Адресованное послание - Сергей Жулей

И не потому, что им циркуляр запрещает: они боятся. А ведь у них специальная подготовка.

– Я не боюсь. Кроме того, чем я от тебя отличаюсь?

– Отличаешься. Ты – другой. Не могу этого объяснить, просто чувствую… Ничего он тебе больше не говорил?

– Просил помочь машину отогнать.

– Во сколько?

– В семь.

– Будешь будильник заводить?

– Придётся…

Лена встала, подошла к окну, задёрнула плотные шторы.

– Я всё приготовила, только перенести на стол. Поможешь? И бутылку надо открыть.

Даниил подошёл, мягко обнял девушку и поцеловал в губы. Сначала она никак не отвечала, безвольно уронив руки вдоль туловища, но постепенно ожила и, привстав на носочки, робко потянулась к Дану.

– У тебя на губах вкус солнца. Давай я тебе потом помогу…

* * *

Хронометр заиграл в шесть сорок пять. Даниил нажал кнопку и прервал музыку. Лена открыла глаза.

– Я не сплю. Можно, я не буду вставать? Так хорошо!.. Не хочется расплёскивать это состояние.

– Конечно, не вставай. Я быстро: туда и назад.

– Угу…

Дан оделся, не зажигая света, снял с вешалки плащ и вышел на улицу. Как и предполагал капитан, небо затянуло серой плёнкой и накрапывал дождь, пока ещё не сильный.

В окне бытовки горел свет. Капитан был уже в плащ-накидке; в руках у него ничего не было, кроме небольшого портфеля.

– Готов? – не здороваясь, спросил он.

– Да.

– Тогда поехали.

В кузове ГАЗ-66 стояло несколько ящиков и сидели шесть человек. Машина завелась с пол-оборота: видимо, за ней тщательно ухаживали. Дорога была несложная: примятая трава создавала подобие колеи. Капитан, после того как сел в кабину, не проронил ни слова: о чём-то сосредоточенно думал.

Дан затормозил перед развилкой: направо уходил хорошо промятый в траве след, которым пользовались постоянно; левее – дорога, по которой машина прошла не более двух-трёх раз (трава просто ещё не успела подняться).

– Куда?

– «Направо пойдёшь – голову сложишь, налево пойдёшь – коня потеряешь», – продекламировал капитан.

Дан терпеливо ждал продолжения.

– В общем, так: левый след – беспроблемный. Через две минуты будем у самолёта. Правая дорога – основная, но там уже кусок вне зоны: от минуты до полутора. Если зона вас выпускает – ничего не почувствуете. Если же нет… Скорее всего, летального исхода можно будет избежать: перебой – короткий по времени, и граница не до конца сформировалась; думаю, максимум, что может быть, – потеряете сознание. Хотя риск есть. Ну что, молодой человек, проверим?

Дан посмотрел через стекло: сначала на левый след, потом перевёл взгляд на правый. Трава в свете фар стояла серой стеной: рассветало.

– Проверим, товарищ капитан. Если вы, конечно, капитан.

– На одну звёздочку меньше, на один просвет больше.

– Понятно… Значит, вытащите?

– Думаю, да… Ну что, меняемся местами?

Даниил не стал глушить двигатель: открыл дверцу и выпрыгнул в траву. Николай Фомич занял место за рулём, машина мягко тронулась и повернула направо. Даниил сжал зубы и усилием воли погасил напряжение тела…

* * *

…«Аннушка» стояла с огнями, и пропеллер уже вовсю молотил воздух. Ящики из кузова перегрузили в самолёт за несколько минут. Вслед за ящиками на борт поднялись люди. Николай Фомич достал сигарету, щёлкнул зажигалкой, прикурил.

– Ну что, Даниил Александрович, летим? Если зона сожмётся в точку – неизвестно, что будет: ни с теми, кто оттуда, ни с теми, кто отсюда. Место я вам заранее приготовил: предполагал, что вы на эксперимент согласитесь и что, скорее всего, он пройдёт успешно.

Даниил молча протянул руку, взял из пачки сигарету, прикурил, вдохнул дым и закашлялся.

– Давно пробовали последний раз?

– Последний раз, он же и первый, на школьном выпускном.

Дан курил не в затяг, выпускал дым и, прищурясь, смотрел сквозь него на кроны деревьев. Ветер разорвал облака на лоскутные одеяла, дождик перестал моросить – и над чёрной полоской леса зарозовело.

– Пожалуй, останусь…

– Не пожалеешь?

– Не знаю… Надеюсь, ещё увидимся…

– И я надеюсь. На всякий случай: оружие в сейфе, в том же, где передатчик… Мало ли как обернётся… Ключи у Фёдора.

– Плащ оставлю себе?

– Оставь.

…Самолёт, покачиваясь на кочках развернулся против ветра, коротко разогнался и взлетел. Воцарилась оглушительная тишина. Дан медленно обошёл поляну, вдыхая утренние запахи леса, и вернулся к машине. На сосне напротив машины сидела белка и, склонив голову набок, бесстрашно всматривалась в него блестящими чёрными глазами. Даниил подмигнул белке, снял плащ, забросил его в кабину и забрался следом. Верхний край солнечного диска показался над кронами деревьев и посылал тёплые умиротворяющие лучи через лобовое стекло. Даниил откинулся на спинку сидения и блаженно прикрыл веки…

* * *

Дан, просыпайся!..

Он открыл глаза. Желтоватый сумрак плавал по купе; точнее, плавал в верхней части замкнутого пространства. Между нижними полками была серо-зелёная мгла.

Поезд стоял на какой-то станции: сквозь неплотно задёрнутые занавески сочился тускло-цветной свет. Стрелки часов показывали 3 часа 07 минут. Странно: в поездном расписании в это время не была указана стоянка. А для Нижнего Новгорода вроде бы слишком рано.

Дан спустил ноги с полки, нащупал ступеньку подвесной алюминиевой лесенки и, стараясь не шуметь, слез на пол. Лестница чуть-чуть звякнула, но в целом двигался он почти бесшумно. На нижней полке, сунув ладошку под щёку, спал малыш лет четырёх. Одеяло сползло на пол, и мальчик, чтобы сохранить тепло, подтянул к животу колени. Даниил поднял одеяло, укрыл мальчика. Осторожно потянул влево дверь купе, та отъехала совсем без скрипа. Он аккуратно прикрыл дверь, по коридору направился в сторону туалета, но на полпути сбился с шага: левый нижний угол тамбурной двери наискосок был покрыт инеем…

Так, всё ясно: сон во сне, с повторяющимся сюжетом. Не так часто встречается, но и ничего особенно необычного. На каком-то этапе, скорее всего, пойдут изменения… Вот они: изморозь на двери начала исчезать сверху вниз, превращаясь в капли воды. Даниил сосредоточился на процессе наблюдения и сунул руки в карманы.

В левом кармане пальцы наткнулись на ворох бумажек. Вытащил смятые денежные купюры достоинством в три рубля, пять рублей и один рубль. Среди них попался сложенный вдвое листок белой бумаги. Оказалось – записка. Округлым лёгким почерком было написано:

Дань! Это дата моего дня рождения. Уже скоро. Если ты в этот день поднимешь бокал вина и произнесёшь тост, я, наверное, смогу это почувствовать.

Лена.

Ниже стояли четыре цифры. День и месяц её рождения.

Р. S. И замени, пожалуйста, эту ужасную музыку.

…Он перевёл взгляд с листочка бумаги на дверь: изморозь почти исчезла, стекая