Лестница в камине - Камилла Бенко

К счастью, было много дел, которыми она могла себя занять.

Клэр вздрогнула, открыв ещё одну картонную коробку и увидев то, что папа прежде назвал костяным фарфором. Он тогда объяснил, что эти блюдца были сделаны из перемолотых костей животных, сожжённых в пепел и затем переплавленных в столовые сервизы. Их часто использовали на званых ужинах, но девочка была уверена, что не хотела бы есть с костей, какая бы форма им ни была придана и какой бы красотой они ни отличались.

Используя карандаш, она нацарапала на стикере «Блюдца из убитых» и прилепила его на коробку, после чего сделала в жёлтом блокноте пометку о том, что фарфор находится в коробке тридцать три. Тут ей пришла в голову идея, и девочка на скорую руку пририсовала кость рядом с записью. Затем она переместилась к следующей коробке в бильярдном зале: к коробке, имевшей номер тридцать четыре из бесчисленного множества. До августа и распродажи всё ещё оставалось почти целых два месяца, но вещами двоюродной бабушки Дианы, казалось, был переполнен каждый закуток и уголок Виндемира.

Откуда-то из глубины дома до неё донеслись громкие голоса. Должно быть, Софи и мамы, поскольку родители в последнее время разговаривали друг с другом только вполголоса.

Вздохнув, Клэр посмотрела в ромбовидные окна на серую лужайку под серым небом в сером дожде. Она понимала, что занесение в каталог всех артефактов, находившихся в стенах этого дома, вероятно, давалось папе нелегко, в особенности потому, что никто точно не знал, что случилось с двоюродной бабушкой Дианой. Это объясняло, почему он вёл себя не так, как обычно, но не объясняло, почему характер Софи внезапно изменился… опять.

В тот краткий миг, прежде чем они приступили к подъёму по лестнице, Клэр подумала, что к ним начала возвращаться прежняя Софи, весёлая Софи. Но после того как девочка ударилась головой, старшая сестра стала ещё мрачнее и сердитее, чем когда-либо. И, хуже того, с тех пор она стала избегать Клэр.

Девочка открыла коробку тридцать четыре и фыркнула, увидев сотни серёжек, перемешанных вместе. На то, чтобы разобрать их на пары и посчитать, уйдёт целая вечность.

– Привет, ребёнок.

Подняв взгляд, Клэр увидела, что в комнату, неся очередную коробку, вошёл папа. Он поставил её на пол.

– Я услышал фырканье и подумал, что ты, должно быть, натолкнулась на дикого кабана или что-то в этом роде.

Девочка насупилась. Она была не в настроении для папиных шуток. В особенности когда он принёс очередную коробку, которую ей предстояло разобрать.

– Думаю, уж лучше быть диким кабаном, – ответила она.

– Нет, не думаешь, – возразил папа. – Тогда бы ты не смогла держать в руке карандаш. – Он тихонько дёрнул её за один из локонов. – Но тебе пора передохнуть. Сходи узнай, как дела у твоей сестры.

Клэр не особо хотелось идти искать пребывавшую в дурном настроении Софи, которая, скорее всего, просто прикрикнула бы на неё, но она была рада, что может сделать перерыв. Не держа путь в какое-либо определённое место, девочка просто бродила по особняку. Так она очутилась в комнате, стены которой были увешаны портретами, и в ещё одной, совершенно пустой за исключением огромной вазы, стоявшей в углу.

Наконец Клэр заметила Софи в коридоре, тянувшемся вдоль заднего крыла поместья. Сестра пристально вглядывалась в висевший на стене гобелен. Точно такое же сосредоточенное выражение на её лице Клэр уже видела, когда сестра заучивала слова для своей роли в спектакле, посвящённом окончанию седьмого класса.

Клэр посмотрела на гобелен, но ничего примечательного не заметила. Кусок ткани, потускневший с годами, даже не был целым гобеленом, а лишь фрагментом, который, казалось, вырвали из более крупного изображения.

– Где ты была? – спросила Клэр, втайне радуясь тому, что Софи слегка подпрыгнула. Очевидно, она была не единственной из сестёр Мартинсон, не любивших, когда к ним подкрадываются. – Тебя не было в твоей комнате, когда я заходила этим утром.

– Неподалёку, – ответила Софи, отворачиваясь от стены. – А что?

Клэр подумала, что если бы она слегка прищурилась и наклонила голову вбок, то сестра вписалась бы в гобелен каким-нибудь существом. Например, белым оленем, пьющим из колодца.

Она быстро отвела взгляд. Её сны в последнее время были засорены колодцами и каминами, а также воспоминанием о холоде и темноте. Беспокойная мысль застряла где-то между рёбрами и низом живота. Девочка приняла решение, что больше не может держать это в себе.

Клэр сделала глубокий вдох:

– Я видела замок в камине, – произнесла она, – и какого-то жуткого зверя. И ты это видела. Поэтому хватит рассказывать мне истории о летучей мыши.

Софи отвернулась обратно к гобелену.

– Клэр, – сказала она со вздохом. – Твоё воображение тебя до добра не доведёт.

– Я ничего не воображала, – возразила девочка, начиная злиться. – Я знаю, что я видела.

Софи по-прежнему не смотрела на неё. Её профиль был бледен, а губы сложились в узкую тёмную косую черту.

– Ага, разумеется. Ты видела чудеса, – последнее слово старшая сестра произнесла с такой интонацией, словно говорила о грязных носках.

– А если так, что с того? – продолжила Клэр под стать тону Софи. – Это не самое невероятное, что может с нами произойти. В конце концов, ты поправилась, даже несмотря…

– Хватит! – резко развернувшись, Софи схватила Клэр за плечи и наклонилась так близко, что девочка увидела крошечные радуги, заключённые в четырёх лунных камнях ожерелья, которое висело на шее сестры. Софи нашла это украшение забытым в бельевом шкафу в день их приезда. Клэр не знала, когда она начала его носить, и по какой-то причине от этого ей захотелось плакать. – Чудес. Не. Бывает. Однажды тебе придётся повзрослеть! – тяжесть упала с плеч девочки, когда Софи опустила руки. – Ты должна посмотреть правде в глаза!

Слова сестры обвились вокруг Клэр, словно щупальца медузы, сжимая и жаля её.

– Я уже взрослая, – начала Клэр, с каждым словом повышая голос всё сильнее. – Это ты велела мне вскарабкаться по лестнице!

Прежде Софи наорала бы на неё в ответ не менее громко. Но голос старшей сестры прозвучал раздражающе ровно, когда она заявила:

– Знай я, что ты станешь вести себя как маленькая, я бы этого не сделала.

Спокойствие, с которым Софи это говорила, вызвало у Клэр желание топнуть ногой и показать язык, но так она бы лишь подтвердила, что ничуть не повзрослела. Девочка открыла рот, сама не зная, что собиралась сказать, когда в коридоре появился папа, нёсший на руках очередную коробку.

– Нам нужно перенести все вещи из бильярдного зала к маме. Она в галерее со скульптурами на первом этаже, – обратился он к дочерям. – Хватайте по коробке и вперёд.

Софи закатила глаза, но поплелась в направлении зала. Клэр словно вросла в пол. Что бы ни произошло в той галерее, тёмный холод был реален. В этом во всяком случае она была уверена.