Экстра - Скотт Вестерфельд

Стоило Айе увидеть эти гирлянды, как у нее разболелись пальцы.Она вспомнила о своей собственной тысяче журавликов. Цепочками бумажных птичекбыло завешано абсолютно все в квартире, за исключением священного стула Хиро,на который он садился для просмотра сети.

В данный момент он как раз восседал на этом стуле, протираязаспанные глаза. На нем была скайбольная футболка. Из кранов, вмонтированных встену, лился зеленый чай, наполняя воздух ароматами свежескошенной травы икофеина.

— Чашки захвати по пути, — сказал Хиро.

— И тебе доброе утро.

Айя насмешливо поклонилась брату и пошла за чаем.

Чашек, естественно, было две — одна для брата, другая дляРена, а не для нее. Айя зеленый чай терпеть не могла, но все-таки...

— Доброе утро, Айя-тян, — сонно пробормотал Рен, лежавший надиване.

Он сел, и от его спины отлепилась нитка с помятыми бумажнымижуравликами. Повсюду были разбросаны пустые бутылки. Дрон-уборщик собирал спола объедки и вытирал пролитое шампанское.

Айя подала Рену чашку с чаем и спросила:

— Вы тут что-то праздновали или вспоминали славные деньки,когда были пустоголовыми?

— А ты не знаешь? — Рен рассмеялся, — Тебе стоит поздравитьХиро-сэнсэя.

— Хиро-сэнсэя? Что?!

— Все правильно, — кивнул Рен. — Твой брат наконец пробилсяв первую тысячу.

— В первую тысячу? — Айя ошеломленно заморгала. — Ты шутишь?

— В данный момент я восемьсот девяносто седьмой, — сказалХиро, пристально глядя на настенный экран уолл-скрин.

Тут и Айя заметила запечатленное на экране число «896»,набранное метровыми цифрами.

— Но при этом моя родная сестра меня упорно игнорирует. Гдемой чай? — обратился Хиро к Айе.

— Я же не...

Усталость Айи сменилась головокружением. Сегодня утром онавпервые за несколько лет не проверила рейтинг лица старшего брата. А он выбилсяв первую тысячу? Если он там удержится, в следующем месяце его пригласят на«Бал тысячи лиц» Наны Лав.

Как и большинство парней, Хиро был по уши влюбит в Нану Лав.

— Извини... Я ночью была вся в делах. Но это простофантастика!

Хиро лениво указал пальцем на чашку, которую держала Айя.

Сестра поднесла ему чашку и учтиво поклонилась:

— Поздравляю, Хиро.

— Хиро-сэнсэй, — напомнил ей он.

Айя демонстративно уставилась на него:

— Собственного брата не обязательно называть сэнсэем, Хиро,какой бы он ни был знаменитостью. Может, расскажешь мне, как все получилось?

— Тебе не будет интересно. Скорее всего.

— Да ладно тебе, Хиро! Я все твои сюжеты смотрела — кромеэтой ночи.

— Ну, сюжетик был насчет одной компании старикашек, — сказалРен. — Они вроде пласт-шутов, но только их совершенно не волнуют ни красота, ниэкзотическая телесная мода. Интересует их исключительно продление жизни. Каждыешесть месяцев — частичная замена печени, каждый год — новое клонированноесердце.

— Продление жизни? — удивилась Айя, — Но сюжеты про стариковособой популярностью не пользуются.

— А у этого сюжета — привкус заговора, — ответил Рен. — Уэтих старикашек есть теория насчет того, что врачам известна тайна: какдобиться, чтобы люди жили вечно. Они говорят так: единственная причина, почемулюди умирают от старости, — это стремление сдерживать рост численностинаселения. Что-то вроде Операции Красоты. Врачи скрывают правду!

— Обалдеть... — пробормотала Айя.

У нее по спине побежали мурашки. Поверить во всякие заговорыбыло очень легко после того, как власти на протяжении нескольких столетийделали всех безмозглыми. А вечная жизнь... На такое бы даже малявки обратиливнимание.

— Ты забыл о самом клевом, Рен, — заметил Хиро. — Этистарикашки собираются поднять весь город на борьбу... за бессмертие. Как будтоэто типа из разряда прав человека. Народ требует расследования! Скажи же?

Хиро небрежно покачал рукой. Число его рейтинга исчезло сэкрана. Появилась паутина линий — огромный график, отражающий процесспрохождения сюжета по городскому интерфейсу в течение ночи. Гигантские спиралидебатов, несогласия и откровенной блокады сюжета расходились от канала Хиро. Кобсуждению подключилось более четверти миллиона человек.

Было ли бессмертие завиральной идеей? Неужели головной мозгчеловека мог навсегда сохранить здравомыслие? Если никто не будет умирать, кудавсех девать? Не закончится ли рост населения тем, что люди начнут пожиратьпланету?

От последней мысли у Айи снова закружилась голова. Онавспомнила тот день, когда в школе им показывали спутниковые снимки времен эпохиржавников — до того момента, когда начался контроль численности населения.Крупные города были настолько велики, что их было видно из космоса Миллионылишних людей перенаселяли планету, и большая их часть жила в абсолютнойбезвестности.

— Вы только поглядите! — воскликнул Хиро. — Все уже уходятот моего сюжета. Мой рейтинг упал до девятисот. Как только люди могут бытьнастолько плоскими!

— А может, сюжет про бессмертие помаленьку устаревает? —пошутил Рен, подмигнув Айе.

— Ха-ха, — мрачно проговорил Хиро, — интересно, кто укралмои баллы?

Он снова пошевелил рукой, и уолл-скрин распался на дюжинуэкранов поменьше. Появились знакомые лица двенадцати самых знаменитыхтехнарей-«выскочек» в городе, Айя обратила внимание на то, что Хиро стал номеромчетвертым.

Ее брат наклонился к экрану и принялся обшаривать сеть,чтобы узнать, что происходит с его рейтингом.

Айи вздохнула. Хиро во всей красе. Он уже забыл о , что онапришла поговорить с ним. Но она молча уселась на диван рядом с Реном, стараясьпомять не слишком много маленьких грустных бумажных журавликов. Она решила, чтолучше дать Хиро спокойно разобраться с его рейтингом, а уж потом признается втом, что ее аэрокамера лежит на дне подземного озера.

К тому же Айя и сама была не против немного поглядеть наэкран. Знакомые голоса успокаивали нервы. Это было похоже на разговор состарыми друзьями.

Лица людей так изменились со времени начала реформы «Чистыйразум». Новые моды, группировки и изобретения стали просто непредсказуемыми.Порой из-за этого в городе воцарялась бессмыслица. Известные персоны служилилекарством от обыденности, от заурядности. Примерно так же, наверное, всеобстояло во времена до эпохи ржавников, когда люди каждый вечер собирались укостра и слушали старейшин. Для утешения, для утоления чувства привычки и былинужны знаменитости — даже такие эго-«выскочки», как Нана Лав, котораярассказывала всего-навсего о том, что она нынче ела на завтрак.