Менеджмент по-спартански. Железная воля - Вячеслав Летуновский

У нас, спартанцев, все настоящее и лучшее, и только то, что действительно нужно для жизни. Рынок не властен над нами, страсть потребления нам чужда, о роскоши речь не идет. Если стул, то это настоящий стул, который прослужит вам 20 лет; если стол, то и того больше; если доспехи, то это лучшие в Греции доспехи; если няньки, то лучшие во всей Греции; если цари, то самые доблестные и преданные своему народу; если воины, то самые сильные и храбрые. Сама обстановка в наших домах располагает нас к простоте и гармонии. Вы, современные люди, уже сами не знаете, что у вас настоящее, а что нет, что вам действительно необходимо, а что лишнее. Сначала освободите от лишнего ваши жилища, а потом ваши тела и души. Тогда и вам откроется дорога к настоящему и лучшему.

Во время своего тридцатилетнего путешествия я побывал в Персии, и там в одной из горных пещер я повстречал Заратустру[10]. Давно не беседовал с таким красноречивым человеком, хотя у нас в Греции много блестящих ораторов. Мы много с ним спорили, и лишь в очень немногом я смог с ним согласиться.

О государстве. Ты сказал мне, что государство — это ложь, Заратустра. Да, государство — это ложь, но ровно в той мере, в какой любое слово изреченное есть ложь. Государство есть форма жизни народа: не будет формы, и негде будет жить. Все дело в том, по народу ли его дом, на прочных ли основаниях он построен? Устойчивы ли эти основания, не рассыплются ли они под напором огня, воды и ветра?

И сейчас у нашего государства много врагов. Они говорят: время государств прошло, а на смену им идет время всемирных корпораций. Мне не нужны всемирные корпорации, Заратустра. Верю, если бы ты дожил до сегодняшнего дня и посмотрел в их зловещие пасти, пожирающие всякую живую жизнь, ты трижды пожалел бы о сказанных тобою словах.

Заратустра

Враги говорят, что государство нас угнетает, а сами только и мечтают, чтобы прорваться через наши границы, завладеть нашими ресурсами и сделать нас рынком потребления своих электронных побрякушек. Враги придумали слово «глобализация», всем объявив, что это правильно и неизбежно, а сами понимают под ней такой порядок вещей, где они одни на вершине пирамиды, а весь мир служит их интересам. Нам не нужна их глобализация. Но нам они нужны как враги, ибо в борьбе с ними мы лучше понимаем, кто есть мы сами.

О, ты многого не знаешь, Заратустра. Как и твой сверхчеловек, жизнь без государства стала красивой иллюзией, отправившей на тот свет не одну тысячу людей. Мы же любим свое государство и не отдадим его просто так в угоду разным иллюзиям.

О вечно живом Боге. Кто сказал, что Бог умер? Наверное, он сошел с ума, серьезная болезнь повредила его кровь. Бог с нами, пока мы любим друг друга и утверждаем на земле его живой порядок. В расширяющемся вихре галактик мы осознаем его живое дыхание. В предустановленной гармонии мира, позволяющей нам ее осознавать, мы предчувствуем его живой промысел. В предчувствии возвращения на вечную Родину, в неразрывной взаимосвязи всего живого, в неискоренимом стремлении к лучшему и вечному, во всем, что есть подлинно прекрасного на этой многострадальной планете, мы ощущаем его вечное присутствие.

О тысяче и одной цели. Как-то ты посетовал, Заратустра, что у разных народов цели разные, а у всего человечества нет единой цели. Люди подобны деревьям, а народы — видам деревьев. Деревья борются друг с другом за свет и жирную почву, у них тоже разные цели. У видов деревьев тоже разные цели, но каждый вид деревьев больше подходит своему виду местности. Так же и у животных. Животные объединяются друг с другом в стада и стаи, люди тоже объединяются друг с другом в народы. Многообразие живых существ и их целей создает неповторимую картину мира, пестрый ковер с миллионами узоров — вечную тайну для тысяч мудрецов, пытающихся разгадать эту загадку.

А ты не думал, Заратустра, что цель человечества — в самом этом многообразии, а попытка привести всех к одному знаменателю — неизбежное его обеднение и гибель? Знаю, что гибелью человечества тебя не удивишь и не испугаешь. Ты скажешь мне: «пусть быстрее погибнет последний человек», освобождая путь сверхчеловеку. Глупый мечтатель! Гибель человечества — это просто гибель, после которой не будет ничего. И вы, современные люди, увы, совсем недалеки от этого.

О любви к ближнему. Ты говорил мне, что любовь к дальнему лучше, чем любовь к ближнему. О, сколько сумасшедших повстречал я на своем пути, Заратустра! Одни любили американцев, другие — японцев, третьи — индийских богов, четвертые любили инопланетян. Как же далеки они были от жизни, а жизнь от них! Как же ты не заметил, что жизнь стучится и зовет нас через наших ближних! Сын пришел из школы, его обидели несправедливые учителя, верный пес сильно поранил лапу и не может справиться сам, и даже мой разговор с тобой, Заратустра, — все это мое ближнее. И только отвечая на зов моего ближнего, я становлюсь человеком, т. е. самим собой.

Ты прав, Заратустра, что в ближнем не все свято, в нем много путаницы и соблазнов, но для того нам и даны наше сердце и наш разум, чтобы различить верное от неверного, истинное от ложного. Я с тобою, Заратустра, когда ты призываешь нас к лучшему будущему, заставляя поднять голову над суетой настоящего, но я против тебя, когда ты пытаешься разрушить нашу любовь к ближнему, наполняющую наше бытие жизнью и смыслом.

О том, чтобы превзойти самого себя. Ты говоришь о том, что люди должны превзойти самих себя, Заратустра. Звучит красиво, я бы даже сказал: соблазнительно звучат твои слова, Заратустра. И были люди, которые соблазнялись этими словами, убивая себе подобных. Но разве может бабочка превзойти куколку? Что толку от того, что гусеница скажет: мы должны превзойти самих себя, хватит ползать, мы рождены для полета. Разве что она увлечет десяток других гусениц к краю ветки, слетев с которой они навсегда лишат себя возможности стать бабочками? Ну, а куколка? Что хорошего в бытии куколкой? В своем растительном существовании куколка — это ведь шаг назад по сравнению с гусеницей.

Нет, Заратустра, не тот путь ты нам предлагаешь. В природе есть естественный живой порядок вещей. Время быть гусеницей, время быть куколкой и время быть бабочкой. Сейчас наше время быть людьми во всей полноте нашего существа, мы еще не исполнились как люди.

О воле к бытию и воле к власти. Ты говорил мне о том, что все живое движется волей к власти и что нет такой вещи, как воля к существованию, ибо то, что уже есть, не может хотеть быть. О, как же ты заблуждаешься, Заратустра! Все живое хочет быть! Попробуй опустить кошку в воду, она расцарапает тебя до крови. Но не просто быть стремится все живое, оно стремится быть согласно своей сути во всей полноте своего существа. А воля к власти нужна ему лишь постольку, поскольку позволяет ему раскрыть свою суть. Не власть — высшая ценность, а осуществление, исполненность.