Святые и разбойники неизведанного Тибета. Дневник экспедиции в Западный Тибет - Джузеппе Туччи

Начиная с Сусу, рядом с каждой деревней зеленеет небольшая священная роща. С дерева, в котором обитает божество, ниспадают ленты тканей. Наверху, где ствол начинает ветвиться, сплетение бараньих рогов и кровавый след, спускающийся к земле, свидетельствуют о жертвоприношениях, периодически совершаемых в честь божества. Жертва должна быть принесена именно на дереве. Еще выше бронзовый колокольчик, в который звонят во время отправления ритуала. Никаких изображений. Пережитки древнейших культов, истоки которых теряются во тьме веков.

В Сусу мы должны были поставить палатки прямо на солнце – наше присутствие осквернило бы священное место. Возможно, духи не любят людей другой расы. В этом же селении мне впервые предоставилась возможность говорить по-тибетски. У племени бхотия свой собственный диалект, однако местные торговцы часто посещают Тибет, и, как во всех зонах приграничья, они двуязычны. Всё в том же Сусу мы впервые вынуждены были одеть меховую одежду: сильный снегопад сошел на близлежащие вершины, и температура быстро понизилась. Мы уже близко от гималайских гигантов: зной первых дней не более чем воспоминание.

Женщины занимаются самыми тяжелыми полевыми работами; мужчины пашут, прядут и болтают. Все одеты в куртки грубой шерсти. Женщины носят большие массивные серебряные или коралловые ожерелья и длинные серебряные броши-подвески, которые прикалывают к груди. Поведения же весьма свободного. Своим обликом и формами часто привлекательны, однако быстро стареют: в 30 лет уже расплываются и покрываются морщинами.

Дорога – ежедневные подъемы и спуски. Паломнический путь, упражнения в покаянии и умерщвлении плоти. Все мирские мысли исчезают. Жизнь среди столь величественной природы словно уносит ощущение собственной личности: наше «я» сливается со всем окружающим. Кажется, что ты находишься во власти ужасающих сил, могущих уничтожить тебя в любой момент. Шива, без сомнения, бог гор – здесь слышится поступь его танца. Неистовая Калиганга пробивает себе путь сквозь отвесные скалы. Дорога извивается над безднами и под нависающими утесами, часто оборачиваясь гигантскими ступенями, которые измученные люди завоевывают уступ за уступом.

Женщина из народности бхотия

В Мальпе разбиваем лагерь на небольшой площадке, спрятавшейся среди изрезанных и горбатых отвесных утесов, вся – скалы и скатившиеся сверху камни. Тусклый вечерний свет луны расписывает стены нашего колодца странными тенями. Становится ясно, почему наши спутники населяют горы неведомым и пугающим сонмом духов и демонов.

В Будхи жизнь начинается вновь; на громоздящихся одно над другим в виде параллельных террас полях сверкает золото ячменя. Поля готовы к жатве, чтобы быть засеянными вновь и принести второй урожай до наступления осенних холодов. Патхвари, или наместник Гарбьянга, вышел нам навстречу с двумя празднично убранными мулами; на седлах – великолепные китайские ковры. Наместник подносит нам бутыль шьераба, ячменного пива, достоинства которого мы весьма оценили еще в предыдущей экспедиции. Герси дистиллирует напиток с помощью своего перегонного аппарата, извлекая из него особый вид водки, непревзойденный тонизирующий напиток, помогающий при переходе перевалов и восхождениях, которые сменяют друг друга нескончаемой чередой. Именно поэтому мои запасы крепких напитков столь невелики; необходимо как можно чаще использовать местные продукты.

21-го прибыли в Гарбьянг, после пятнадцатидневного перехода, пройдя 200 километров. Холодно. Нам попадаются первые снежники и тибетские шатры; десятки тысяч овец преграждают дорогу.

Со стороны непальского берега Калиганги Намчунг устремляет в небо свои пики и ледяные гребни, превосходящие 7000 метров; поодаль, сквозь грозовые облака, виднеется цепь Биас Рикхи. Жители селения – бхотия и тибетские торговцы – столпились вдоль дорог, встречая и приветствуя нас. Из ветвей, цветов и лент красной ткани приготовлена арка, под которой по традиции должны пройти уважаемые гости. Нам навстречу идет Нандарам, самый богатый и влиятельный торговец по обоим склонам этой части Гималаев: базары Таклакота и Дарчина – в его руках. На нем внушительный белый тюрбан, большая шерстяная куртка – что-то среднее между горцем и разбойником; однако он умен и энергичен. Любой ценой хочет заполучить нас в свой дом, самый красивый дом в селении, с дверьми и окнами, покрытыми искусной резьбой. На наше счастье, он угощает нас европейским, а не тибетским чаем. Мускатный виноград, чанг, миндаль и многие другие яства разложены на приготовленном в нашу честь столе. Мы с Герси сидим на европейских стульях; хозяин, по-восточному сложив ноги, расположился на разложенных китайских коврах. Высота стульев соответствует достоинству гостей.

Джузеппе Туччи вместе с Нандарамом (в центре)

Начинаем беседу. Так как я не знаю родного диалекта Нанда-рама, мы пользуемся то тибетским, то хинди, – двумя языками, которыми мой собеседник владеет в совершенстве. Время от времени он вставляет в разговор кое-какие английские слова, но столь изувеченные, что мне не всегда удается их понять. В любом случае, в этих местах нет никого, кто знал бы регион Манасаровара и Кайласа лучше Нандарама. Он сопровождал почти всех знаменитых исследователей Гималаев: Ландора [6], Свена Гедина, Ратледжа [7], которые наделили его самыми высокими похвалами в аттестатах, демонстрируемых мне с величайшим благоговением. Необходимо любой ценой убедить его сопровождать меня и выступить нашим проводником: человек с его опытом бесценен для того, кто хочет пересечь страну, которая, как говорят, небезопасна. Он польщен моим предложением и, отклоняя благородным жестом любой намек на вознаграждение, безусловно соглашается возглавить руководство и организацию каравана до Девадзонга.

Гарбьянг – бедное селение, в котором есть школа и почтовое отделение, последнее по этой дороге, однако оно является важным торговым центром: здесь проходят караваны, которые из округа Алморы идут на ярмарки в Таклакот, Джанима и Гарток.

Вся эта торговля находится в руках сельской общины из верхней части долины Калиганги, известной под названием Патти Биас. Данная монополия, если и дает большую прибыль, однако обходится недешево, так как, чтобы заполучить от Тибета право торговли на тибетских ярмарках, деревни, во главе с Гарбьянгом, должны платить вместе с двумя другими селами, находящимися на непальской территории, почти 12 000 рупий в год деревом, мукой, деньгами, сахаром, углем и корзинами; индийские же деревни должны кроме того выплачивать около 700 рупий английскому правительству Поскольку, помимо всего этого, по мере приближения к Тибету дорога часто пролегает по непальской территории, упомянутые индийские деревни должны вносить плату местным властям. Раньше непальской таможне выплачивалась некая общая сумма; сейчас же в силе нечто вроде дорожного сбора, довольно существенного, учитывая высокую покупательную способность денег в Индии, особенно в удаленных провинциях. За каждую лошадь вносится 8 анн, за провоз 40 кг сахара – 8 анн, за овцу – 1 анна[6].