сколько всего странного, пикантного, страшного или смешного эти люди видят, пока обслуживают господ. Хозяева престижных отелей всегда ценят в своих сотрудниках услужливость, деликатность и немногословность. Персонал должен уметь быстро реагировать, закрывать глаза на то, что их не касается, и действовать только в интересах отеля и его посетителей. Путешествуя с родителями, я хорошо это знала. Как и думала, портье не стал задавать лишних вопросов. Он положил передо мной чистый листок бумаги и карандаш.

Всю дорогу до отеля я сочиняла короткое, но емкое сообщение, которое заставило бы Армана Дюваля согласиться на встречу. Мои слова не должны звучать угрозой или нести в себе вызов, иначе мой поступок возымел бы противоположный эффект. Я совсем не знала этого человека, поэтому попытка у меня была всего одна. Черкнула несколько слов, поставила свои инициалы и передала записку портье, который тут же вызвал дежурного по нужному этажу.

Ждать пришлось довольно долго. То ли Арман обдумывал мои слова, то ли приводил себя в порядок. Сердце робко дрогнуло, когда дежурный подошел ко мне и учтиво поклонился:

– Мсье Анен приглашает вас к завтраку в свой номер.

Я задумалась, но только на мгновение. Принять предложение означало позволить собеседнику вести разговор с позиции силы, но, оценив свое внутреннее состояние, поняла, что не готова сражаться на его территории.

– Прошу вас, передайте мсье Анену, что я жду его в ресторане.

Не дожидаясь ответа, я развернулась и проследовала в открытые двери ресторана. По дороге мне встретился юноша с охапкой свежей прессы. Взгляд выхватил заголовок на первой полосе «Фигаро 41». Я резко остановилась и вытащила одну газету из стопки. Юноша чуть было не возмутился, но вовремя спохватился и ретировался, оставив меня гореть в огне. Заголовок о найденном в парке трупе Кароль Пети был моим, а вот дальнейшее заявление повергло в шок. Исправив мои заметки, Лакомб прямым текстом обвинил Армана Дюваля в жестоком изнасиловании и убийстве своей подруги, дочери известного промышленника Гастона Пети. Утверждалось, что именно Арман был последним, кто видел бедняжку живой.

Вслед за жаром внутри все похолодело. Под статьей стояло мое имя. Мне потребовалось время, чтобы вновь овладеть собой и постараться выровнять сердцебиение. Получилось не очень. Начищенный до блеска пол холла пошатывался, казалось, что мир перевернулся с ног на голову. Никогда прежде папаша Лакомб не поступал так со мной. Срочные статьи, продиктованные по телефону или переданные из уст в уста через доверенных людей не редкость для любого издания. Наша работа основана на доверии. Даже моя рубрика всегда несет в массы лишь достоверную информацию, подкрепленную фактами. Я предпочитала не оглашать информацию, в которой не была уверена.

Медленно приблизилась к первому попавшемуся столику и присела, ощущая, как дыхание вновь учащается. Паника не хотела так просто отступать. «Фигаро 41» не посредственное издание, довольствующееся лишь громкими заголовками, а хорошо зарекомендовавшая себя ежедневная газета с установившимся авторитетом и заслуженным доверием читателей.

– С вами все хорошо, мадемуазель? – склонился надо мной официант.

Я подняла голову и встретила искренне взволнованные голубые глаза совсем юного парня с румяными щеками.

– Да, – кивнула в ответ, а потом коснулась его локтя, – если вы принесете мне стакан воды, я буду признательна.

Юноша, обрадованный тем, что может быть полезен, тут же отправился выполнять просьбу. Я расстегнула пуговицы пиджака и положила сумочку с перчатками на стол. Этот ресторан стал тесным для меня, но встать и уйти не было сил.

С тех пор как я приехала в Париж, очень мало людей добились моего полного доверия и расположения. Мсье Лакомб стал одним из таких. Человек, чью семью я хорошо знала, у кого не раз бывала на ужине, с чьими детьми играла. После смерти первой жены папаша женился поздно, дети у него были еще маленькими. Поэтому поступок редактора стал ударом для меня. Он не просто обвинил отпрыска Дювалей в гнусном убийстве, что само по себе повлечет за собой последствия, но и отчего-то решил подставить меня.

Розовощекий юноша вернулся быстро, протянул стакан воды, который я жадно осушила, ощущая, как прохладные глотки немного успокаивают пламя внутри.

– Спасибо, – поблагодарила я и выдавила из себя улыбку.

– Может, вам подать завтрак? Чашечка ароматного кофе порою творит чудеса. – Столько приветливого благодушия было в его голосе, столько участия, что я догадалась, насколько плохо выгляжу.

– Как вас зовут?

– Эмиль, мадемуазель, – ответил он, чуть склонив голову.

– Вы правы, Эмиль. Принесите две чашечки кофе для начала, – попросила я его, предполагая, что Арману Дювалю крепкий напиток тоже не повредит.

Юноша удовлетворенно улыбнулся и снова удалился. А мне пора было брать себя в руки. Сбегать не входило в мои привычки, и лучше сейчас прояснить все, что случилось, чем прятаться от семейства Дювалей, не представляя, что меня ждет. Я поднялась на ноги, выбрала столик у окна и присела, развернувшись к входу в ресторан. Предпочитала видеть лицо Армана, когда он придет. Каким бы боевым ни был мой настрой, внутри все равно все сжималось, а руки холодели.

Мсье Дюваль вошел решительно, замер у входа, медленно осмотрел зал и остановил свой взгляд на мне. В животе завязался тугой узел, но я тоже смотрела только на Дюваля, чтобы он не заметил, как я напугана. Насколько могла спокойно скользнула по Арману взглядом, отмечая шикарный костюм графитового цвета, белоснежную сорочку, сверкающие запонки. Сейчас на его уверенном лице не было и тени вчерашнего веселья, не красовались ямочки, губы не расплывались в усмешке. Я не могла не заметить газету, зажатую в правой руке. Невольно сжала кулаки, спрятанные под столом, когда Арман Дюваль приблизился.