Изначальное - Роман Воронов

столь же сложного в описании и определении, как и сам Создатель. Все, что нужно знать обо мне, – я говорю с тобой все время, все, что нужно делать тебе, – слышать меня.

Я сотворен от начала времен, от момента выделения проявленного из непроявленного, я след изначального в последующем, я связующее, но не вяжущее, место мое между Отцом и Сыном, крылами своими касаюсь обоих, я – пуповина, соединяющая Творца и Творение, я Дух Святой, заклинаю тебя – услышь меня.

Гаутама Будда научился этому, сидя перед стеной, часами контролируя соки и импульсы тела, ибо был чист помыслами, как воздух, что струился между очей его и шершавой каменной поверхностью, и не замечал времени, которое я останавливал для него, но лицезрел всю Вселенную, что мною же была уплотнена до размеров бабочки, порхавшей перед ним.

Так и ты найди среди блеска и шороха иллюзий, столь милых обманутому сердцу и глазам затменным, свою «Стену» и стань перед ней, хоть на миг, а я уж растяну его в бесконечность, и сможешь узреть Все, ибо атомы станут крупнее капель пота на щеках твоих, а звезды сойдутся, как сближаются воины, смыкая ряды перед боем.

Вспомни Зимри-Лима, менявшего по ночам роскошь дворца на холодные прибрежные камни Евфрата. Не слыша меня за заботами правителя, отстаивающего свои иллюзии мечом и огнем, не видя блеска стеклянных бус под запекшейся кровью врагов, но зная обо мне, прислушивался он к водам великой реки или призывал десятки невольниц-певиц, чтобы в их голосах уловить звучание Духа, дарующего связь с Высшим, но не слышал и страдал.

Не страдай же ты, читающий Сейчас, открой завесу, имя которой самость, между нами, продли сияние славы своей Воплощенного и Ищущего, ибо я – часть тебя, через общее Единство, через единородность Любви.

Так знал Алулим, ниспосланный с Небес шумерам, и двадцать восемь тысяч земных лет собрал я для него в один срок, дабы один мог дать многим многое из знаний высших, и расцвел народ, и выросли города, и плуг вошел в землю, а медь познакомилась с огнем.

Эволюция Целого есть движение частей, его составляющих, их перемешивание, столкновение, деление и обогащение, и все эти процессы производятся Волей Создателя, Главного Повара, перемешивающего ингредиенты Великой Ложкой в бульоне, сваренном специально, и это есмь Я, Дух Святой. Услышь меня.

Выбор

Из всех возможных выборов правильный мне представлялся всегда наиболее невероятным. Причина тому была одна – я не Бог, а только Он, Всевидящий и Всезнающий, прав абсолютно, посему неразумные дети его, определяя для себя маршруты, деяния либо выражения, могут «попасть в точку» исключительно случайно.

К тому же все казавшееся мне удачным, логичным и даже великолепным вызывало у окружающих крайнее неприятие, неодобрительное покачивание головой и кислые мины на лицах, что усугубляло и без того запутанную картину мира в качестве клубка спутанных Путей, Намерений и Судеб. Так ли задумал Создатель? Да, именно так, ведь Он не ошибается никогда. Делать верный выбор не наша задача, она нам не по силам, да и чего ожидать от созданий, весь исторический путь свой которые заняты тем, что беспардонно забрасывают друг друга ядрами и стрелами, вдобавок посылая на головы оппонентов проклятия и изысканные идиомы (право, не понятно, что из этого набора обиднее).

Сделав выбор, определить правильное поведение на открывшемся Пути – вот наша задача. Именно здесь нужно проявить такт по отношению к ближнему, если не доросли до любви к нему, даже если возлюбленный ближний летит на вас с выпученными глазами и пристегнутым к винтовке штыком. Не удивляйтесь, вы сами, по собственной воле оказались сначала в окопе, а затем дали согласие (подписав присягу) покинуть его и отправиться под свинцовым градом в атаку. Чего же хочет в этот момент Бог, сотворивший Вселенную, а в ней такое чудо, как вы, от грязного, вспотевшего от страха, измученного вшами и фронтовым рационом вояки, в старой, рваной шинели и каске не по размеру, хлопающей на бегу острыми краями по оттопыренным ушам.

У меня так же, как и у того, что бежит навстречу, выпучены глаза, винтовка наперевес, блестящий на солнце штык и… выбор, убить или быть убитым. Господь Бог точно знает, как правильно, я – нет. Может, подставить свою грудь и не нарушить «Не убий», хотя в этом случае церковь не отпоет меня, ведь тогда я – самоубийца. Проткнуть его сердце – тут все понятно, в смысле последствий, или же подставить себя и убить его, одновременно.

– Господи, – кричу я, подлетая к противнику, – как быть?

– Коли, – орет мне в ухо (вместо Бога) ефрейтор, и я, уже не раздумывая, делаю выпад.

Кто скажет, чей это был выбор? И если не мой, то кто убийца?

Лицо мое, закопченное порохом, вымазанное грязью происходящего, в слезах и крови, как и штык, который я судорожно вытираю о мундир убитого.

Господи, снова обращаюсь я к Небесам, правда теперь более осмотрительно, то есть про себя, благодарю Тебя за то, что не я (так мне удобнее думать), а он – я поворачиваюсь к ефрейтору, который деловито шарит по карманам жертв нашей вылазки. Он ловит мой взгляд и подмигивает:

– Не дрейфь, герой, – а сам думает, слюнтяй, не будь меня рядом, валялся бы в грязи с раскрытым от изумления ртом, а кто-нибудь другой тискал его шинельку на предмет наживы, хотя чем такой богат, поди карточка с мамашей в обнимку, да очки для чтения, вот и весь арсенал.

Ефрейтор и не догадывается, насколько прав, – и карточка, и очки, все, как он придумал. Вечером, покинув блиндаж с его тройным бревенчатым накатом, он отправится «до ветру» и, не пройдя и трех шагов, будет подстрелен снайпером – Вселенная восстановит баланс, око за око, а война затянется на долгие годы, закопавшись в землю поглубже и отрыгивая из витиеватых проходов и узких нор смертоносные призы в сторону противника, получая в ответ такие же по наполнению, но другого цвета.

Я оставил театр абсурдно-военных действий не дезертиром и не по ранению, а просто по старости. Да, как это ни прискорбно, но я состарился на войне и вернулся домой снятый с довольствия, без гроша в кармане, но овеянный незаслуженной славой и, как, впрочем, полагается всем человекам, с полной свободой выбора на перспективу.

«Родной порог» встретил меня приветливым поскрипыванием единственной петли, на которой изо всех сил держалась калитка, весьма сомнительно, как это бывает у опытных соблазнительниц, прикрывая вид на